Ритуал - читать онлайн книгу. Автор: Маркус Хайц cтр.№ 71

— Я отдаю должное вашим стараниям, достопочтенная аббатиса. — Он стер со щек слезы. — Вы были правы в своем предположении: я обладаю некоторыми познаниями. Кое-что из того, что зачитал нам мсье Шастель, возможно, правда, но я, во всяком случае, ни о чем таком не знаю. Возможно, существуют и другие способы прикончить оборотня, но, чтобы уничтожать тварей, я предпочитаю серебро, будь то нож или пули. — Встав и подойдя к очагу, Малески поднял шпицами тлеющий уголек и раскурил трубку. — Оба делают свое дело.

— Выходит, вы о них знаете? — Григория смотрела на него во все глаза. — Значит, вы приехали в Жеводан по поручению святого престола?

— Нет, достопочтенная аббатиса. Я езжу по собственному почину, — ответил он, пыхтя трубкой. — На крестовый поход против них, говоря вашими словами, меня подвигли личные причины. С Ватиканом я уж точно ничего общего не имею. В Молдавии Аллах мне был ближе христианского бога.

Грохнул ставень. Ветер сорвал его с петель и теперь бил им в стекло.

— Метель усиливается. — Жан пошел к двери.

— Где ваши сыновья, мсье? — осведомилась Григория. — Неужели они в эту погоду ищут по лесу бестию? Они убили тварь в часовне?

— Антуан и Пьер… Они в небольшой хижине неподалеку отсюда. Не стоит беспокоиться, — непринужденно увернулся лесник и вышел на улицу.

Малески и аббатиса увидели его из окна, увидели, как сильный ветер рвет его одежду и седые волосы, пока он пытался усмирить расходившийся ставень.

— Сегодня ночью вам в монастырь Сен-Грегуар уже не попасть. — Малески наблюдал за снежинками, которые летели почти параллельно земле, пока лесник не закрыл окно снаружи. — Придется вам переночевать здесь. — Он постучал себя в грудь чубуком трубки. — И вообще, в часовне был я, достопочтенная аббатиса. Бестия застала меня за молитвой. Мне пришлось защищаться, и я благодарю высшие силы, что позволили мне принести мушкет в дом Божий, а не оставить его прислоненным к стене у двери.

Вернувшийся Жан подтвердил предположения Матески относительно непогоды и предложил ему комнатенку своих сыновей.

— Вы, аббатиса, останетесь здесь спать перед очагом, а я составлю компанию мсье Малески. Вам никто не помешает.

Кивнув в знак согласия, Малески выбил трубку.

— Ночь выдалась тяжелая, и я откланяюсь. Покойтесь с миром, но не умирайте.

Подмигнув, он исчез за дверью в каморку Пьера и Антуана.

Жан втайне надеялся на то, что молдаванин покинет комнату первым. Подложив дров в очаг, он рассеянно смотрел, как пламя танцует по поленьям, как они вспыхивают и трещат.

— Вам известно что-нибудь о противоядии? — неожиданно решил он испытать Григорию. — Можно избавить человека от проклятия луп-гару, не убивая несчастного? Предположим, нам удастся поймать его живым, не было бы на ваш взгляд великой победой над бестией, если бы мы спасли его и его душу?

Григория долго молчала.

— В архивах монастыря я нашла запись, в которой говорится о микстуре, дарующей обратное превращение. Предположительно, дарующей. — Она внимательно посмотрела на него. — Но это… нехристианское снадобье. Это черная магия, а потому ее нельзя применять. Ваше желание спасти несчастного, одержимого злом, делает вам честь, но… он безвозвратно потерян. Мне бы хотелось быть рядом, когда вы его найдете, помолиться, чтобы спасти его душу и не оставлять ее во власти зла. — Ее взгляд стал пронизывающим. — Обещайте, что пошлете за мной, прежде чем о вашем успехе узнает кто-то еще!

Жан расслабился. Она сказала правду! Взяв ее за руку, он торжественно ее сжал.

— Это клятва, которую я охотно принесу.

Некоторое время они сидели, не разжимая рук. Отблески пламени придавали ее лицу неодолимую привлекательность. Жану чудилось, что его тело захватывает некая сила, превозмогающая разум и приказывающая ему податься вперед и поцеловать.

Григория чуть отстранилась, но, не давая ей сбежать, он нашел ее губы. Он попытался ее обнять, но она отпрянула.

— Мсье Шастель! Нет! — Она постаралась придать голосу решимости. — Я невеста Господня!

— Простите меня, — смущенно пробормотал он и отодвинулся, не выпуская ее руки. — Не знаю, что на меня нашло.

— Я знаю. — Григория грустно улыбнулась, пряча смятение. Вопреки ожиданиям его губы оказались теплыми и мягкими и высекли в ней искру, которой никак нельзя было позволить разгореться в пламя. Она едва не забылась. — Такое не должно повториться, и я прошу вас уважить мое желание. — Она приложила ладонь к его щеке, словно хотела ее погладить, но затем лишь коротко, по-матерински коснулась губами его лба. — Будьте мне и дальше хорошим другом, мсье Шастель, а теперь отправляйтесь спать. — Сняв с шеи четки, она приготовилась молиться.

Он поднялся.

— Я буду… тебе я буду больше, чем добрым другом, — хрипло пообещал он.

Улыбнувшись, он ушел в каморку сыновей, чтобы лечь на кровать Пьера. Выбравший койку Антуана Малески тихонько храпел в глубоком и крепком сне, вой метели и скрип бревен сотрясаемого порывами ветра дома его не беспокоили.

На живительное воздействие кофе Жан списал то, что сам он не мог заснуть и видел перед собой Григорию, не важно, смыкал ли он веки или открывал глаза. Он подозревал, что с ней происходит то же самое.

18 ноября 2004 г. 08.01. Пливици. Хорватия

Попасть в больничную палату Лены было нетрудно. Экипированный врачебным халатом, планшетом и стетоскопом Эрик решительно прошел мимо полицейского, нажал на ручку и, словно ему тут и полагалось быть, переступил порог. Ему даже не пришлось показывать пропуск.

Лена спала в одной палате с еще четырьмя женщинами. Над ее койкой возвышался аппарат искусственного питания, по различным трубкам в ее тело подавались или из него откачивались красные и бесцветные жидкости.

Достав из кармана в изножье кровати историю болезни, он пробежал глазами показатели. Ее тело прекрасно оправлялось от тяжелых укусов, лимфоузлы делали свою работу. Ткани регенерировали лучше, чем у любой другой пациентки.

Она отнюдь не была мертва. Господь или кто там еще не внял его молитвам. Теперь ему предстояло самое ужасное из всех испытаний, какие когда-либо требовало от него призвание.

Эрик задернул вокруг кровати пластиковую ширму, чтобы за ним не смогли наблюдать другие женщины, и достал из-под планшета серебряный кинжал.

Он откинул одеяло. Осторожно приложив обломок клинка наискосок к левой груди, он мягко вдавил его на несколько миллиметров в податливую плоть.

Раздалось слабое шипение.

Эрик подавленно закрыл глаза. Серебро давало окончательный диагноз: бестия заронила в Лену зерно зла, превратив ее в ликантропа. Теперь девушка принадлежала к врагам, и ее следовало уничтожить.

— Сделайте это быстро, — сказала вдруг Лена и открыла глаза. — Я не хочу страдать.