Подари мне любовь - читать онлайн книгу. Автор: Люси Дейн cтр.№ 3

— Конечно, мама. — Дженни знала историю своего появления на свет давно и в деталях. Кроме одной подробности: что вместо нее в семье Прайсов должен был расти мальчик.

— Так вот, — немного передохнув, продолжила Мэнди, — ехали мы ехали, дело к вечеру. Но Фил все не останавливался, хотел засветло покрыть как можно большее расстояние. Ну, миновали Бирмингем. Я еще с полчасика потерпела, а потом невмоготу мне стало сидеть — с животом-то тяжко. А тут впереди мотель показался. Я и попросила Фила свернуть. Как сейчас помню название: «Рай для новобрачных». И розовые огоньки вокруг вывески бегут. Поначалу нам с Филом и впрямь было там неплохо. Номер попался уютный, кровать не продавлена. Заказали по телефону ужин. Когда еду доставили, Фил включил телевизор, нашел музыкальный канал. И вообще, был в отличном настроении, предвкушая завтрашний концерт. Я легла и вроде задремала. Сколько времени прошло, не знаю. Проснулась от резкой опоясывающей боли. — Мэнди вновь на миг закрыла глаза, словно заново переживая давнюю историю. — Кусала губы, чтобы не кричать, но не удержалась, застонала. Фил проснулся, включил свет. На часах два ночи. В общем, роды у меня начались. — Она взглянула на графин. — Дай, дочка, воды…

Дженни подала матери стакан минеральной воды без газа и ободряюще положила ей руку на плечо.

— Не волнуйся, мама, я тебя внимательно слушаю.

— Спасибо, доченька… Фил прямо кипел от злости: понял, что на концерт ему уже не попасть. Сбегал он к портье, узнал, где находится ближайшая больница. Оказалось, неподалеку, в Хэмпстере. В перерыве между схватками доковыляла я кое-как до автомобиля. Сидеть не могла, поэтому Фил уложил меня на заднее сиденье. Как доехали до городка, не помню, не до того было. Потом уж странным мне показалось, что весь двор небольшой больницы забит каретами «скорой помощи». Санитары там суетились, вносили в здание лежащих на носилках людей. Вскоре и меня внесли. И прямиком в родильное отделение. А пациенты даже в коридоре лежали, кто на кровати, кто на больничной тележке, а кто и просто на расстеленном на полу матрасе. Что такое? — думаю. Но спрашивать не стала. Раздели меня, положили на стол. Гляжу, за стеклом в соседнем помещении тоже роженица лежит, и вроде без сознания. Два врача над ней колдуют. А ко мне акушерка подошла. Осмотрела быстро и говорит: «Тут такая кутерьма, а ты рожать надумала!». «Знаю, — ответила я, — кругом виновата. Да что ж поделаешь…». «Ты уж меня не подводи, девонька, — продолжает акушерка, здоровенная такая баба. — Рожай ребеночка поскорей. И чтоб мне без глупостей, потому как врачи все заняты. Авария на железной дороге: два вагона с рельсов сошло. Пострадавших к нам свезли. Еле мы их разместили. Так что давай, милая, тужься. И носом дыши, носом!».

К счастью, долго мучиться мне не пришлось. Через полчасика малыш появился на свет. Тогда-то акушерка мне его и показала. Мальчика. Взвесили они с практиканткой младенца, а потом акушерку вызвали в соседнее помещение. Пока практикантка пеленала моего сыночка, акушерка вернулась, еще одного ребеночка положила рядом, на тот же стол, и снова ушла. Догадалась я, что женщина за стеклом тоже родила. Позже отвезли нас в разные стороны: младенцев в палату для новорожденных, а меня пристроили в комнату к троим роженицам.

Утром принесли мне ребенка кормить, а вскоре появился Фил, темнее тучи. На малыша едва взглянул, с ходу заявил, что больше тут торчать не намерен и забирает меня домой. Пока я кормила сына, он ушел, но скоро вернулся с моей одеждой. Сказал, что против моей выписки из больницы никто не возражает. Напротив, довольны, что место освобождается. Затем незнакомая мне медсестра принесла полагающиеся новорожденному справки и пожелала нам всего хорошего. Сунула я бумаги в карман жакета, Фил взял на руки ребеночка и отправились мы потихоньку к нашему автомобилю.

