Женщины Великого века - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 69

Ларейни кивнул, давая знать, что понимает его и что он может продолжить. И Расин заговорил вновь:

– До начала 1668 года мы были счастливы, очень счастливы, пока в ее жизни вновь не появился шевалье де Роган, который и раньше был одержим ею.

* * *

В тот вечер Расин долго ждал прихода маркизы в их маленькой квартирке на улице Гренель-Сен-Жермен. Как же долго тянулось время, и его терпение подходило к концу, вернее, то, что от него осталось: за несколько последних месяцев поведение маркизы резко изменилось. Супруга стала рассеянной, приходила с опозданием, держалась отстраненно, и, конечно, порывы страсти мужа часто наталкивались на ее напряженную холодность.

Вначале озабоченный, а потом начавший ревновать, он стал за ней следить и обнаружил, что молодая женщина в последнее время зачастила к своей матери. Взбунтовавшись, он устраивал скандалы, которых маркиза не могла выносить и раздраженно возражала, что никто и ничто на свете не заставит ее отказаться от посещения матери. К несчастью, вскоре драматург узнал, что шевалье де Роган довольно часто гостил в Париже и порой его видели в доме госпожи Горла.

Однако тем вечером маркизы в доме матери не было, но домой она не возвращалась. Погода стояла отвратительная, хлестал ледяной дождь, и похоже было, что к первым числам декабря выпадет снег. Стемнело. Маркиза уже давно должна была вернуться, тем более что в последние недели она чувствовала себя очень усталой и ей часто нездоровилось. Расин уже побывал везде, где она могла появиться, но впустую.

Было уже около десяти, когда раздались шаги маркизы. Почти не сдерживая гнев, Расин бросился к двери, готовый разразиться криками, но при виде молодой женщины, очень бледной и с темными кругами под глазами, он не осмелился и лишь сухо спросил:

– Где ты была? Я искал повсюду… даже у матери. Никто тебя не видел!

Она бросила на него усталый взгляд, сняла накидку из плотного шелка и протянула ее Нанетте, старой служанке, которая сразу поспешила к хозяйке, заслышав ее шаги. Потом медленно приблизилась к камину и протянула к огню иззябшие руки. Только когда Нанетта ушла, она наконец ответила:

– Я ходила к врачу! Его не оказалось на месте, и мне пришлось долго ждать.

– Зачем так долго ждала? Неужели этот визит настолько важен! Ты плохо себя чувствуешь?

Знаком она показала, что так и есть, но при этом улыбнулась.

– Сказал он, что у тебя за болезнь?

Тон мужа оставался суровым, но маркиза, словно погруженная в себя, этого не замечала. Ровным голосом она объявила:

– Да… У меня будет ребенок!

Молчание, которое воцарилось после этих слов, было таким многозначительным, что Расин не мог этого вынести. Но маркиза, кажется, ни на что не обращала внимания. На лице ее играла бессмысленная улыбка, вызвавшая приступ ярости у драматурга. Разве так сообщают мужчине о том, что он скоро станет отцом? Делая последнее усилие, чтобы сдержать себя, он пробормотал:

– И… от кого ребенок?

Маркиза вздрогнула, будто только сейчас увидела мужа и его искаженное гневом лицо.

– А от кого он может быть, по-твоему?

– Ну, уж нет! Неужели ты даешь мне понять, что он – мой? Месяцами ты ведешь себя не так, как прежде, ты полностью изменилась! Сколько раз ты подпустила меня к себе? Вечные мигрени, головокружения, бог знает что еще! Нет, тебе не удастся убедить меня, что я отец этого ребенка! Напротив, сейчас ты мне признаешься, кто его отец.

– Ты что, обезумел? Как смеешь говорить со мной в таком тоне?

Начавшаяся таким образом сцена на этом не закончилась. Она была ужасной, невообразимой. Всю ночь Жан Расин и маркиза терзали друг друга: он не переставал ее допрашивать, а она яростно защищалась, но силы у нее начали иссякать. Расин хотел добиться правды любой ценой. Не чувствуя ни малейшей жалости к жене, едва державшейся на ногах, он засыпал ее одними и теми же вопросами, надеясь, что рано или поздно она собьется и запутается в противоречивых «показаниях». Обезумевший от ревности, он готов был ее убить, но к утру, окончательно выбившись из сил, маркиза решила признаться: ребенок, которого она носила, был не от Расина, а от шевалье де Рогана. Да, они несколько раз увиделись, всего дважды или трижды, проснулись старые воспоминания, неожиданно оказавшиеся такими волнующими… Она уступила… и вот теперь эти короткие мгновенья принесли свои плоды.

– Но только, – прибавила она, заливаясь слезами, – клянусь, что все кончено. Он вернулся в Бретань, и мы больше никогда не увидимся… никогда, даю тебе слово!

– Слово? Ты чуть не навязала мне ребенка, которого заимела от другого!

– А что мне оставалось? Когда я поняла, что произошло, я просто обезумела, не хотела его, но вот только доктор сказал, что мои подозрения имеют основания, как произошло нечто странное – я перестала бунтовать. Я была почти счастлива! Ребенок! Как это чудесно!

– Можешь считать это чудесным, воля твоя! Но я не желаю его, ни в коем случае!

* * *

Какой ужас вызвала у него эта женщина с вкрадчивым голосом и туманными, двусмысленными речами, к которой Расину пришлось обратиться по совету одного из приятелей! Логово ее, так называемая аптека, попахивало мерзкими историями, тошнотворными тайнами, преступной торговлей гнусным зельем. Захоти он купить яд, и она бы его продала, вне всяких сомнений. Достаточно дать требуемую цену. Но вовсе не это было ему нужно.

– Необходимо прервать нежелательную беременность, – просто сказал он.

– Только и всего? Это легко.

В обмен на золотой женщина вложила ему в ладонь маленький пузырек из темного стекла.

– Пусть она выпьет его содержимое перед сном, и через несколько часов дело будет сделано.

Когда он дал маркизе снадобье, та не протестовала. Она поняла, что, если ребенок не появится на свет, все разногласия между ней и супругом будут устранены. Раз уж она рассталась с шевалье де Роганом…

– Слава богу, дело еще не зашло далеко, – сказала она. – Все будет хорошо.

Но все получилось очень плохо. От той ночи, хотя прошло уже столько лет, у Расина сохранились страшные воспоминания. Маркиза испытывала неимоверные страдания. Явившийся врач сказал, что это выкидыш, даже не поинтересовавшись, чем он вызван.

– Отдых, хорошее питание, и все наладится, – проговорил он с оптимизмом, видимо, искренним, поскольку был полным невеждой.

Ничего подобного не произошло, маркиза слабела день ото дня. Затем у нее началась лихорадка. Ухаживал за женой один Расин. По взаимному согласию они всех удалили из дома, даже Нанетту, чтобы никто не узнал об истинной причине болезни маркизы.

– Скоро я поправлюсь, – повторяла она, – поправлюсь, я чувствую.

Вечером одиннадцатого декабря, когда Расин пришел к ней с чашкой бульона, он нашел маркизу мертвой.

* * *