Демон искушения - читать онлайн книгу. Автор: Галина Владимировна Романова cтр.№ 13

— Ну почему же сразу пижон, дорогой? — возмутилась Кочетова. — Мальчик так пригож, что…

— Заткнулась бы ты, что ли! — взорвался, не выдержав, муж, выразительно глянув на резинку ее плавок, сползшую непотребно низко. — Пригож, пригож… Что тебе за печаль, старуха?! У него вон видала какая конфетка в женах ходит! Что ножки, что попка!

— Ага, — лицо Кочетовой перекосило. — Потому от конфеток таких и гуляют, у которых ножки с попкой!

— Слушайте, может, вы прекратите? — слабым голосом взмолилась Юля, еле держась на ногах. — Мне не очень приятно слушать ваши препирательства, а очень хотелось бы услышать, не знаете ли, куда отправился мой пригожий муж, который еще и пижон к тому же?

— Нырять он отправился! Нырять, конфетка. — Кочетов приподнялся на локтях и назло своей жене с медлительной выразительностью оглядел Юлю с головы до ног.

— Нырять? Куда нырять? — не поняла она и тут же снова нырнула под прикрытие Тамары.

— В голубую бухту пошли они с Сержем, — едва раскрывая рот, пояснила Кочетова.

— А кто такой Серж? — поинтересовалась Тамара с кислой физиономией.

Конечно, ей наверняка доставила бы больше удовольствия новость, что Степан ушел нырять с Викусей, к примеру. А тут Серж какой-то нарисовался, в чем же тут нехорошие помыслы?

— Хороший мальчик Сережа из нашего особняка. Приехал один из Пензы…

— Хороший мальчик! — перебил ее муж, передразнивая и сплевывая в ее сторону. — Пензюк пензюком Сережа твой! Пары яиц изжарить сам себе не может! Все по нашим кастрюлям лазает!

— Так я сама позволила ему, дорогой! Я же тебе говорила!

— Позволила она! А меня ты спросила, благодетельница? Я не обязан никаких пензюков за свой счет кормить. Позволила она! — распалялся Кочетов все сильнее и сильнее, прямо пар, кажется, от него повалил, как его разобрало. — Он вон и с мужем с ее тоже на халяву небось прицепился.

— Какая халява?! О чем ты?! Ребята нырять пошли и…

— И попутно за пивом собирались зайти, я слыхал, как они переговаривались, — перебил он ее, снова утыкаясь носом в плед, и забубнил оттуда, забубнил: — Вот твой Серж небось снова на халяву. У него даже денег при себе не было. Он в одних плавках как пришел, так с ее мужем и отправился. Какие тут деньги? У мужа ее бумажник был при себе, он его доставал из кармана шорт. А у Сержа я что-то бумажника не заметил! Халявщик хренов!..

Юля развернулась и пошла прочь.

Она знала, как пройти к голубой бухте, прозванной так за то, что когда-то каким-то умникам пришла в голову идея выкрасить прибрежные скалы в голубой цвет. Мотив был неясен: из благих ли эстетических побуждений, из хулиганской ли хохмы, а может, и вовсе от скуки, но выкрасили.

Они очень старались, очень! Они, наверное, не спали ночь, угробив не два и не три литра масляной краски, выливая ее прямо через край на камни. Ясное солнечное утро зацементировало плоды их труда настолько, что вот уже который год остаются следы на скалах. Пусть не такие яркие и не так много, но голубоватые разводы в каменных складках все еще присутствовали. Может, со временем соленые морские брызги и вымоют окончательно хулиганский след, но вот названия этой бухте не поменять уже никогда.

Она ведь раньше без названия была совершенно, эта бухта. Чалились тут катера местных рыбаков. Катамараны, лодки, сдаваемые внаем. Выстраивались за ними хилые очереди. Загорать даже кто-то пытался на неуютном каменистом берегу. Местные пьянствовать сюда частенько приходили, оставляя после себя пластиковые «полторашки» со стаканами и пустые пакеты из-под чипсов. Обитаема, одним словом, бывала бухточка. Единственно, чем страдала, это безымянностью. И тут вдруг такой подарок судьбы — серые камни раскрасили, название приклеили и даже сподобились мосток для ныряния соорудить.

К нему сейчас и направлялась Юля.

Можно было бы и не ходить, ей вдруг уже стало неважно, говорит ее муж с неведомой ей женщиной по телефону или нет. Просто очень захотелось его увидеть, прислониться к его плечу, почувствовать его руки на своем затылке, услышать, как он насмешливо шепчет ей что-нибудь на ухо. Может и солгать, конечно, а, да ну и черт с ним, пускай лжет. Главное, чтобы он был тут — с ней, рядом, а все остальное…

Все остальное подождет до возвращения.

Все! Точка! Не станет она чинить никаких разборок на отдыхе. Ни за что не станет, сколько бы ее Тамара ни подначивала. Это ее личное решение, и никому она его корректировать не позволит.

— Юлька, ты чего врезала?! — завопила Тамара где-то позади, за ее спиной.

Юля удивленно оглянулась.

Надо же, а она и не знала, пошла ли за ней следом их тучная соседка, нет ли. Ушла и даже ни разу не обернулась.

— Чего говорю, так приударила? С Серегой из Пензы Степан твой, — подошла к ней Тамара, тяжело, прерывисто дыша. — Никаких баб нет с ними. Чего так ломиться-то?!

— А вам чего, собственно, нужно от меня, Тамара?

Юля вдруг решила, что ей надоела собственная деликатность, которая мешала раз и навсегда избавиться от назойливого присутствия соседки. И она тут же поняла, что станет говорить сейчас грубо и резко. И заставит полную тетку, едва поспевавшую за ней непонятно с какой целью, развернуться обратно.

Пускай идет себе в свою комнату, засядет там за дамские журналы и, перелистывая толстыми пальчиками страницу за страницей, пускай проводит параллели между вымышленными героями из статей и людьми, ее окружающими. Пускай сколько хочет ищет и находит сходства и изумляется, и умиляется, и, что хочет, пускай делает. Но делает пускай все это наедине с собой, в тиши своей крохотной съемной комнатенки, и не навязывает пускай никому своих подозрений, взращенных на благодатной почве глянцевой дребедени.

Ее-то пускай оставит в покое! Что ей с нее?!

— Мне? От тебя? Юленька… Да ничего мне от тебя не нужно, скорее наоборот. Позволь дать тебе один совет, — круглые, как у совы, глаза соседки моментально наполнились житейской мудростью, которую та готова была изливать все равно на кого с утра до вечера. — Никогда…

— Не позволю! — закричала Юля, отступая от Тамары на два шага. — Не позволю я вам давать мне никаких советов! И преследовать меня не позволю тоже! Оставьте меня… нас в покое! Не смейте за мной идти! Уходите!

— С какой это стати? — Житейская мудрость в ее глазах тут же замерзла, окаменела, сделавшись серой, как те камни, что кому-то пришла в голову идея раскрасить голубым. — С какой это стати я должна уходить?! Ты идешь в голубую бухту, и я иду. Никто запретить мне туда ходить не может. И уж тем более ты — гордячка! Ступай, ступай и на меня можешь больше не оглядываться и не рассчитывать. Тем более что…

Юля только хотела раскрыть рот, чтобы сказать, что она и не думала ни на кого рассчитывать, что ей этого и даром не надо, и за деньги пусть не будет предложено, как поведение Тамары заставило ее промолчать.