Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бахрошин cтр.№ 77

— Мне, например, телец ничего не застит, — вставила Лиса. — Мне, например, на этого самого золотого тельца — хоть бы одним глазком… А то — крутишься всю жизнь, крутишься, да так и сдохнешь с отрицательным балансом на всех счетах…

— А зачем тебе положительный баланс после смерти? В раю кредитки не принимают, — встрял Профессор.

Когда — то он преподавал физику в каком — то провинциальном университете, и в его голосе до сих пор проскальзывают назидательные учительские интонации. В армии он служил ракетчиком, пока не попал в штрафбат.

— Даже «magnym platinym»? — искренне удивилась Лиса, наша взводная нимфоманка, крепкая именно задним умом. Тем самым, что ниже талии.

— Ну, разве что «magnym platinym». Эти, говорят, везде… — съехидничал Профессор. — Слышь, Пастырь, ответь боевым товарищам, как специалист, — в раю «magnym platinym» принимают или тоже мимо?

— Да ему — то что беспокоиться о земных кредитках? — снова подал голос Кривой. — У него в божьем банке открытый счет, с его — то заслугами…

— Вот черти, бесы, истые бесы, прости, господи… — пробормотал Пастырь. — У Бога, чтоб вы знали, души грешные, просят справедливости и понимания, ибо ничего другого и не нужно человеку мирскому, — начал наставлять он. — Ничего другого глупые людишки и постичь не могут куцым своим умишком. Знаешь, как в старину говорили косоглазые язычники: «Если бегемот глядит на луну, он напрасно тратит цветы своей селезенки…» А я гляжу на тебя, брат мой Кривой, и сдается мне — какой — то ты не такой уж брат мне! От таких, как ты, смешливых, — все зло и скверна! Еще когда говорил Зельфер — пророк, царствие ему небесное: «Чем угрюмых и неверующих, бойтесь насмешливых, ибо насмешка точит веру, аки река — берег…»

— Аки — каки… Иже еси на небеси… — глубокомысленно изрек Кривой.

— А еще говорил Зельфер — пророк: «Слушающий крамольные речи — сам крамолу в себя допускает, ибо крамола просачивается внутрь, как яд невидимый, незаметный, но разъедающий!»

Во всеоружии теологической мудрости Зельфер — пророка нашего Пастыря, бывшего подпольного батюшку, получившего в штрафбате соответствующую кличку, голыми руками не взять. Но, судя по вибрирующим интонациям, проповедник уже начинал горячиться.

* * *

Тоже мне — теолог — схоластик, хранитель устоев веры… Совершенно не умеет спорить. Мужик огромный, лохматый, сильный, с виду страшный, как матерый медведь — шатун, а чуть тронешь его догмы, обижается и нервничает, как ребенок. Неужели неясно, что Кривой нарочно его подначивает? Скучно ему торчать в капсуле, вот он и развлекается подобным нехитрым способом.

Что удивительно, Пастырь — отличный солдат. Быстрота, решительность, сила — всего этого у него в избытке. Да и покалякать с ним интересно, он много путешествовал, много видел и много читал. Во всем, что касается обычной бытовухи, — вполне нормальный мужик. Но как только в разговоре появляется намек на религию — все, меняется человек, словно одномоментно мутирует. Сразу становится упертым, раздражительным и нетерпимым.

Все — таки фундаментальная идея — великая сила! Это я всегда знал. Как все великие силы, она без зазрения совести переворачивает окружающее с ног на голову, не обращая внимания на последствия…

Конечно, другой бы на месте Кривого поостерегся от религиозных дискуссий с Пастырем. Больно горяч бывший батюшка и в гневе неистов до хруста костей оппонентов. Но Вадик Кривой (такая фамилия, что и клички не надо!) — это Вадик. У него, по — моему, инстинкт самосохранения отсутствует от рождения. Ну, нравится ему дергать Пастыря, как тигра за усы…

Когда — то мы с Вадиком воевали в повстанческой армии на Усть-Ордынке, и он еще там прославился рискованными выходками на грани выживания. Настоящий «человек войны». Человек, созданный для войны, человек, который живет на войне и дышит полной грудью, только когда в воздухе есть примеси напалма и пироксилина… Так что я не удивился, увидев его среди очередного пополнения «Мстителя». Раз служит — штрафбат по нему наверняка все слезы проплакал и все глаза проглядел. Удивительно другое — как он, с его явным славянофильством, оказался в армии Штатов, а не в войсках Казачьего Круга, например, или в дивизии «Русские медведи», или в каком — нибудь «Славянском легионе».

Три с половиной года назад, в сортировочном лагере на планете Урал, наши пути разошлись и я долго не имел никаких известий о его судьбе. Но — встретились. Вот уж действительно, гора с горой…

«Если гора не идет куда велено, то есть, в принципе, и другие способы!» — как утверждал некий господин Магомет, древнейший специалист по тектоническим сдвигам.

На самом деле — эта галактическая война все на свете перемешала. Все нации и национальности воюют и с той, и с другой стороны, и уже не понять — кто за какую идею. Сдается мне, Штаты, подняв в качестве знамени лозунг объединения народов и наций в единое человечество, сами не ожидали подобного результата. Объединение в чем — то даже идет, просто объединяемое человечество мордует друг друга с прежним остервенением уже на почве объединения.

«Человек — гной еси и кал еси!» — как любит говорить Пастырь, цитируя кого — то из древних пророков. Может, того же Зельфера Неистового, что в конце прошлого века спровоцировал на планете Хатанга абсолютно не божескую резню…

* * *

— А нехай так! — азартно соглашался Кривой, продолжая докапываться до экс — батюшки. — Вот ты говоришь — скверна, крамола, бойся насмешников, что точат зубы о веру…

— По зубам можно и схлопотать!

— Это как раз понятно. Но неубедительно. Давай лучше разберемся в нюансах.

Сам — то ты что хочешь от Бога? На чем строишь взаимоотношения? Я так понимаю, благо свое ты получаешь в обмен на что — то, в конкретном случае — на сумму предъявляемой праведности в пересчете на ангельскую валюту по курсу. Что в итоге означает всю ту же торговую сделку, свободный товарообмен, который есть прямая основа неприкрытого капитализма. Вот я и говорю — на небе тот же самый капитализм, потому что по — другому ни человеки, ни ангелы жить не умеют. Нет других способов, не изобрели еще иные принципы коллективного существования, кроме как втюхивать ближнему своему все с себя, из себя или из — под себя, если шибко ловкий… А ты мне — вера, совесть, аз воздам, трали — вали! А сколько стоит эта самая совесть — молчок. Какой мне с нее доход, какой в будущем процент рентабельности?

Это у них давний спор, привычный, как застарелый нарыв. Пастырь взывает, а Кривой отстаивает право на несовершенство человеческой личности, с которым якобы нужно смириться, как с врожденным уродством. На мой взгляд — довольно бесцельная дискуссия, где оба и правы, и не правы, и в общем, маются дурью. Любая такая дискуссия вообще бесцельна, даже если кончается соглашением сторон на среднеарифметических тезисах. А Кривой с Пастырем вряд ли когда — нибудь договорятся, один — бесшабашный пофигист, второй — фанатик, вдохновляемый негасимой идеей. Не просто разные — диаметрально противоположные точки зрения. Противоположности притягиваются, конечно, но только для того, чтобы искрить и взрываться…