Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щеглов, Михаил Хазин cтр.№ 74

Интрига включала в себя все типовые приемы борьбы с конкурирующими вассалами общего сюзерена: 1) отсылку старших сыновей от двора в пограничные провинции, 2) убеждение правителя, что старшие сыновья готовят против него заговор, 3) организацию и разоблачение покушения (яд), якобы подстроенного действующим наследником, с согласия остальных сыновей. В результате к моменту смерти Сянь–гуна все старшие претенденты на трон были либо убиты, либо вынуждены бежать, и Ли Цзи уже готовилась править от имени малолетнего наследника².

Как видите, пара тысячелетий — не срок для китайского искусства интриги!

Тысячелетия жизни по одним и тем же правилам не могли не сформировать соответствующие привычки, и если провести чемпионат мира по политической интриге, его победителем, скорее всего, окажется китаец. Так нужно ли удивляться, что именно сто китайцев являются мерилом хитрости и что первые дошедшие до нас открытия и изобретения в теории Власти были сделаны в Древнем Китае ^[286]?

Читатель. А Вы не перепутали теорию с практикой? «Изобретения» — это ведь что‑то практическое, как лампочка Эдисона. Придумать новый способ интриги (например, притвориться умирающим и предложить вассалам выбрать преемника) — большое достижение для практика Власти. Но какие изобретения могут сделать meopemuки?!.

Теоретик. На этот вопрос в свое время хорошо ответил Уильям Оккам, обратившись к королю Германии Людвигу IV² с известным предложением: «Защищай меня мечом, а я буду защищать тебя пером!» 1330 год, мрачное Средневековье — казалось бы, зачем королю защита какого‑то писаки? А дело в том, что с 1322 года Людвиг находился в открытом противостоянии с Римской курией — папа Иоанн XXII требовал от него отречения в пользу конкурента, Фридриха III, а в 1324 году даже отлучил Людвига от церкви ^[287]. В этих условиях положение Людвига зависело не только от успехов на полях сражений, но и от поддержки тогдашних властителей умов — священников и монахов. Именно на этом фронте и сражался Уильям Оккам, сочиняя один за другим многочисленные трактаты и памфлеты с критикой папской власти. В результате одно из изобретений Оккама (пресловутая «бритва») до сих пор применяется в политических дебатах ^[288].

С похожей проблемой задолго до Людвига IV столкнулись завоевавшие Китай (царство Шан) захватчики из Чжоу. Победа в войне еще не означала победу в умах — требовалось убедить шан- скую знать, что чжоусцы пришли всерьез и надолго. В результате усилий неизвестных нам теоретиков было сделано изобретение, и по сей день успешно работающее на любую власть:

«Одолевшие Шан в 1027 г. до н. э. чжоусцы, стремясь легитимизировать свою власть в условиях собственной политической слабости и вынужденного заимствования едва ли не всех цивилизационных достижений и соответствующих традиций у шанцев, отождествили шанских обожествленных предков с Небом, придав ему характер этически нейтральной и религиозно абстрактной божественной силы, и выдвинули идею о мандате Неба. Согласно этой доктрине Небо решает, кому, когда и за что вручить власть над Поднебесной» [Васильев, 2000, с. 45-36].

Мандат Неба стал отличным ответом сразу на два вечных вопроса о Власти — почему в стране правит именно действующий монарх и как следует оценивать его правление? Правитель правит потому, что угоден Небу (а свергают его потому, что Небо передумало); и раз уж само Небо выбрало этого правителя, то существующая Власть всегда наилучшая из возможных.

Конечно же столь выдающееся изобретение (сравнимое по полезности и очевидности разве что с изобретением колеса) было многократно повторено в другие времена и в других странах. Все мы слышали о «священном праве королей», «помазанниках божьих», все мы привыкли к обожествлению первых лиц государства. В наши дни это универсальное объяснение выражается в более циничной форме («Если ты такой умный, почему ты не богатый», «Кто сильнее, тот и прав»), не сильно меняющей основной смысл. Кто более других достоин Власти? Конечно же тот, кто ей реально обладает! Почему же тогда его свергли? Потому что он перестал быть достойным (согрешил перед Небом) — а вовсе не потому, что появилась более сильная группировка.

Практик. Не следует преуменьшать значение этого фактора! У рядового обывателя нет никаких оснований предпочесть одного политика другому — он вообще не знает, чем те занимаются, и знать этого не может. Так что «мандат Неба» — это такая «линейка», которая позволяет сравнивать политиков между собой. И если она удачная — то эффект ее использования может быть очень велик.

Теоретик. Еще бы не велик, Китай уже третье тысячелетие живет с этой «линейкой»!¹ Но вот о реальном устройстве Власти «мандат Неба» сообщает даже меньше, чем ничего. Он дезориентирует правителя, создавая иллюзию незаменимости, и смещает фокус внимания историка с состава и сил противоборствующих группировок на всяческие знамения и знаки. Зато «мандат Неба» отлично обосновывает покорность любой существующей власти («Всякая власть — от Бога») и стремление держаться подальше от властных разборок («Небо решает, не я»), для чего, собственно, и был придуман. Как мы увидим в дальнейшем, даже среди выдающихся философов мало кто избежал искушения представить современную ему Власть в качестве абсолютного идеала ^[289]. Ведь в противном случае правитель всегда мог предъявить свой «мандат Неба» в лице конвоиров.

Читатель. Ну, если все изобретения в теории Власти такие, то невелика цена таким изобретениям. Как самого себя похвалить, уже захвативши Власть, любой может придумать, что Вы, кстати, сами же и признали. Но Вы упомянули еще и некие открытия. Чем они отличаются от изобретений и что же такого открыли во Власти древние китайцы?