Всю обратную дорогу Фил молчал, только недовольно морщился, когда малыш начинал плакать. Домой добрались к вечеру. Пока Фил возился сначала в гараже, потом на кухне, я малыша распеленала. Да так и ахнула: вместо мальчика в свертке оказалась девочка! Села я на кровать, не знаю что и думать. Потом смотрю, бирка к ручке малышки привязана. На ней указана фамилия Прайс, пол мужской, вес восемь с половиной фунтов, дата и время рождения. Кинулась я к жакету, достала справки — то же самое. А на столе у меня девочка лежит! Тут малышка снова расплакалась, и в спальню заглянул Фил. «Да сделай ты что-нибудь! От этого крика в ушах звенит… Еду я разогрел, на плите стоит. Иду в ванную».

Ушел он, и тут я смекнула, что вчера в суматохе кто-то из двоих — то ли акушерка, то ли практикантка — бирки перепутали. Нашу привязали к ручке девочки, а чужую — к ручке моего мальчика. И выходит, что нужно срочно ехать обратно, менять младенцев.

Подумала я об этом, и плохо мне стало. Сама совсем слабая еще, просто с ног валюсь. Фил в ванне нежится. Как представила, что он мне скажет, слезы так и брызнули у меня из глаз.

Ты на столе лежишь, кричишь, маленькая такая, беспомощная. Я на кровати сижу и реву. Будто в полусне была. Подумала-подумала, да и спрятала подальше бирку со справками. Филу так ничего и не сказала. Родился, дескать, ребенок, и все тут. А сертификат о рождении позже сама в мэрии выправила, без предъявления бумаг. Рассказала, в какой необычной ситуации проходили роды, кое-чего соврать пришлось. В общем, объяснила, что случай у нас исключительный.

Если захотят, могут навести справки, а мне пустяками заниматься некогда. На том дело и кончилось, никто ничего и не проверял. Правду сказать, самой не верится, что я так поступила… А потом уж поздно было что-либо исправлять…

— Выходит, Фил до сих пор не знает, что я ему не родная дочь? — спросила Дженни.

Мэнди вяло покачала головой.

— Поначалу он мало тобой интересовался. Его раздражал детский плач, пленки и вообще все, что связано с уходом за младенцем. Но когда тебе исполнилось три года, отношение Фила переменилось. Мало-помалу он начал играть с тобой, покупал игрушки, водил гулять. Зачем было нарушать его душевный покой? — Она вздохнула. — Признаться, порой брала меня тоска по сыночку моему. Что с ним? К каким людям попал? Как живет? Но что уж тут поделаешь… Поплачу, бывало, и все. Хорошо, что хоть ты у меня есть. Если бы могла, я бы вас обоих растила. — Мэнди помолчала. — Вот так, дочка. Теперь ты все знаешь. Может, осудишь меня, но, поверь, в тот момент поступить иначе я была не в состоянии. Конечно, твоя жизнь могла сложиться совсем по-другому. Как? Не спрашивай. Может, лучше, а может… Сделанного все равно не воротишь. Об одном прошу: не держи на меня зла. Я всегда тебя любила как родную.

…Выплыв из воспоминаний, Дженни растерянно потерла лоб пальцами. После смерти Мэнди она решила жить так, будто та ничего ей не рассказывала. И вот сейчас из небытия выплыла какая-то другая реальность, грозя нарушить привычное существование. Дженни оказалась в положении измученного ночными кошмарами человека, который, проснувшись поутру, с ужасом обнаруживает: все, что ему снилось, правда.

Ненужная, совершенно неуместная ситуация затягивала Дженни как зыбучие пески. И чем дальше, тем яснее становилось, что отгородиться от проблемы не удастся. Сколько от нее ни отворачивайся, а решать все равно придется. Об этом свидетельствует нынешнее присутствие в старом добром «Упитанном ангеле» элегантной незнакомки. А также показанная ею фотография.