Убью кого хочу - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Тарновицкий cтр.№ 3

На лавочке у четвертой парадной плотно, бедро к бедру, восседали пять разномастных, разновозрастных, но при этом поразительно одинаковых женщин и что-то оживленно обсуждали, поминутно всплескивая руками. Увидев меня, они разом замолчали. Если бы взгляды могли сверлить, я точно превратилась бы в решето, еще не достигнув подъезда. Но к счастью, дрели работали вхолостую, и я поспешной антилопой проскользнула мимо, семеня постыдно грязными ногами и радуясь, что направляюсь в дом 7-а, а не 7-б. Такая грязная, да еще и в 7-«б» – это уже, знаете, слишком…

В парадняке витала стойкая смесь запахов привокзального сортира, продуктов кошачьей жизнедеятельности и горелых почтовых ящиков. Дверь в квартиру № 31 находилась аккурат справа от пепелища. Я еще раз потопала ногами в последней тщетной попытке стряхнуть с туфель налипшую глину и нажала на кнопку звонка. Звук был какой-то неприятный, с вывертом, сверлящий, как взгляды скамеечных теток. В квартире сразу что-то грохнуло и заскрежетало, но прошло еще минуты две, прежде чем послышались шаркающие шаги, и тень чьего-то глаза накрыла блестящую точку дверного глазка.

– Это к Кате, – бодро известила я.

Тень сдвинулась в сторону, звякнула цепочка, щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял неопрятный старикан в майке и трусах, обутый почему-то в высокие резиновые сапоги. Над вырезом майки, как над степным горизонтом, торчали многочисленные церковные маковки-купола. Как видно, на груди у старика был вытатуирован целый монастырь на несколько тыщ монахов с самим патриархом во главе.

– Ну и дед у Катерины… – поразилась я-дура.

– Сын за отца не отвечает! – возразила я-умная. – А внучка за деда и подавно.

– Это к Кате, – повторила я вслух.

Дед приветливо осклабился, обнажив полный рот стальных зубов. «Как в том школьном стихотворении, – мелькнуло у меня в голове. – Гвозди бы делать из этих людей…» В самом деле, если пустить дедову челюсть на переплавку, можно было бы как минимум набрать гвоздей на починку почтовых ящиков. Хотя, все равно ведь сожгут, так что ладно, пускай жует на здоровье…

– Это к Кате? – повторил старик и сделал шаг назад. – Ну, заходи, Это.

Я вошла в крохотную прихожую. Дверь за моей спиной захлопнулась, в обратном порядке звякнув замком и цепочкой.

– Проходь в горницу, слышь, – сказал старик, довольно бесцеремонно подталкивая меня вперед. – Гляньте, хлопцы, кто к нам пришел…

Убранство «горницы» характеризовалось подчеркнутым минимализмом – даже учитывая весьма скромные размеры хрущевских квартир. Пузырящиеся на стенах обои, пузырящийся на полу паркет, справа – немытое окно и диванчик с поролоновым сиденьем, из тех, на каких ждут своей очереди в коридоре поликлиники. Кроме диванчика, мебель «горницы» составляли шаткий пластиковый столик на железных ножках, два разнокалиберных табурета и зеленый ящик из-под бутылок.

За столом на ящике и табурете сидели двое: лысый круглолицый дядька и здоровенный полуголый парень лет двадцати. Они никак не могли сойти ни за Катькиного младшего братца, ни за ее же бабушек-старушек с обеих родительских сторон. Тут даже такая идиотка, как я-умная, должна была сообразить, что квартира не та. Я непроизвольно попятилась, наступив при этом на ногу стоявшего сзади старика.

– Ой, простите! Я, кажется, ошиблась адресом…

Парень с размаху хлопнул ладонью по колену и радостно заржал. Лысый тоже заулыбался.

– А ты сразу: участковый, участковый… – сквозь смех проговорил молодой. – А это телка. Участковый… ну ты даешь… участковый…

– А хоть бы и участковый, – шепеляво отозвался старик, проходя мимо меня к свободной табуретке. – Я бы ему, суке, без ордеров хрен открыл бы. Не те времена, слышь. Нынче народ права имеет. Банкуй, слышь.

Все еще посмеиваясь, парень взялся за бутылку – темную «бомбу» особо бормотушного портвейна.

– Участковый…

По-видимому, это слово оказывало на него такое же действие, как щекотка. Круглолицый с сомнением покачал лысиной:

– Права, права… Это вам права, а мне… – он ввернул матерное слово. – Ты, дед, пенсионер, с тебя и взятки гладки. А Серый вообще молодой. Молодые разве что понимают? А мне с начальником ссориться не с руки.

– Подумаешь, молодой! – возразил парень, ловко разливая по стаканам бурую пузырчатую жидкость. – Ты тоже не старый…

Он водрузил бутылку на стол с такой бережной осторожностью, как будто «бомба» и в самом деле могла взорваться.

– Хех! – весело закивал старик. – Верно говоришь, Димыч. Я вот свое уже отходил. У Серого еще все спереди, слышь. А ты вроде как посередке, на тебе и ездиют. Жисть… Ну, давайте…

Они выпили, синхронно двигая кадыками. Все трое вели себя так, как будто меня не было в комнате, и это пугало настолько, что я просто не могла сдвинуться с места.

– А телка-то ничего, – морщась от выпитого, проговорил парень. – Пухленькая. Есть за что подержаться.

Лысый весело подмигнул.

– Вот и подержишь, пока я драить буду.

Старик захихикал и, взяв со стола нож, принялся резать крупными ломтями кирпичик хлеба.

– Ну, Димыч, ну Димыч… – он покрутил головой. – Ты уж скажешь, так скажешь… Зачем держать-то, слышь? Будто она сама не согласная. Чай, сама пришла, никто силком не тащил. Ты ведь согласная, а, дочка?

За стеной кто-то включил магнитофон или проигрыватель. «Мой адрес не дом и не улица…» Актуально, что и говорить.

– Я пойду, ладно? – выдавила я, бочком-бочком продвигаясь к двери.

– Ку-уда?! – парень, не поднимаясь с места, вытянул руку, и одним движением отбросил меня назад. – Куда? Иди к окошку, телушка.

Выронив тубус, я отлетела к дивану.

– И то, – одобрил лысый Димыч. – У окошка светлей будет. Нехай глядит, где там правильный адрес… Твой адрес не дом и не улица, твой адрес вот этот диван…

– Хех, хех… – снова закудахтал старик.

– Вы что… – сдавленно пролепетала я. – Вы зачем… пустите… я пойду… мне надо…

– Ну что, – с деловым видом произнес лысый, – как будем? В порядке старшинства? Дед, ты как?

– Хех, хех… – старик хихикнул и задумчиво, словно вслушиваясь в себя, постучал по столу рукояткой ножа. – Не, хлопцы, я прежде на вас, молодых, посмотрю. А там, гляди, и у меня всхочет. Хех, хех… Давай первым ты, Серый. Молодым везде у нас дорога. Хех, хех…

Все трое, как по команде, обернулись и уставились на меня оценивающими взглядами, отвратительными, как липучка от мух. В сравнении с этими тремя мерзкими хряками даже чавкающая грязь на тропинке была вершиной небесной чистоты. Пластинка за стеной кончилась, и в наступившей тишине послышался дробный перестук чьих-то каблучков по паркету верхнего этажа.

– Это Валькин, что ли? – спросил лысый, переводя взгляд с меня на старика и кивая в сторону потолка.