Пятнадцать жизней Гарри Огаста - читать онлайн книгу. Автор: Клэр Норт cтр.№ 36

– Ну же, – прошептал я. – Окажите услугу журналисту, которому надо сделать так, чтобы его руководители были им довольны. Дайте мне имя, всего одно имя – человека, с которым вы познакомились в России и который вдохновил вас на открытие.

Подумав немного, фон Тиль улыбнулся.

– Ладно, – сказал он. – Только чур, я вам об этом ничего не говорил. Вам нужно найти одного человека, который изменит все… его зовут Виталий Карпенко. Если вы когда-нибудь поедете в Москву и встретитесь с ним, помните – он изменит мир.

Я сначала улыбнулся, а потом засмеялся и пожал плечами. Затем снова раскрыл блокнот и принялся задавать заранее подготовленные пустые, ничего не значащие вопросы. Когда я уходил, фон Тиль пожал мне руку, подмигнул и сказал, что я далеко пойду в своей работе и что Германии всегда будут нужны люди, которые умеют мыслить глобально и воспринимать великие идеи. Четыре дня спустя его нашли повесившимся на балке своего традиционного деревянного дома. В записке, лежавшей на столе, его рукой было написано, что он предал свою страну, продав ее секреты и собственную душу, и не может больше жить с таким грузом в душе. Следователь пришел к выводу, что погибший сам покончил с собой, а кровоподтеки на его ребрах и руках – не что иное, как результат ушибов, полученных уже после смерти, когда прибывшие на место происшествия полицейские вынимали его из петли.

Еще через два дня под именем Константина Прековского я поднялся на борт судна, отправляющегося в Ленинград с грузом угля. Один комплект документов лежал у меня в кармане, другой – в чемоданчике, имевшем двойное дно. Еще один паспорт, который мог пригодиться мне на случай бегства, был по моему указанию спрятан в Ленинграде – в сигнальной будке неподалеку от Финляндского вокзала. Я ехал на поиски Виталия Карпенко, человека, который мог изменить будущее.

Я сижу у окна в поезде, пересекающем европейскую равнину.

В кармане у меня фальшивый паспорт. В моем мозгу – путаница из двенадцати иностранных языков, и я не знаю, на каком из них заговорю, когда мне в следующий раз придется открыть рот. Я вижу свое отражение в окне вагона, и мне кажется, что это не я, а другой человек. Перед его внутренним взором одно за другим всплывают воспоминания.

Чего вы хотите, доктор Огаст?

Вам кажется, что все, что с вами происходит, – это всего лишь сон?

Когда я настроен оптимистично, я верю, что в каждой из моих жизней каждый мой шаг имеет определенные последствия. Что я не один и тот же, а всякий раз новый Гарри Огаст и, когда умираю, оставляю в мире свой след.

Но потом, поразмыслив как следует, я снова и снова прихожу к выводу, что все совсем не так, и эта мысль угнетает меня.

Чего же я в самом деле хочу?

Изменить мир – точнее, много разных миров, каждый из которых несет на себе отпечаток в том числе и моего существования? Или, наоборот, не менять ничего?

Я не знаю ответа на этот вопрос.

Незнакомец, похожий на меня как две капли воды, сидит в вагоне поезда, направляющегося в Ленинград.

Историки часто забывают о той роли, которую сыграл во Второй мировой войне Ленинград, и гораздо больше внимания уделяют Сталинградской битве. Многие считают ее поворотным пунктом в ходе всей кампании, и для этого, безусловно, есть основания. Однако не следует преуменьшать роль сражения за Ленинград, красивый город с широкими прямыми улицами и обилием старинных зданий. Этот город пережил блокаду, продолжавшуюся 871 день. Когда-то в нем находилась резиденция русского царя. Затем он стал колыбелью революции. Мне казалось удивительным то, что город во многом сохранил свое прежнее, дореволюционное лицо, хотя его новые районы были застроены с вопиющим архитектурным прагматизмом. История не слишком интересовала советские власти – за исключением тех случаев, когда речь шла об их победах и успехах. Вероятно, в качестве противовеса старорежимным архитектурным излишествам, ликвидировать которые они все же не решились, мраморные фасады домов в центре города были обильно увешаны стандартными коммунистическими лозунгами вроде «Слава КПСС» и «Слава труду».

Ленинградское отделение клуба «Хронос», к моему удивлению, располагалось не в одном из великолепных домов старой части города, а в небольшом, скромном здании, которое находилось за еврейским кладбищем.

– Ольга, – представилась женщина-вахтер. – А вы, должно быть, Гарри? У вас неправильная обувь. Не стойте на пороге, входите!

Ольге было пятьдесят девять лет. Она немного сутулилась. Ее длинные седые волосы доходили до талии. Должно быть, когда-то она была настоящей красавицей. Теперь же казалась карикатурой на женщину. Все двери, выходящие на лестницу, вымощенную зеленой плиткой, были плотно закрыты.

– Это для тепла, – пояснила Ольга.

Был март, и хотя погода стояла холодная, снег на улицах уже начал таять, покрываясь ноздреватой серой коркой. Лед с крыш уже почти сошел, но снег на них еще оставался – зима отступала неохотно.

– У меня есть виски, – сказала Ольга, жестом приглашая меня сесть на стул, стоящий перед электрическим камином. – Но я бы на вашем месте выпила водки.

– Что ж, водка так водка, – сказал я, с облегчением устраиваясь на мягком сиденье.

– Вы говорите по-русски с восточным акцентом. Где вы его приобрели?

– В Комсомольске, – ответил я. – Несколько жизней тому назад.

– Вам лучше говорить с западным акцентом, – с упреком заметила моя собеседница. – Иначе люди начнут задавать вопросы. И еще ваша обувь – она слишком новая. Вот, держите.

В ее руках блеснуло что-то металлическое, и мне на колени упала терка для сыра.

– Вы что, раньше никогда не бывали в России? – с удивлением спросила Ольга. – Вы все делаете неправильно!

– По русскому паспорту – ни разу, – признался я. – Раньше я приезжал сюда с американским паспортом, с британским, с швейцарским, с немецким…

– Это все не то. Ну, давайте же, работайте!

И Ольга указала взглядом на терку, давая понять, что с ее помощью мне следует сделать мою обувь более соответствующей окружающей обстановке.

– Извините, – выдавил я, глядя, как Ольга устраивается напротив меня с бутылкой водки без наклейки и двумя стаканами пугающих размеров. – Я ожидал, что в местном отделении клуба будет более многолюдно. Где все остальные?

– Несколько наших спят наверху. А Маша развлекается с очередным молодым человеком. Я лично этого не одобряю. К сожалению, нынешняя молодежь не умеет строить серьезные отношения. Сейчас все не так, как в прежние времена.

При упоминании о прежних временах в глазах Ольги промелькнуло мечтательное выражение, но она тут же опустила веки и, разливая водку, продолжила меня отчитывать.

– Ваши волосы отвратительны, – заявила она. – Как вы называете этот цвет? Морковный? Вам надо немедленно покраситься в другой.