Невообразимо далеко от дома - читать онлайн книгу. Автор: Павел Минка

* * *

Перед вами экспериментальная книга. Расскажу о том, как возникла идея ее написания. Однажды я читал «Координаты чудес» Роберта Шекли. Это фантастическая сатира с хорошей долей абсурда, написанная в 60-е годы прошлого столетия. Шекли взял среднестатистического американца и отправил его в путешествие по Галактике. Его герой Кармоди ищет путь домой. Он посещает разные миры, населенные самыми причудливыми существами, но мы понимаем, что это – всего лишь повод для автора поиронизировать над американской действительностью. Особенность произведения Шекли вот в чем: перед нами легкое и развлекательное чтение, при этом содержащее философские притчи и иронические заметки о культуре, религии, обществе потребления и прочих реалиях западного общества… И вот во время чтения «Координат чудес» я подумал: а что, если бы это путешествие по Галактике совершил не Кармоди, а какой-нибудь типичный постсоветский человек, герой нашего времени? Именно это и подтолкнуло меня к эксперименту: я взял форму и стиль у Шекли, но наполнил это своим содержанием. В моей книге события начинаются в 10-е годы двадцать первого века. Нашего героя зовут Иванов, он живет в условиях экономического кризиса и постсоветизма с его подражанием Западу, советскостью и одновременной декоммунизацией, с нищетой и разрухой вперемешку с вопиющей роскошью и диким патриотизмом. Но вдруг к нему является пришелец с другой планеты…

День был типично бестолковым. Придя в кабак похмелиться, Петя Иванов пофлиртовал с Продавщицей – потрепанной алкоголем и курением женщиной лет сорока, а потом за бокалом пива добрых пятнадцать минут обсуждал с Петровичем шансы «Динамо» на победу в предстоящем матче. Так он просидел до вечера, напиваясь и яростно споря с другими посетителями, несмотря на то, что из присутствующих никто совершенно не разбирался в предметах разговора. Спорили о добыче газа, о системе образования, о будущем страны, пережившей очередную революцию и очередные выборы, о том, как, слава богу, плохо живется проклятым соседям…

– Петя! – крикнул вошедший в кабак знакомый. – Что, до сих пор работы нет?

– Ага! – отозвался Иванов. – Говорят, издержки революционного времени, казну, мол, забрал старый президент прямо из сейфа и вывез, а нам велят немного потерпеть, и все снова пойдет как по маслу! Мол, суровые времена, дальше будет еще трудней, зато мы хоть сбросили иго антинародной власти…

– Да ничего не наладится! – махнул рукой Петрович. – Вон сами революционеры говорят, что надо лет двадцать, чтобы восстановить экономику до уровня, который был перед революцией…

– Вы – умные люди, – крикнул кто-то, – и должны понимать, кто виноват. Если бы не наш «добрый сосед», это проклятый «старший брат», то были бы сейчас уже в Европе!

– Верно! – пьяным голосом крикнула из-за прилавка Продавщица и принялась самыми неприличными словами ругаться.

Иванов что-то громко пытался доказывать, но вдруг услышал:

– О, дорогой Петенька, – сказала ласково Продавщица. – Ты не должен так говорить!

Что он говорил такого и почему не должен был говорить – Иванов так и не мог припомнить в пьяном тумане. И грех остался на его совести, неосознанный и неотпущенный.

А Петрович, выпив из пластикового стаканчика белую жидкость, сказал, не закусив:

– Послушай, Петя, а ведь в твоих словах что-то есть!

Один из собутыльников, который чем-то болел, что выражалось в том, что он постоянно моргал, будто слал кому-то сигналы, сказал:

– Думаю, ты прав, Петя, честное слово! Вот если бы президентом был…

Иванов, размышляя над этим, пришел к выводу, что ничего бы это не изменило.

Иванов был спокойным человеком, с юмором преимущественно меланхолическим. Можно было бы сказать, что его лицо соответствует характеру, если бы оно не было покрыто трехдневной щетиной. Мнением о себе, как и ростом, он был чуть выше среднего. В отличие от своих соотечественников, которые были во всем уверены и знали все лучше всех, убеждения его были шаткими. Но с соотечественниками его роднили добрые намерения, из которых, правда, всегда получалось то, что получалось. Периодами Иванов впадал в уныние. Но уныние легко сменялось вспышками радости и возбуждения, то есть он был циклотимиком. Лет ему было где-то под сорок.

Он прилично играл в преферанс, хотя и недооценивал свое мастерство. Считал себя атеистом, но не убежденным, а, скорее, от безразличия к религии, которое иногда чередовалось с неприязнью. Это не мешало ему узнать у специалистов, кем он был в прошлой жизни. Безусловно, среди его прошлых воплощений не было проституток и преступников. Все его личности были сплошь героическими и великими. Родился Иванов под знаком Девы при управлении Сатурна, находившегося в Доме Солнца. Уже одно это говорило о его уникальности и незаурядности. Впрочем, уникальными и незаурядными были все соотечественники Иванова, блещущие своей незаурядностью в модных ныне социальных сетях. Шаблонное чудо!

Иванов покинул кабак в 17.45 и побрел домой по пыльной дороге. Из зева метро высыпались люди. Совсем недавно эта станция называлась «Рабоче-крестьянской», но новые власти решили переименовать все, что было связано с кровавым и темным прошлым (особенно если речь идет о рабочих и крестьянах), и теперь станцию называли как-то иначе – Иванову, в принципе, было плевать… Толпа высыпавшихся людей укутала Иванова, трогая и толкая его. В этот момент Иванов ненавидел людей не только умом и чувством, но и боками.

Когда толпа рассосалась, Иванов попытался переключиться с положения «Удерживать позицию» на положение «Идти». Он прошел мимо нескольких панельных домов, серых и уродливых. Местный бомж, успевший уже где-то принять дозу, весело приветствовал его. Иванов поднялся к себе, вошел внутрь и лег на старый скрипучий диван, над которым на стене висел красный ковер. Жены у Иванова не было, поэтому он мог безнаказанно лежать обутым.

Мгновение спустя раздался удар грома, в комнате полыхнула молния, потом еще одна… Схватившись за сердце, Иванов вскочил. Гром громыхал несколько секунд, затем вострубили трубы, будто это ангелы из Апокалипсиса трубили о конце света. Но тут трубы смолкли, и послышалась мелодия, будто кто-то нашел волну радиостанции. Иванов узнал эту песню – это была «Мадам Брошкина» Пугачевой. Через пять секунд мелодия стихла, будто кто-то повернул ручку радио, пытаясь переключиться на новую волну. Снова вспыхнула молния, и в ее сиянии возник человек.

Он был одет в пышные белые с золотым одежды. Его шикарные черные волосы покрывал высокий белый цилиндр. Отовсюду торчали перья. Гость смотрел выпученными глазами. Человек как человек, вот только кожа смуглая. Прямо как у болгар.

Иванов потер глаза свернутыми в улитку указательными пальцами, потом дал себе пощечину. Гость не пропадал. Он сделал один шаг вперед, покачиваясь подобно павлину, остановился, сунул руку в пустоту и выдернул оттуда какую-то бумажку, похожую на накладную, изрядно измяв ее при этом. Откашлявшись (звук напоминал блевание Петровича), он сказал: