Медальон сюрреалиста - читать онлайн книгу. Автор: Алина Егорова cтр.№ 20

— Что еще Земскова вам про Металиди говорила?

— Что Арина подцепила сына хозяина дома, что это медальон сделал свое дело. Я вам это уже рассказывала. Еще Лена намекнула, что знает, как скомпрометировать Арину перед Меньшиковыми.

— Прямо так и сказала? — удивился Михаил.

— Не прямо так, но смысл был именно таким. Как же она выразилась… — задумалась Рита. — А, вот! «Я держу Аринку за шкирку, потому что у меня есть что рассказать про нее хозяевам».

— Что же это за компромат?

— Я не уточняла. Наверняка какая-нибудь любовная интрижка. Арина — девушка эффектная, у таких обычно поклонников табун. А где поклонники, там и интрижки.

— Вы тоже эффектная девушка, — зачем-то сделал комплимент Небесов.

— Я знаю, какая я! — внезапно резко ответила Рита и придавила его тяжелым взглядом.

В этом взгляде читалось больше, чем во фразе. Этот взгляд говорил: «Я сама знаю, что у меня безобразное лицо, и я не потерплю никаких намеков на свою внешность!»

Михаил не нашел, что ответить. Ему стало неловко, словно он напомнил инвалиду, что тот инвалид. В воздухе повисло напряжение. Решив, что все, что он хотел узнать у Латышевой, узнал, Небесов поспешил откланяться.

Как только оперативник исчез за дверью, Рита бросилась к комоду, где в среднем ящике у нее хранилось большое зеркало. Поставила его на подоконник, откуда лучше всего падал свет, и стала вглядываться в собственное отражение.

В ее доме не было зеркал, разве только одно маленькое в ванной комнате, в коробочке с пудрой, и это большое в комоде. Своим большим зеркалом Рита не пользовалась, чтобы лишний раз не расстраиваться. Она не видела своего отражения, и ей порой казалось, что у нее с лицом все в порядке, на нем нет этих ужасных шрамов. Иногда удавалось жить в иллюзорном мире несколько дней подряд, особенно если не требовалось выходить из дома. Даже глядя в зеркало, можно ухитриться не замечать собственного несовершенства. К сожалению, существуют другие зеркала, жестокие и неумолимые — чужие глаза. Люди часто интеллигентно молчат, но в их глазах вопит мысль: о боже, какая уродина! Они слишком быстро отводят взгляды и делают равнодушные лица, чтобы не выдать своего любопытства. А любопытство не спрятать! Рита не сомневалась, что всем очень хочется получше разглядеть ее обезображенное лицо и узнать, что с ней случилось?

Каждый раз после контакта с людьми, в чьих глазах красноречиво читалось упоминание о шрамах, Рита тянулась к спрятанному в комоде большому зеркалу и принималась себя разглядывать. Она пыталась увидеть обратное. Нет, я не настолько безобразна! — отчаянно убеждала себя Рита.

— Сам он урод! Маленький, щупленький, белобрысенький, а смотрит на меня так, словно он само совершенство. Почему, ну почему так несправедливо?! На моем фоне все, даже такой неказистый мужичонка, как этот опер, чувствуют себя писаными красавцами!

Из серо-голубых глаз Риты потекли слезы. Он ненавидела свои слезы, ненавидела, когда ее жалели и особенно когда смотрели на нее вот так, как Небесов — деликатно делая вид, что ничего не замечает, а сам при этом воодушевленно расправляет плечи. Красивым Рита прощала надменные и даже сочувственные взгляды, они имеют право на превосходство и сочувствие, некрасивые же сочувствовать ей не смеют.

Разговаривая с людьми, Рита изо всех сил держалась, делала вид, будто бы ничего не происходит. Люди смущенно отводили взгляды от ее лица, заполняли неловкие паузы отвлеченными разговорами. Рита очень хорошо понимала, что стоит за этим смущением — жалость и любопытство! Рита, чтобы не сорваться в слезы, улыбалась. Улыбалась через силу, как бы тяжело ни было у нее на душе, и вела себя так, словно ничего не происходит.

— Почему существует неравенство? Почему я, сын нотариуса, не могу знаться, скажем… ээээ… с портовым грузчиком?

Священник многозначительно посмотрел в глаза юноше. Отец Кристиано все понял еще в тот вечер после ливня. Ему были знакомы и эта нервная дрожь голоса, и перепады настроения, и адский блеск влажных глаз.

— Когда я был молод, я тоже задавался подобным вопросом. Я из герцогского рода, вырос в семье судовладельца и должен был тоже стать судовладельцем. Отец с отрочества посвящал меня в свои дела. Я часто бывал в порту, наблюдал, как выгружают и загружают на борт разные грузы. Мой отец был одним из богатейших людей Каталонии, он бывал на королевских приемах, общался с людьми высшего света. Я знал, что мне уготована та же участь.

Однажды я увидел в порту беженцев. Оборванная грязная толпа не то родственников, не то соседей из какой-то бедной страны прибыла в грузовом отсеке рыболовецкого траулера. Среди них были только трое мужчин трудоспособного возраста, остальные — замученные дорогой женщины, старики и дети. Я стоял у парапета и бросал чайкам хлеб. Беженцы подошли к воде — прямо под моим парапетом — и стали умываться. Вдруг я заметил на себе взгляд — очень пронзительный, вызывающий дрожь, столько лет прошло, до сих пор его помню! Тяжелыми водянистыми глазами на меня смотрела беженка и безмолвно просила хлеба. Я спустился вниз, отдал ей хлеб и немного денег, что имел при себе. Мне было восемь лет, и я тогда еще никогда так близко не видел бедность. От той толпы разило такой безнадегой, что мне на мгновение показалось, будто бы она вот-вот и меня затянет в свою жуткую воронку, что моя благополучная жизнь — вымысел, а сам я такой же бедный, как и они. Я резко повернулся и поспешил уйти; мне хотелось скорее вернуться в свой благополучный мир, а о беженцах забыть, как о ночном кошмаре. Я побежал к пристани, где меня дожидался отец. И вот, когда я почти добрался до места, меня догнал мальчишка моего возраста. Худой, чумазый, с сальными отросшими волосами — я видел его среди беженцев. Он вынул руку из кармана драных штанов и протянул ее мне. В руке у него был медальон. Вот этот. — Отец Кристиано положил перед Сальвадором маленький аккуратный сверток; развернул его, и юноша увидел незамысловатое, на его взгляд, украшение.

— То ли мальчишку прислала женщина, которой я отдал хлеб, то ли он пришел по собственному желанию, я не знаю, мальчик не говорил по-каталонски.

У голодранца была дорогая вещь, которой не имел я, сын судовладельца, и он отдал ее мне. Отдал просто так, как благодарность за хлеб, повинуясь каким-то своим принципам и душевным порывам.

— Какая же это драгоценность? — усмехнулся Сальвадор. Он бросил на медальон пренебрежительный взгляд, всем своим видом показывая, что вещица ему не интересна. — Такие побрякушки носят торговки с рыночной площади да прачки! Уж я-то знаю, о чем говорю! У моей матушки полный ларец украшений, все из золота, серебра, с разными драгоценными камнями.

— Поверь мне, Сальвадоре. Этот медальон, хоть и не из золота, ценнее ста золотых медальонов.

Юноша недоверчиво смотрел на священника. По мнению Сальвадора, отец Кристиано либо спятил, либо попросту его дурачил.