Черная ночь Назрани - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 59

— Это произойдет в том случае, если вы с присущей вам ловкостью тайно похитите его, пускай даже свалив вину на нас, а в нужный момент прилюдно обнаружите и спасете. Подобная акция послужит для людей весомым доводом в пользу вашего выбора. Ну а мы в мечетях объясним верующим, как поступать.

Философский сумбур в голове имама, в результате чего он умудрился разделить весь электорат на людей и верующих, остался незамеченным Круликовским. Он взвешивал все «за» и «против» предложенного плана. Процесс взвешивания обещал затянуться, поэтому Сергей Владиславович в тот вечер не дал окончательного ответа, сказав, что должен подумать.

За предложение ингушей было то, что этот общий любимчик Цаголов у него у самого как бельмо на глазу. Формально их должности по статусу примерно равны. Однако чуть что люди обращаются к Цаголову. Журналисты бегут у Цаголову, обиженные бегут к Цаголову, телевидение бежит к Цаголову. Такое предпочтение крайне неприятно начальнику УФСБ. Конечно, можно делать вид, что из-за большой закрытости его ведомства, за которым к тому же из советского прошлого тянется шлейф кровавых преступлений, ему рекомендовано не злоупотреблять излишней публичностью. Но это сказки для быдла. А существует еще начальство, которое тоже все прекрасно замечает. Короче говоря, Цаголов для него нежелательный фон. Даже когда министр уезжает в командировки, Круликовский чувствует себя менее скованно. Если в финале подготовленной боевиками инсценировки он освободит главного милиционера, тот перестанет относиться к нему без былого высокомерия, которое порой едва заметно проскальзывало в нем. Цаголов человек великодушный, этого у него не отнимешь. За добро платит добром, если кому-то за что-то благодарен, то это навсегда.

Еще хорошо в намечаемой операции то, что она краткосрочная. Бывает, пропавших людей ищут годами. А тут — бац-бац и на матрац! Пять дней, и вся любовь. Деньги же обломятся немалые. Исполнит он тогда свою мечту — пожить в центре Москвы. Продаст нынешнюю в «спальном районе», в Бескудникове, и купит новую в роскошном доме на Сретенке. Сравнительно недавно приглянулся ему там такой, в одном из тихих переулков.

Ну а что же против? Только одно — то, что уловка может раскрыться. Такая опасность существует всегда, когда в операции задействовано большое количество людей. Кто-то случайно проговорится, чего-то случайно не учтет. Поэтому нужно четче разработать легенду, позволяющую дать всему двойное истолкование. В этом смысле погоня за губернаторством ему очень на руку. Нужно рискнуть. «Где наша не пропадала!» — мысленно воскликнул генерал-майор и удивился, до чего забавно звучит эта поговорка в связи с похищением: Цаголов про себя такого не скажет.

Они встретились через день в том же загородном клубе. Только на этот раз вместо имама, который отправился в срочную командировку, с Джангировым пришел некий Хайрула — крепенький человек лет пятидесяти. Чувствовалось, он знаком с методами подготовок военных операций, поэтому с ним обговаривались конкретные детали похищения. Хайрула излагал свои соображения, Джангиров со всем молча соглашался, а Сергей Владиславович придирчивыми расспросами проверял предлагаемый план на прочность.

Ингуши хотели, чтобы генерал милиции был похищен при возвращении из села Тальяшево, куда он приедет к родственникам в субботу, девятнадцатого числа, а возвращаться в Назрань будет в воскресенье вечером или, вероятнее, в понедельник утром. До первого перекрестка, находящегося в шести километрах от Тальяшева, дорога тишайшая — сел рядом мало, за час могут проехать от силы три машины. Там Цаголова и нужно хватать. Оттуда его нужно отвезти на север, по направлению к Троицкой. Там, в одном маленьком селении, есть надежное убежище, где можно спокойно держать пленника.

Заговорщики не на шутку разгорячились, когда дело дошло до охраны узника. Круликовский вообще был готов вернуть деньги и уйти. Хайрула считал, что узника должны охранять два человека: по одному представителю от фээсбэшников и ингушей. С этим еще можно согласиться. Но он настаивал на том, что освободить Цаголова можно только по двойному приказу: его и Круликовского. Причем ему достаточно приказать по телефону, а начальник УФСБ должен сделать это лично.

Сергей Владиславович даже не стал выяснять, в чем заключается хитрость партнеров. Он долдонил свое, привычное:

— Я в Ингушетии никому не подчиняюсь. Все будут выполнять мои указания.

Собеседники пытались урезонить его. Пытались объяснить логичность подстраховки, мол, всем спокойней будет. Крутиковский был неумолим.

В конце концов он выторговал себе единоличное право распоряжаться, но дал слово, что воспользуется им лишь с четверга, с восемнадцати часов, не раньше.

— Проведем на каком-то расстоянии от убежища черту, — сказал Хайрула. — Если вы переступите ее раньше положенного времени, часовые будут стрелять.

— Это — пожалуйста, — согласился генерал-майор. Вряд ли он захочет освобождать Цаголова раньше времени. Но на всякий пожарный случай предупредит своего часового о такой возможности. Чтобы тот в нужный момент помешал напарнику выстрелить.

…И вот сейчас, в пять часов утра, раньше назначенного срока, он едет туда, закованный в наручники.

Два конвойных милиционера поглядывали на него с нескрываемым любопытством. Вот ведь какие причуды судьбы: еще вчера это был строгий всесильный человек, всю республику приводил в трепет, а сейчас сидит заморыш заморышем, который вынужден неловко поворачивать к плечу голову, чтобы вытереть о рубашку ползущую из носа каплю.

Задержанный в это время предавался своим мыслям. Он вспоминал, как на вчерашнем «разборе полетов» все в один голос подчеркивали, что, будь Цаголов на месте, такого позорного провала силовиков не произошло бы. Один генерал из союзного МВД разливался соловьем: «Я уверен, что не случайно Эдуарда Беслановича похитили в понедельник утром. Уж он-то организовал бы отпор боевикам — будь здоров! Они его боялись. В умении совмещать стратегическую широту взгляда с оперативными тактическими задачами ему в Ингушетии нет равных. Все остальные по сравнению с ним полные импотенты».

Уничижительная оценка мало тронула Круликовского. Его ужаснуло другое. Он понял, с какой легкостью его, выпускника двух академий, обвели вокруг пальца дилетанты вроде имама и Джангирова. Получается, это он сдал город боевикам на растерзание…

Память не подвела Круликовского — в предрассветном сумраке он сумел указать дорогу к убежищу, хотя до этого приезжал в эту глухомань всего один раз.

Выехав из леса, машины с зажженными фарами остановились на краю поляны. Милицейские спецназовцы рассредоточились и шли шеренгой позади генерал-майора, который, по-журавлиному высоко задирая ноги, направлялся по росистой траве к земляному бункеру, возле которого уже вытянулись оба часовые. Когда-то в этих местах велись раскопки, поэтому иногда в траве попадались проплешины. На одной из них Хайрула провел камнем черту, за которую сейчас начальнику УФСБ переступать нельзя. Он уже видел эту черту, но не знал, что будет за ней, и миновал ее без тени отчаяния.

Когда ингушский боевик вскинул винтовку, стоявший рядом с ним фээсбэшник выбил ее у него из рук. Но все равно раздался выстрел, и Круликовский упал. Некоторые милиционеры бросились к нему, другие кинулись разнимать дерущихся часовых.