Надеюсь и жду - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гамильтон cтр.№ 4

Трудность заключалась еще и в том, что со времени смерти папочки и Элен, Рози стала чересчур привязчивой. Хотя нельзя сказать, что кто-либо из них, уделял девочке много внимания, а если Рози заболевала или чересчур докучала, то они и вовсе избегали ее. Но самым огорчительным была для Рози болезнь ее любимого дедушки. Девочка не могла взять в толк, почему дедушка уже не играет с ней в их прежние буйные игры и не читает часы напролет.

Клодия со вздохом выбралась из ванны. Посланец компании «Халлем» появится через полчаса. Она не могла вспомнить, назвал ли поверенный его имя. Но это будет мистер Халлем. Клодия точно помнила, как он сказал, что посетитель является наследником Гарольда Халлема. Должно быть, это его сын.

Что бы такое надеть? Пожалуй, лучше всего простой серый льняной костюм с кремовой шелковой блузкой. Скромный деловой облик, что как раз пристало молодой вдове.

Она заколола на затылке мягкие каштановые волосы черепаховым зажимом, раздумывая, уместно ли будет воспользоваться косметикой.

Как она изменилась! Рост, конечно, остался прежним — 170 см, но былую округлость фигура безвозвратно утратила. Клодия очень похудела после рождения Рози, а за последние несколько недель, которые принесли столько бед, просто осунулась. На той старой фотографии она выглядела жизнерадостной оптимисткой. Нынешняя Клодия, пристально смотревшая сейчас на нее из зеркала, была старше, мудрее… и циничнее. Лицо, под маской хладнокровия, выражало сильную волю, вызывавшую уважение. Давно покончено с Клодией, которая позволяла каждому вытирать об нее ноги. Ей уже исполнилось двадцать четыре года, столько же лет было Адаму Уэстону, когда они впервые встретились. Но Клодия и выглядела, и чувствовала себя теперь старше.

И еще одно различие — женщина в зеркале теряла одно за другим, девочка же на фотографии была богатой наследницей. В этом, разумеется, и заключалась ее главная привлекательность. Она вспомнила с отчетливой и мучительной ясностью, как шесть лет назад открыла для себя эту банальную истину. Ее просветила Элен. Она сидела на краю кровати, одетая только в короткие атласные трусики ярко-алого цвета и такой же лифчик. Мачеха была вне себя от ярости. Она схватила Клодию за руку, сильно сжала ее и только тогда немного успокоилась.

— Ты знаешь, что этот подонок Адам Уэстон имел наглость сказать? Мне до сих пор не верится! Он посоветовал мне не обижаться, что, как он рыцарственно выразился, обхаживает тебя. Как это тебе нравится! Словно меня может заинтересовать такое ничтожество, словно я способна закрутить грязный воровской роман с безработным, бездомным голодранцем, когда я замужем за таким очаровательным человеком, как твой отец! Но дело вот в чем, милая…

Элен отпустила руку Клодии, еще раз крепко стиснув ее напоследок, затем схватила свой ярко-алый пеньюар и закуталась в него.

— Он вот так прямо заявил, что подъезжает к тебе, поскольку ты наследница. Ты согласилась стать его женой — так он, по крайней мере, утверждает. А в качестве мужа своей обожаемой доченьки, Гай позволит ему бездельничать в свое удовольствие, о чем этот тип всегда мечтал, — ведь Гай не захочет, чтобы обожаемая доченька от него отвернулась. Я надеюсь только, милая, что ты не позволила ему слишком много, ты ведь не так глупа, чтобы по-настоящему влюбиться в него…

Клодия зажмурилась, чтобы не выдать своих чувств. Ей хотелось крикнуть, что это неправда, что Адам любит ее саму, и ему нет дела до отцовского богатства, до «Фартингс-холла», земель и прочего. Но не в привычке Клодии, было, обманывать себя. Если ее и подвели собственные глаза, стоило вспомнить разговор, который состоялся во время их первого свидания.

Тогда она вовсе не случайно оказалась неподалеку от старого фургона, часов семь спустя после того, как ее представили Адаму. И не случайно на ней были надеты короткие шорты и лучшая блузка без рукавов — все новое и белого цвета. Этот наряд выгодно подчеркивал длину и красоту ее ног, делал заметнее золотисто-медовый загар, который она успела приобрести.

Когда Клодия приблизилась к открытой двери фургона, сердце ее бешено стучало, но она велела себе не глупить. Хозяйская дочь имеет все основания здесь находиться. Клодия слышала, как Адам ходит в фургоне и что-то тихо насвистывает, и не успела она постучаться, или окликнуть его, как он появился в дверях. Адам был все в тех же подрезанных выше колен обтрепанных джинсах, на плече у него висело полотенце. Только тяжелые рабочие ботинки он сменил на видавшие виды кроссовки.

— Еще раз здравствуйте.

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой. Несколько секунд Клодия не могла вымолвить ни слова. Она чувствовала, как ее лицо заливает краска, и отчаянно надеялась, что он отнесет это на счет сегодняшней жары.

— Я…

Она судорожно втянула в себя воздух. Какая непростительная ошибка! Одной его улыбки оказалось достаточно, чтобы ноги у нее подкосились, а грудь обдало жаром и закололо иголочками. Мало того — она увидела, что он заметил ее состояние, так как ресницы его дрогнули, а веки прикрыли глаза, чтобы спрятать промелькнувшее в них выражение.

Она торопливо забормотала:

— Я хотела узнать, есть ли у вас все необходимое? В фургоне уже несколько лет никто не живет, с тех пор, как…

— Все прекрасно. Ваша милая домоправительница — ее зовут Эми, кажется, — снабдила меня постельным бельем, полотенцами и продовольствием. А в самом фургоне очень чисто и уютно.

Он сбежал вниз по ступенькам, затворив за собой дверь, и Клодия подавила разочарованный вздох — она рассчитывала, что он пригласит ее зайти внутрь, давая ей возможность лично убедиться в сказанном. Но следующие его слова сразу улучшили ее настроение.

— Мне сообщили, что здесь есть тропинка, которая через поле ведет к уединенной бухте. Я собирался искупаться. Хотите, пойдем вместе?

Хотела ли она? Клодия побежала в дом за купальником и в мгновение ока вернулась к фургону. Это была чудесная прогулка. Они говорили, не умолкая, — главным образом, говорил он. Клодия пыталась расспросить его о нем самом, но он уклонялся от ответов и просил ее рассказать о себе. Но ей нечего было особенно рассказывать. В конце концов, он принялся задавать вопросы, перемежая их комментариями.

— Это фантастическое место. Волшебное. Что вы чувствуете, когда вспоминаете, что однажды все здесь будет принадлежать вам? Не сейчас, разумеется, а когда-нибудь, в отдаленном будущем? Вы оставите здесь все по-прежнему? Вас не пугает ответственность? «Корона лоб заботой тяжелит», и все в таком роде…

Потом они сидели на мягком золотистом песке, и смотрели, как солнце опускается в море. Ему, кажется, не особенно нужны были ее ответы, он словно обращался к себе самому. Внезапно он наклонился к ней и осторожно обвел ее губы кончиком указательного пальца.

— Вы такая красивая.

После этого все остальное показалось простым и легким. Он убедился, что земля, дом, бизнес — все со временем перейдет в ее руки, и устремился вперед, опутал ее сладкими сетями чувственности, поймал в западню ее собственной наивной веры, в вечную романтическую любовь…