— А тебе хочется, чтобы она узнала о тебе?
— А почему бы нет? Перед ней у меня вины нет — я не знал о ее существовании. Иначе никогда бы не отказался. Тина… Тина не должна была так поступить со мной.
Павел встал, прошелся по комнате несколько раз в раздумье и, наконец, заявил:
— Как друг, я должен быть на твоей стороне. Но здесь такое деликатное дело…Ты же тогда не оставил своей возлюбленной выбора. Уехал, даже не простившись. Разве могла она быть уверена в том, что ты признаешь дочь? А сейчас ты не знаешь, готова ли она сама тебя простить и готова ли простить тебе дочь все, в том числе и предательство матери.
— Но мне сейчас так нужен близкий, родной человек! Ведь я совсем один!
— К сожалению, мы вспоминаем о родных только тогда, когда они нам нужны, а не тогда, когда им нужны мы, — философски заметил Павел. — Но у тебя ситуация такая серьезная, что в пять минут не решишь. Ты вот что, прими-ка таблеточку легкого снотворного и… Как там говорится? По закону Архимеда после сытного обеда надо отдохнуть. Вот и давай отдохнем, а потом на свежую голову все обдумаем и взвесим. Впрочем, я перед сном зайду в библиотеку, возьму какой-нибудь журнал.
Хотя снотворное Андрей выпил легкое, сон у него был тяжелым. Поначалу что-то путанное будоражило голову, а потом все провалилось в черную пустоту. Проснувшись, Андрей услышал, как Павел разговаривает по телефону с Юлией:
— Да что ты, солнышко, за кем я могу угнаться на своих ревматических коленках? Да тут и гоняться-то не за кем. Как дела у Андрюши? Пока нашли только дочь. Как чью? Андрюшину. Нет, она ничего не требует, она даже не зна… Прости, дорогая. Андрюша проснулся. Сейчас пойдем ужинать. Питание здесь — это тоже лечебная процедура, поэтому пропускать нельзя.
Пока шли к столовой, Павел рассказывал:
— Представляешь, прихожу в библиотеку и застаю там человек двадцать, не меньше. Они сидят чуть не с открытыми ртами и слушают. Кого бы ты думал? Фаину! Я начал слушать и тоже уже не мог уйти — так интересно она рассказывала о своей поездке в Бразилию. Оказывается, ездила туда в командировку зимой. И снимки показывала. Очень своеобразная архитектура, планировка ландшафтов. У нее дома большая коллекция альбомов с образцами архитектуры стран Южной Америки.
Все это Андрей выслушал не очень внимательно, так как был занят своими мыслями. К ужину друзья явились с небольшим опозданием, но профессор Остапенко в своей неизменной блузе была еще за столом и без остановки перебрасывала содержимое тарелок себе в рот. Она кивнула мужчинам в знак приветствия и продолжала молча заниматься своим делом. А вот Фаины почему-то не было. Не было на столе и ее приборов. Павел хотел было спросить профессора, где же вторая женщина, но Остапенко уже закончила трапезу, поднялась и пошла к выходу.
— Неужели она и вечером занимается закладкой основ долголетия? — в изумлении спросил Павел, глядя вслед профессору, но Андрей шутку не поддержал и только пожал плечами.
Друзья поужинали в молчании. Фаина так и не появилась.
— А кто же нам расскажет про Сатурн и Меркурий? — шутливо спросил Павел, но в его голосе явно звучали нотки сожаления; видно, его почему-то беспокоило отсутствие Фаины.
Андрей, занятый своими мыслями, почти не слышал друга. Неожиданно он предложил:
— Пойдем туда, где жила Тина, спросим у соседки, кто там сейчас живет. Вдруг Фаина все придумала или смешала в кучу разные истории. Я должен убедиться, что Тина там больше не живет.
Павел кивнул в знак согласия, и друзья направились к знакомому дому. На звонок к соседке вышла все та же неприветливая старушка. Узнав, в чем дело, сказала:
— Сами у них и спросите. Они уже приехали сегодня утром.
— Вы же говорили, что через пять дней…
— Мало ли что кто говорит тем, кто по чужим квартирам шастает!
Старушка захлопнула дверь, зато на звонок в соседнюю квартиру дверь распахнулась. На пороге появилась тоже старушка, но в отличие от соседки приветливая.
— Вы к Тане? — поинтересовалась она.
— Нет, мы к Тине, — торопливо ответил Андрей.
— Таких здесь не проживает, — ответила приветливая старушка со смущенной улыбкой, будто чувствовала себя виноватой в том, что какая-то Тина не живет в этой квартире.
— Беловы! Беловы! — опять заторопился Андрей. — Разве они не здесь живут?
— Нет, таких здесь не проживает, — опять сказала старушка.
Тут из-за ее спины высунулась голова второй старушки, с таким же приветливым лицом, как и у первой, и спросила:
— Вы не из общества борьбы с алкоголизмом?
— Нет, мы из другого общества, — принимая солидный вид, ответил Павел. — С алкоголизмом мы боремся…своими способами. Так Беловы здесь точно не проживают?
— Нет, — дружно ответили старушки.
— А вы кто же?
— Мы обе Свиридовы, сестры Свиридовы. Мы в обществе борьбы с алкоголизмом…
— Это очень похвально, что вы боретесь, — заметил Павел. — Но нас интересует, как вы оказались в этой квартире.
— Так вы из жилуправления?
— Это неважно, откуда мы, — теряя терпение, сказал Андрей. — Лучше скажите, куда подевались те, кто здесь до вас жил.
— Никуда он не подевался. Когда у него жена умерла, ему две комнаты стало много, вот он с нами и поменялся на однокомнатную. Ведь правда, Таня?
— Правда, правда, — закивала головой старушка Таня.
— Здесь жил мужчина? — удивился Андрей. — А где же Беловы?
— Беловы? Может, это те, с кем он из Ставрополя менялся?
— Из Ставрополя? — переспросил Андрей. — Так они все уехали в Ставрополь, и мать и дочь?
— Наверное, — дружно ответили старушки, — они же поменялись квартирами.
— Простите за беспокойство, вы нам очень помогли, — подытожил Павел, стараясь поскорее увести отсюда Андрея.
Когда вышли на улицу, он обратился к другу:
— Теперь ты поверил, что Фаина рассказывала правду?
В его словах Андрей услышал явное желание защитить женщину, о которой совсем недавно тот же Павел говорил как о нудной особе. Андрей молча кивнул, не желая продолжать разговор.
— Теперь я обязательно схожу к психотерапевту, — сказал Андрей, когда они вернулись в палату.
— Но надеюсь, не для того, чтобы выяснять отношения? — осторожно спросил Павел.
— Я должен понять…должен понять, — затвердил Андрей, повторяя несколько раз одно и то же.
— Разберемся, — пообещал Павел и взял зазвонивший мобильник.
Звонила, разумеется, Юля. Павел, обычно изливавший на нее неисчерпаемый запас ничего не значащих ласковых слов, на этот раз некоторое время слушал молча, затем спросил:
— Ей-то какое до этого дело?