Нансен. Человек и миф - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Будур cтр.№ 20

Страница

И так прекрасно знавший английский, Нансен теперь уже в упоении часами читает своей возлюбленной стихи Байрона и Китса на языке оригинала.

Его чувства столь серьёзны, что, когда мать с дочерью отправляются дальше путешествовать по Европе, он едет за ними, неожиданно прекратив работу на биологической станции. Но и Марион умеет принимать неожиданные решения — в Швейцарии она объявляет Фритьофу, что между ними всё кончено. Выяснение выходит бурным, но основными аргументами Марион были: различные взгляды на жизнь, отличное друг от друга воспитание, взаимонепонимание, разные взгляды на эротику и совместную жизнь. «Я была не права и очень о том сожалею, — написала она Фритьофу позднее, — что дала тебе основание относиться ко мне как к возлюбленной, но не подарила тебе свою любовь».

* * *

Нансен возвращается в Норвегию и лето 1886 года проводит на военных сборах в Гардермуэне. Судя по письмам, которые он пишет в это время фрёкен Силов, ему там вовсе не нравится и он тоскует по времени, проведённому в Италии. Сразу после сборов он едет погостить к Юханне в Оппегорь, где встречает и Марте.

Вернувшись в Берген, Нансен с прежним рвением продолжал свои занятия в музее. Общение с крупнейшими учёными своего времени расширило кругозор Нансена, и он перешёл к изучению других морских организмов, а позднее вернулся к исследованию анатомии тюленей. Главным предметом исследований молодого учёного стал нервная система червей, раков и низших разрядов позвоночных — ланцетников и миксин. В этой области биологии в то время не было структурированности и существовали прямо противоположные теории о строении нервных клеток, узлов и волокон животных низших разрядов.

В 1886 году была опубликована его вторая большая научная работа «Структура и связь гистологических элементов Центральной нервной системы», где Нансен использовал метод Гольджи при изучении нервной системы беспозвоночных животных.

Осенью того же года Нансен едет в Шотландию, в Эдинбург, чтобы повидаться с Марион. По некоторым сведениям, именно Марион во время его пребывания редактирует и тщательно выправляет английский вариант докторской диссертации Нансена, которая выйдет в свет в 1887 году. Из встречи не выходит ничего хорошего: Фритьоф рассказывает прекрасной англичанке о своих уже окончательно определившихся планах путешествия через Гренландию, но, как и в Италии, Марион считает это «предприятие» чистым безумством. Однако их отношения не прерываются, а лишь охладевают — они пишут письма друг другу даже после женитьбы Фритьофа и замужества Марион.

Что касается опубликования диссертации на английском, то, как пишет П. Э. Хегге, «в то время ни одному учёному, кроме живущих в Великобритании или США, не пришло бы в голову написать докторскую диссертацию по естествознанию на английском языке. Главным языком науки был немецкий, и, даже не принимая во внимание значение теории Дарвина, британская научная среда была в профессиональном отношении захолустьем». Нансен, как всегда, пошёл своим путём и оказался прав.

Нельзя сказать, что научная общественность однозначно приняла докторскую Нансена. Кое-кто даже решил, что он буквально «проскочил сквозь игольное ушко». Поскольку все знали, что одновременно с защитой диссертации Фритьоф готовил и экспедицию в Гренландию, то на защите оппонент сказал:

Однако впоследствии достижения Нансена были оценены коллегами-зоологами по достоинству. По словам профессора М. Ретциуса, выдающегося шведского гистолога, «Фритьоф Нансен в течение каких-нибудь пяти лет — срок довольно незначительный, когда речь идёт о крупных биологических исследованиях, — успел заявить себя в области биологии весьма значительными трудами. Он, верный своей широкой натуре, всегда брался за крупные и трудные проблемы и сразу направлял внимание на самую суть дела. Словом, для всех тех, кому случалось ближе познакомиться с личностью Нансена и его трудами, ясно, что если бы неудержимое стремление к великой цели — исследованиям на Северном полюсе — не отвлекало его от занятий биологией и он со свойственной ему энергией и упорством продолжал бы свои столь талантливо и счастливо начатые исследования, то, наверное, обогатил бы биологию ещё многими серьёзными и ценными трудами. Он был не только знаменитым и отважным путешественником, но и первоклассным деятелем в области биологии».

* * *

Но существует и ещё одно вероятное объяснение: молодой человек был слишком увлечён своей собственной жизнью, своими планами и, конечно, девушками.

Фритьоф был необыкновенно привлекателен внешне, невероятно самоуверен и самостоятелен, что всегда нравилось слабому полу. Именно в это время он начинает носить так называемый нансеновский костюм, который придумал сам. Облегающие спортивные куртка и брюки выгодно подчёркивали все достоинства фигуры высокого и стройного Фритьофа.

Лив Нансен писала:

«Независимость отца проявлялась во всём. Он желал одеваться по моде. Для него было мучением носить длинные, слишком просторные сюртуки, стоячие воротники и широкие галстуки, не говоря уже о долгополых пальто, которые не только путаются в ногах, но и скрывают хорошую фигуру. Фритьоф создал свою собственную моду, и когда он почти бегом шёл в сером спортивном костюме в обтяжку, в рубашке с распахнутым воротом и в шапке набекрень, он знал, что люди оглядываются на него не только с насмешкой. Брат Александр уговаривал его вести себя как все. Над ним, мол, уже посмеиваются в столице, да и над Александром смеются за то, что у него такой смешной брат. „Какое мне дело, что говорят и думают другие“, — отвечал Фритьоф. Между прочим, он может похвастаться, что в Бергене спортивная молодёжь уже начала ему подражать. Многие признали более рациональным спортивный костюм, а в магазинах появилось егеровское бельё, за которое он давно ратовал, потому что по собственному опыту знал, что шерсть наилучшим образом защищает и от холода, и от жары».

Страница