Краткая история семи убийств - читать онлайн книгу. Автор: Марлон Джеймс cтр.№ 140

Может, сказать ему, что мне нужно отлить, и тогда получится выйти из этой комнаты? Точнее, попи́сать… Блин, терпеть не могу это слово: «пи́сать». Лицам мужского пола нужно запретить употреблять его с десятилетнего возраста. Всякий раз, когда я слышу его от мужиков, мне сразу представляется, что хренчики у них мелкие-премелкие и струйки из них тонкие-претонкие. Внезапно он стреляет в меня взглядом – так сказать, вне графика, – может, потому, что я хмыкнула или хохотнула. О господи, надеюсь, я не сказала всего этого вслух. Теперь, если что, остается только прикинуться, что это был кашель. Слышно, как у себя в кабинете та миссис/мисс повышает на кого-то голос (наверное, на мужа, хотя кто его знает). Лайл Ваггонер смотрит на ее дверь и иронично поводит головой из стороны в сторону. Какой мужик носит розовые штаны – эпатажник? Гом? Впрочем, если б он был гомом, не было бы у него сейчас ни дочерей, ни внучек. Сверху на нем белая безрукавка, приятно обтягивающая грудь и мышцы. Пожалуй, такого Лайла Ваггонера вряд ли прогнали бы и с любовной оргии, покажись он туда. Готова поспорить на свою будущую зарплату, что в бассейне он носит стринги. Пожалуй, его можно даже назвать «седым плейбоем», как американские девицы именуют мужиков, с которыми им не трахаться. Господи, скорей бы уж эта мисс/миссис закончила свою трепотню, иначе я начну мыслить вслух и опомнюсь лишь тогда, когда Лайл Ваггонер начнет недоуменно казать на меня пальцем: мол, она же помешанная.

Не мешало бы оглядеть дом. Я б, пожалуй, поднялась, но что-то мне подсказывает, что Лайл Ваггонер, стоит мне отойти хотя бы на шаг, цыкнет: «Ты куда?» Дом как будто из тех, где в пустой вазе на столе не сыщешь ни монетки, ни потерянной пуговицы. Стол, разумеется, стеклянный, но не обеденный. Мы с Лайлом Ваггонером сидим на деревянных стульях с округлой спинкой и пышным сиденьем. Обивка кремовая с орнаментом. На стене висят портреты – три пожилых женщины с глухими воротниками и двое мужчин – все белые, с кисловато-чопорными лицами, какие у белых всегда бывают на картинах. Справа и слева от входа еще два стула, в точности такие же, на каких сидим мы. Ковровое покрытие полностью в тон стульям. На журнальном столике кипа журналов «Город и деревня» (единственная часть комнаты, которая выглядит малость неприбранной). Пурпурный диванчик на таких же разлапистых ножках, как ванна у меня дома. Одна из гостиных, которые всегда можно увидеть в рекламе на задних обложках «Нью-Йорк таймс мэгэзин». На левой стене хаотичное буйство красок.

– Вон там, посередке, Поллок ^[234], – говорит он мне.

– А мне кажется, это де Кунинг ^[235], – замечаю я.

Он сверкает на меня взглядом, а затем кивает.

– Право, не знаю, что и за каким чертом покупает моя семья, но эта мазня висит здесь уже довольно давно. Лично у меня впечатление, будто ребенок сожрал весь свой набор цветных мелков, а затем изблевался на холст.

– Да будет так.

– Вы, я вижу, не согласны.

– Честно говоря, сэр, мне нет дела до того, что думают об искусстве другие. До вас оно или доходит, или нет, и довольно глупо дожидаться, что другие им проникнутся. Это даже приятно, когда уголок зала для вас освобождается от еще одного идиота, бубнящего, что его четырехлетка-дочь намалевала бы лучше.

– Ого. Где ж они вас такую сыскали?

– Сэр?

– Кен.

– Мистер Кен.

– Да ну, просто… А впрочем, ладно. Как вы думаете, мисс Жу-Жу-Жу-На-Проводе-Сижу начнет когда-нибудь уважать людское время и слезет, язви ее, с телефонного аппарата?

– Я не думаю, сэр, что она вас расслышала.

– Я же сказал, меня звать… а, ладно. Вы, наверное, не в курсе, но… как вы думаете, моя невестка специально запросила темнокожую домработницу?

– Меня в такую информацию не посвящают, сэр.

– Кен.

– Мистер Кен.

– А то эта Консуэла – мне кажется, ее звали именно Консуэла – пёрла из дома все, что только можно.

– Бывает.

Среди ямайских домработниц имени Консуэла не значится, в этом я была уверена.

– Она была весьма своеобразна. Все, что думала своровать, клала сначала под мебель. Скажем, сегодня она ворует постельное белье. Но, прежде чем украсть, куркует под кровать. Назавтра это может быть мыло под стулом у двери спальни, которое затем перекочевывает к столику снаружи, затем под кресло, затем под соседнее кресло и наконец оказывается на подвесном столике у входной двери. Таким образом каждый день, перемещая каждую вещь одним и тем же маршрутом, она всегда подготавливала что-нибудь у двери на вынос. Я ей сказал: «Гляди-ка! Нелегальный иммигрант прорубил у нас дома прямо-таки канал контрабанды!» А она мне знаешь, что сказала? «На севере, папаша, такие речи недопустимы. Можно подумать, я родилась не в Коннектикуте, драть его некому».

Это дало мне основание предположить, что она из когорты пуэрториканцев.

– А я с Ямайки.

– Да ну, не поверю. На Ямайке я был.

Я лишь подумала: ну вот, начинается, очередной белый начнет мне сейчас втирать, как он без ума от Очо Риоса ^[236], но был бы без ума еще больше, если б там не было такой нищеты. И страна-то такая красивая, и народ-то такой дружелюбный, и даже при всей своей трагичности находит в себе силы улыбаться, особенно, язви их, ребятишки. Хотя вид у них слегка негроидный.

– Еще бы. Пляж Сокровищ.

– А?

– Что?

– Вы сказали, Пляж Сокровищ?

– Ты его знаешь?

– Ну да.

Сказать по правде, я о нем понятия не имею. Так, слышала краем уха. То ли в Кларендоне он, то ли в Сент-Мэри – в одном из тех мест, где я никогда не бывала: у нас не было бабушки, которая бы все еще жила на селе. Одно из тех мест, для посещения которых нужно быть туристом, вроде Французской бухты и иже с ней. Да и ладно.

– Все такое чистое, нетронутое. Богом дарованное, как обычно называют место, которое еще не засрано, а лишь понемногу загаживается. Скажем так: никто там не носил маек «Отъямай меня Ямайка». Я попросил одного парня, который был в белой рубашке и черных брюках, принести мне колу, так он сказал: «Иди, бомбоклат, сам возьми». Представь себе… К тому месту я проникся сразу. Да и вообще, ты…

Из комнаты наконец появляется хозяйка. Держа под мышкой клатч, она на ходу поправляет волосы.

– Папа, будьте добры, проведите мисс Палмер по дому. Только сегодня без переутомлений, ладно?