Пленница в раю - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Лесли cтр.№ 31

– Идем со мной.

Без малейших колебаний она вложила свою руку в его сильную ладонь и последовала за ним в темноту дальних комнат. Он открыл дверь и включил свет.

Она вскрикнула от удивления. Они стояли в комнате, где все было устроено для любви, начиная от выразительной и изысканной картины, висевшей над огромной широкой кроватью и изображавшей сплетенные в объятии тела, и кончая шелковыми и бархатными подушками, разбросанными по кровати, и чувственной фактурой огромных шкур на полу.

– Тому, кто украшал эту комнату, воздержание было неведомо, – проговорил Луис, глядя с улыбкой на изумленное лицо Эвелин, – поэтому мне кажется вполне естественным, если мы снова займемся любовью. По крайней мере, я не чувствую себя здесь незваным гостем, а ты? Что скажешь? По-моему, эта комната создана для того, чтобы быть раем для двух влюбленных.

Она была не в силах оторвать от него глаз, чтобы еще раз хорошенько рассмотреть эту удивительную комнату, но, почувствовав слабый мускусный аромат, витавший в воздухе – аромат страсти и наслаждения, – вся замерла и напряглась в сладком предчувствии.

– Нет, я тоже не чувствую себя здесь чужой и хотела бы быть здесь именно с тобой.

Он легко поднял ее и бережно опустил на прохладный изысканный шелк покрывала.

Что-то дерзкое промелькнуло в искрящейся глубине его глаз, что-то, не имеющее названия, но на что она все равно бы откликнулась, даже если бы не доверяла ему.

– Пусть теперь это будет медленно и нежно, – сказал он, садясь с ней рядом. – Мы будем любить друг друга так, словно это единственный и последний раз, когда мы вместе.

Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в ней от этих слов. Что-то было не так, она чувствовала это. Она нахмурилась, пытаясь понять, что ее так тревожит, но он нагнулся к ней и поцеловал в углубление пупка. Лишь только она почувствовала горячее прикосновение его языка, как все поплыло и завертелось у нее перед глазами.

Он сказал, что не занимается этим со всеми подряд, и она верила ему: он слишком разборчив, чтобы потакать своему малейшему желанию. Но наверняка у него было немало женщин, ибо он слишком искусно умел взять в постели все, что только возможно для своего наслаждения, умело используя свой опыт и чувственность для того, чтобы продемонстрировать те способы, которыми мужчина и женщина могут дополнить друг друга в момент страсти. Она слепо следовала за ним во всем, что он делал, и шептала слова, которые раньше и не мыслила произнести вслух, лаская его с невинной похотью, превознося его тело, его мужскую силу так, как была способна выразить свои чувства в тот момент. Она познала его на вкус, на запах, на ощупь – все великое множество оттенков и ощущений, восторгаясь контрастом своей светлой кожи рядом с бронзовым оттенком его загара, мягких изгибов своего тела рядом с его крепким и мускулистым.

Он брал ее с пьянящей силой уверенного в себе самца, унося с собой в тот храм чувств и ощущений, в котором оба были верховными жрецами.

Ей теперь было неважно, что она больше не властна над своим телом, что, окутанная чувственным туманом, она полностью подчинилась ему. Послушная его страстной мольбе, она поменяла положение. Он направил ее на себя, а сам, как султан, уверенный, что ему не осмелятся перечить, откинулся на подушки. Она вначале заколебалась, но только на миг, а потом подчинилась и, гордо держа свое тело, опустилась на него.

– Так я могу видеть тебя всю, – хрипло пробормотал он.

Глаза его, устремленные в темноту, расширились, разглядывая ее стройное, разгоряченное страстью тело, шелковистую округлость высоких, гордо стоящих грудей, выпуклость сосков, отвердевших от его яростных ласк.

Краска стыдливости заливала все ее тело. Он засмеялся и медленно скользнул руками по груди, затем ладонями обхватил узкую талию. Его пальцы крепко держали ее, пока она обнимала его коленями, принимая в себя. Острое как стрела ощущение заставило ее тихонько вскрикнуть и начать двигаться, сперва медленно и неумело. Предательская краска стыда густой приливной волной заливала ей грудь и лицо, пока постепенно они не нашли ритм, устраивающий обоих.

Это уже были иные ощущения, хотя в чем-то еще более насыщающие, чем в самый первый раз их любовного слияния. Но исход, как и тогда, был неизбежен: экстаз, изнеможение, насыщение такой силы, которую, казалось, невозможно было выдержать.

Потом она уснула, лежа с ним рядом, и спала так крепко, что ничего не слышала и не чувствовала.

Когда она проснулась, рассвет еще не наступил, но на кровати рядом с ней никого не было. Она лежала и ждала, что он сейчас вернется, но, не дождавшись, провела рукой по постели рядом с собой и обнаружила, что та давно остыла, словно он уже давно ушел, быть может сразу после того, как она уснула.

Эвелин встала, пошла в ванную и включила свет. То, что она увидела там, поразило ее. Часто мигая, она стояла, оглядывая удивительное убранство комнаты. Она напоминала грот с водопадом и маленьким прудом, который был окружен камнями и большими валунами и отделан черным мрамором. Среди камней цвели белые, розовые и кремовые орхидеи, росли какие-то растения с необыкновенно пышной листвой и папоротники. Обнаженная женщина, должно быть, выглядела здесь гурией, белокожей, изнеженной и прекрасной, предназначенной исключительно для того, чтобы утолить страсть своего господина.

Эвелин судорожно сглотнула и на мгновение закрыла глаза. Затем сняла с крючка банную простыню, выключила свет и вышла из ванной. Завернувшись в мягкую махровую ткань, она подошла к окну и, повернув ручку холодными как лед руками, широко распахнула его.

Прямо перед ней в серо-лиловой предрассветной дымке раннего утра серебрилась и переливалась неподвижная гладь пруда. Из лесной чащи доносились чистые и прозрачные звуки птичьего пения, насмешливые, словно эхо жестоко преданной любви. Это пела та самая легендарная птица тока-тау, которую редко кому удавалось увидеть, птица, которая, как считалось, призывала возлюбленного к тому, кто слышал ее пение.

Нет, не просто возлюбленного. Эта птица звала свою единственную любовь, свою единственную настоящую страсть…

Эвелин горько улыбнулась. Что ж, птица тока-тау звала к ней ее возлюбленного, но, как это часто бывает в легендах, она обманула, хотя сначала, казалось, дала то, что обещала. В Луисе Ламберте было все, чего только могла желать женщина: красота, мужественность, безумный порыв, нежность, пылкая страсть и честность. В его объятиях она познала тот восторг, который нельзя было измерить обычными мерками, и то освобождение и покой, которые и радовали и одновременно пугали ее.

Мягкое и ровное журчание ручейка, чьи струи слегка морщили поверхность пруда, в который впадали, монотонно отдавались у нее в голове, где в сумасшедшем ритме кружились сейчас ее мысли.

Когда быстро наступивший тропический рассвет разлился над островом во всем великолепии розовых и золотистых красок, она все еще стояла у окна, любуясь прекрасными белыми лилиями, раскрывающими свои лепестки навстречу восходящему солнцу.