Дочь Луны - читать онлайн книгу. Автор: Рут Валентайн cтр.№ 22

Прозвище из того далекого лета непроизвольно вырвалось у него, хотя он сам его забыл. И ответом ему стала ее восторженная улыбка.

— Я совсем забыла, что ты меня так называл, — воскликнула она, хлопая в ладоши. — Боже, как я люблю тебя, Мик!

Миках поймал пальцами ее белый локон.

— Они и тогда выглядели как свет луны в звездную ночь. С тех пор я обошел полсвета, но нигде таких поразительных волос не видел.

И только сказав это, Мик понял, что всю жизнь искал девушку именно с такими вот белокурыми волосами.

Дочь Луны. Прямо, чертовщина какая-то!

Фэйт ушла наверх, в спальню, и Мик остался в гостиной с неизменной чашечкой кофе и Ли Гринвудом, проникновенно певшим, как он гордится тем, что он американец. Затем Ли запел о каком-то ребенке, которого он собирается взять с собой на утреннюю прогулку, и Мик сменил кассету.

Дочь Луны. Казалось, это полушутливое прозвище должно было напомнить ему о крохотной девочке, пробудить в нем то ли родительские, то ли братские чувства, но вместо этого оно заиграло новыми гранями и обрело неуловимо чувственный оттенок. Эта женщина вся была как лунный свет, мягкий шепот и живительный жар. Она вся была обещание нежной и теплой женственности, по которой он неосознанно тосковал всю жизнь.

В ней не было ничего от современной эмансипированной американки: ни наглого напора, ни вгоняющей в тоску любого мужчину самоуверенности. Но, судя по всему, ей суждено было приблизиться к этому отталкивающему образцу, коль скоро она решила впредь стоять исключительно на собственных ногах. Финал всегда один, что в Нью-Йорке, что в округе Конард. А жаль, если такое с ней случится. Чертовски жаль, подумал Мик.

Мик не относил себя к числу ярых противников эмансипации. По его разумению, среди женщин вполне могли найтись ученые и администраторы, ни в чем не уступающие мужчинам. Он просто отдавал себе отчет в том, что между женщиной и мужчиной существует кое-какая разница, и отрицать ее бессмысленно. Тело женщины создано для святой задачи: рожать и вскармливать новую жизнь, а мужчина, лишенный такой способности, гораздо лучше женщины способен защитить и ее, и рожденных ею детей. Мик никогда не понимал, зачем бесконечно спорить на эту тему. В современной жизни существуют многочисленные области деятельности, где мужчины и женщины вполне могли конкурировать на равных, и Мик охотно мирился с таким положением вещей. А вот чего ради то одна, то другая половина человечества устраивает бесконечные баталии по поводу, который выеденного яйца не стоит, — этого Мик не понимал и не хотел понимать.

Да, в вопросах личной жизни он старомоден. Да, он желал бы иметь жену, которая не боится чувствовать себя женщиной. Которая способна оценить его рост, его силу и его стремление ощущать себя главой семьи и ее защитником. Которая не нуждается в унижении партнера ради самоутверждения, и в то же время сохраняет достоинство в присутствии мужчины.

Жену, способную понять, что и он нуждается в поддержке и ласковом одобрении.

Мик пошел на кухню, чтобы налить еще кофе. Он столько времени не позволял себе даже задумываться над подобными вещами. Давным-давно, целую вечность назад, он, еще юноша, длинными, одинокими ночами во враждебной стране мог часами размышлять о своем возможном выборе. Это уже потом он понял, что уединение — его твердыня, его спасение в море бед, и единственный человек, на которого он может положиться, — он сам. И все эти годы он полагался только на себя самого. И он не позволит даже самой малой толике юношеской бесплодной мечтательности взять над ним верх. Ни за что!

Мик Пэриш уже получил от жизни все, что хотел, и больше его не соблазнить ничем — даже нежным прикосновением лунного света.

Утром Мика срочно вызвали на службу. Джед Барлоу, известный в городе пьяница, взобрался на колокольню церкви Св. Варфоломея и начал наугад палить в прохожих.

— Надеюсь, ты будешь осторожен?

Мик замер, на секунду перестав застегивать бронежилет, надетый поверх футболки. В очередной раз он решил, что она мирно спит в своей постели, и в очередной раз ошибся. У нее поразительно легкая походка — даже для его изощренного слуха. Повернувшись, он увидел ее на пороге спальни.

— В каком смысле осторожен? — спросил он с напускной легкостью в голосе.

— Только не надо меня разыгрывать, мистер Пэриш, — отозвалась она, и тон ее можно было даже назвать резким. — Я достаточно долго была женой полицейского, чтобы разбираться в назначении этой детали одежды.

— Вообще-то, нам полагается носить бронежилет на службе постоянно. Согласно инструкции.

— Знаю, можешь не объяснять. Только, кроме новичков, никто не носит эти доспехи каждый день. Тяжело, жарко, неудобно. Так что же стряслось, скажи мне, Мик?

Мик со вздохом застегнул бронежилет и потянулся за форменной рубашкой. A-а, черт, мрачно сказал он себе. Не ты ли вчера размечтался о спутнице жизни? И вот женщина стоит на пороге спальни и как настоящая жена смотрит на тебя полными страха глазами. Пожалуйста, вот тебе и еще одна головная боль!

— Да Джед Барлоу малость перебрал, оседлал колокольню и палит по окрестностям из духового ружья, — нехотя сообщил Мик. — Нам нужно убрать народ с улицы и переждать, пока из Джеда выветрятся пары ликера или виски, не знаю уж, чего он там налакался. Как видишь, дело ерундовое.

Фэйт приблизилась к нему — как раз в тот момент, когда он застегнул последнюю пуговицу на рубашке. С бронежилетом под одеждой Мик казался просто гигантом.

— Но ты, надеюсь, не собираешься разыгрывать из себя киногероя?

— Детка, — сказал Мик, — в Конард-сити нет собственной киностудии.

— Зато есть ты!

— Не волнуйся. Я не для того почти двадцать лет оттрубил в армии, чтобы меня как куропатку подстрелил местный пропойца. К ужину буду дома. Устраивает?

— Это было бы чудесно, — неуверенно отозвалась Фэйт. — Но ведь сегодня у тебя выходной. Почему же им понадобилось вызывать тебя, если дело и вправду ерундовое?

— Им нужны сейчас все наличные силы, — объяснил Мик. — Нэйт не может снять всех своих людей с патрулирования и ради одного Джеда оставить без присмотра целый округ.

Взглянув на себя в зеркало, вделанное в шкаф, он поднял вверх воротник рубашки. Фэйт, не отрываясь, смотрела, как он надевает и завязывает темно-зеленый галстук, пристегивает к груди сверкающую серебряную звезду.

— Погоди, — сказала Фэйт. Помимо глажки формы она за несколько лет своей неудачной семейной жизни превратилась в доку по части прикалывания значков и воротничков. И хотя Мик был защищен броней от всякого интимного прикосновения, руки у нее, тем не менее, дрожали. Мик, однако, истолковал эту дрожь по-своему, как очередную попытку Фэйт переступить через себя, самоутвердиться, одержать победу над страхом.

Поймав ее дрожащие руки, он сказал: