Неплохо для покойника! - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 7

Приказав себе не забивать голову разрешением неразрешимых головоломок, я открыла дверь купе и, к радости своей, не обнаружив в ней других пассажиров, вошла внутрь.

Поезд, между тем, набирал скорость, мелькая в окнах кадрами изумрудно-зеленых лесов и похожих друг на друга серых полустанков.

Я переоделась в легкий спортивный костюм, уложила вещи под нижнюю полку, которая была означена в билете моей, и совсем было собралась задремать, когда дверь поползла в сторону и на пороге возник проводник. Вернее, не проводник, а проводница — молоденькая девчушка лет восемнадцати.

— Чаю хотите? — приветливо улыбнулась она мне.

— Пока нет, спасибо, — улыбнулась я в ответ.

— Вам долго ехать… — пробормотала она и, склонив белокурую головку, спросила:

— Отдыхать или к родственникам?

— Отдыхать, — изменяя своей привычке не заводить разговоров с незнакомыми, коротко ответила я.

— Понятно, — продолжала она улыбаться. — Там, куда вы едете, очень хорошо восстанавливать душевные силы.

— Именно за этим я туда и еду… — задумчиво пробормотала я, устало прикрывая глаза. — Именно за этим.

* * *

Шла вторая неделя моего добровольного заточения. Погода стояла изумительная. В меру тепло, в меру прохладно. Даже надоедливый гнус куда-то исчез, словно желал дать мне давно ожидаемое ощущение безмятежности.

Но как ни старалась природа, покой в душе так и не был обретен. Ловила ли я рыбу, прибирала ли в домике, меня свербило ощущение неловкости и недовольства собой. Слова Алейникова точили меня изнутри, словно жук-точильщик, постепенно стирая в труху уверенность в его виновности. И если поначалу глаза мои были завешены пеленой страдания и ненависти, то теперь эта пелена потихоньку начала спадать, возвращая миру светлые краски.

К удивлению своему, я без содрогания вкушала приготовленную еду, совершенно не задумываясь над тем, что она способствует продолжению жизни. Я улыбалась своему отражению в воде, не испытывая при этом отвращения к себе за то, что чему-то радуюсь. Скажи мне кто-нибудь пару месяцев назад, что я вновь научусь радоваться жизни, я сочла бы это кощунством. Но факт оставался фактом — я постепенно оживала. Антонина не так уж была не права, настояв на моем отъезде. Ее жизненная мудрость одержала верх и на этот раз.

Но стоило мне вспомнить об Алейникове, как мое ликование сразу тускнело. Мысль о том, что я изводила себя ненавистью и вынашивала планы мести по отношению к человеку, который, возможно, был невиновен, не давала мне покоя.

Надув губы, я усаживалась на малюсенькую скамеечку на крылечке и, глядя невидящими глазами на полыхающий закат, принималась изводить, себя угрызениями совести. Ни один из доводов, которые я приводила в свою защиту, не был мною сочтен объективным. Я была прежде всего человеком, наделенным властью судить, а не женщиной и не женой погибшего.

Неизвестно, сколько времени продолжалось бы мое самобичевание, если бы однажды я не приняла единственно верное решение: я решила начать самостоятельное расследование. Разумеется, ни Антонине, ни кому бы то ни было знать об этом было совершенно не обязательно. Поскольку я в отпуске, мое времяпровождение не должно никого волновать. А вездесущей подруге я решила не сообщать о дне своего приезда.

— Да будет так! — сразу воспряла я душой и принялась готовиться к о съезду.

Сборы мои были недолгими. Рано поутру я плотно поела, убрала остатки провизии в недосягаемые для мелкого зверья места и, накинув щеколду на дверь, двинулась к сторожке лесника, откуда он обещал меня доставить в ближайший городок.

Первый час путешествия прошел без приключений. Я вышагивала едва заметной тропинкой, совершенно не ощущая тяжести своей поклажи, и вполголоса повторяла снова и снова полюбившуюся мне с детства считалочку. И вот когда я повторила ее раз, наверное, в сотый и дошла до того места, где «все равно кому водить», чуть левее от меня в густых зарослях неведомого мне кустарника раздался хруст валежника. Мне он показался оглушительным. Я опасливо заозиралась и прибавила шагу в надежде, что это случайно напуганный мною зайчишка или олененок. Но треск стал более ощутимым, и сквозь зелень листвы мне почудилось мелькание чего-то серого.

«Волк! — лихорадочно заметались мои мысли, и я рванула что было сил по тропинке. — Лесник говорил, что ни волки, ни медведи в эту часть леса не забредают, но ведь из правил бывают исключения!»

Вооруженная двумя газовыми баллончиками на случай встречи с непрошеными гостями в человечьем обличье, я ругала себя последними словами за то, что проявила легкомыслие и отказалась от старенькой винтовки, которую мне настоятельно советовал взять лесник.

Внезапно все стихло. То есть не совсем, конечно. Лес к этому часу только-только пробуждался, наполняясь птичьим гомоном. Стих хруст, преследовавший меня. Не веря своим ушам, я остановилась и закрутила головой во все стороны. Действительно, тот, кто гнался за мной эти несколько десятков метров, либо отстал, либо решил, что в моем лице обретет не такую уж ценную добычу. Немного успокоившись и восстановив дыхание, я перехватила поудобнее сумку, подбросила на спине рюкзак и пошла скорым шагом к сторожке лесника, благо изгородь его усадьбы уже угадывалась сквозь листву. Но когда я обошла не в меру разросшиеся кущи молоденьких сосенок и свернула на широкую просеку, мои ноги приросли к земле…

Преграждая мне путь, на дороге стояло чудовище, отнести которое к какому-либо классу я в тот момент затруднялась. Оно не было волком, потому что имело серо-коричневую шкуру с рыжими подпалинами, но оно не могло быть и собакой, так как размерами своими напоминало теленка. Чудовище глазело на меня настороженными глазами, вывалив огромный алый язык едва ли не до земли.

— Чего тебе нужно? — тихонько пролепетала я, делая пробный шажок в сторону. — Дай мне пройти… Я тебе ничего не сделаю…

Со знанием человеческого языка у него было плоховато, поскольку мои слова имели прямо противоположный эффект. Зверь оскалился, зарычал, шерсть на загривке у него поднялась дыбом.

— О, боже мой! — пискнула я, с отчаянием вспомнив, что баллончики уложила на самое дно рюкзака, а снимать его сейчас и уж тем более рыться в нем значило навлечь на себя новую немилость этого лесного монстра.

— Пожалуйста! — как можно проникновеннее начала я снова. — Пропусти меня! Если я задержусь, то опоздаю на автобус, а затем на поезд…

Благозвучность моего голоса возымела свое действие — зверь свирепость свою пригасил и совсем по-собачьи вильнул хвостом. Но дальше этого дело не пошло. Он улегся, уложив морду на вытянутые лапы, и принялся следить за мной из-под полуопущенных век.

— Как тебя зовут? — сделала я попытку познакомиться.

— Байкал! — было мне ответом, отчего, признаюсь, у меня возникли серьезные сомнения по поводу моей вменяемости.

— Байкал, голубчик! Пропусти меня!

— Он этого не сделает до тех пор, пока я ему этого не прикажу!