Я люблю.Бегущая в зеркалах - читать онлайн книгу. Автор: Мила Бояджиева cтр.№ 25

Вернувшись в Грац, Ванда и Йохим сняли комнату с маленькой кухонькой, выходящей прямо в сад, и стали жить вместе, строя основательные планы на грядущее лето.

Йохим не знал, был ли он влюблен, наверное не был, если определять это состояние его былыми критериями. Теперь это не имело никакого значения, как не имели значения те смутные ожидания, предсказания, зафиксированные в так и не состоявшемся «беловике» его жизни, изобиловавшем намеками типа жасминного Шопена, золоченной солнцем девочки на берегу, и прочей подростковой чепухи, по-видимому, никакого отношения к реальности не имевшей. Бойкая Ванда, целиком и прочно обосновавшаяся рядом, накручивающая вечерами жидкие пряди на резиновые бигуди, и не имевшая ни малейшей склонности к поэтическим умонастроениям, стала частью жизни Йохима, той реальности, которую и следовало воспринимать со всей серьезностью и ответственностью.

Йохим был сильно удивлен, когда разместившись в теплых вандиных объятиях, вместе со всем своим багажом наблюдений и размышлений, любимых цитат, картинок, воспоминаний, наткнулся на мертвую тишину: девушка спала и ничто из самого дорого и сокровенного йохимовского достояния, разбросанного у ее ног, не тревожило мерного, спокойного дыхания.

Слияния душ не произошло. Да и так ли это важно, если тело… Йохим, уверенный, что в этой сфере их союз состоялся, обретал все большую уверенность.

А Ванда? Она просто жила кое-как и была, в сущности, совсем несчастлива. Встречи с Вернером продолжались, хотя стали совсем редкими и чуть ли не чисто дружескими. Роман с Йохимом обнадеживал хоть какой-то перспективой, но не окрылял душу. Ванда не торопилась к венцу — ей надо было вначале точно установить профессиональную цену ее жениха. Поэтому-то она употребила все свое влияние, чтобы заставить Йохима отказаться от намерения получить специальность психотерапевта.

Окончив общий курс занятий в университете и получив диплом доктора медицины, Йохим предполагал специализироваться в психиатрическом отделении, серьезно углубившись в специальную литературу и прочтя пару романов русского писателя Достоевского, получивших известность глубиной психоанализа.

Но Ванда чувствовала, что пристроив жениха под покровительство Вернера, видящего в Йохиме незаурядные способности к хирургии, обеспечит более надежный вариант его профессиональной карьеры.

Так Йохим, продолжавший еще, несмотря на приобретенный больничный опыт, испытывать рвотные спазмы и головокружение при виде развороченных ран, оказался у операционного стола в клинике черепно-лицевой хирургии. Он надеялся, что скоро докажет свою неприспособленность и будет благополучно «списан» в менее кровавые медицинские подразделения.

Клиника Вернера, являвшаяся по существу частной, работала сразу в двух направлениях — экстренной хирургической помощи, оплачиваемой медицинским страхованием и лечебного стационара, куда попадали лишь очень состоятельные пациенты. Естественно, набивать руку неопытного стажера на больных второй категории не предполагалось — здесь требовался незаурядный опыт и участие лучших профессиональных сил клиники, пользовавшейся отличной репутацией. Йохиму, согласно установившейся традиции и закону гуманности, предоставлялось испытать себя лишь в заведомо безнадежных случаях.

Присутствуя на операциях Вернера и следя за его виртуозной работой, Йохим все более углублялся в «условия игры», научившись относиться к манипуляциям с живой человеческой плотью, как чисто абстрактным головоломкам, требующим напряженных творческих и физических усилий. Как опытный болельщик-шахматист, он просчитывал «партию» на много ходов вперед, радуясь тому, что часто предвосхищает действия самого «маэстро». Но оказавшись сам в роли ведущего с инструментами в руках, Йохим сникал. Он чувствовал, что его интерес, являющийся как бы допингом в роли наблюдателя и стимулирующий его фантазию при самостоятельных действиях, резко падает, оставляя его мозг вялым, а руки ватными.

Йохим просто не знал, что склоняясь над телом обреченного, бывает парализован заведомой безнадежностью ситуации.

Однажды ему повезло. В клинику был доставлен крепкий мужичок прямо с лесопилки, где могучий сосновый ствол, неудачно приземлившись, разворотил ему половину черепа. Уже поверхностный осмотр показал, что больной является прямым кандидатом в морг. Но сильное сердце билось, легкие дышали и к делу приступил Йохим. Обычно он старался не дать себе возможности увидеть что-либо кроме оперируемой части, как бы отвлекаясь от личностного, человеческого, неизменно приводящего его к приступам слабости. Но на этот раз, оказавшись случайно в приемном отделении, он успел разглядеть все: огромное сильное тело в пахнущей бензином брезентовой робе, грязные сапожищи, обнаружившие при снятии залатанные шерстяные носки, руку с черной порослью кудрявых волосков, мозолистую и грязную, бессильно падающую из-под окровавленной простыни. Вместо головы на носилках лежала окровавленная мясная туша с торчащими из нее клочьями густых смолянисто-черных волос. Парень был, по-видимому, немногим старше Йохима.

Склонившись в ярком свете ламп над уже подготовленной операционной площадкой, зияющей кровавым разворотом в стирильной простынной раме, над всем этим хаосом из костей, сосудов и мышц, Йохим отчетливо увидел картину, мимоходом ухваченную им в приемной, и теперь предательски подсунутую воображением. Он на секунду прикрыл глаза, ожидая неизбежного головокружения, но почувствовал злость, острую активную ненависть к слепой, стихийной силе, которая искромсала этот образцовый человеческий экземпляр так старательно, любовно выделанный в небесной мастерской.

И он, всегда чувствовавший себя изгоем, пасынком природы, принял этот вызов, вступив в поединок с обнаглевшей всесильностью случая, с разрушением и тленом, посягнувшим на цветущую мощную, полнокровную жизнь.

Его приподняла и понесла на своих легких крыльях загадочная сила. Шоковый ли выброс адреналина в кровь или могущественная поддержка свыше были тому причиной, но Йохим работал как Бог. Бригада врачей, сестер и анастезиологов, находящаяся в операционной полностью подчинилась мощной воле хирурга, творя невозможное. Никто не заметил, как прошло четыре часа. Все это время, человек, лежащий на операционном столе и уже дважды умиравший и возвращенный к жизни врачами «запускавшими» останавливающееся сердце, был во власти Йохима, восстанавливающего разрушения, и чувствующего себя соавтором природы.

Пациент Йохима выжил, поразив больничный персонал невероятной волей к жизни и силой характера. Уникальность же работы хирурга вызывала сомнение а уж и была ли так серьезна травма, и не померещилась ли всем эта фантастическая битва Йохима? Но профессор Вернер не умел обманываться. Наблюдая за своим протеже, он сразу подметил: степень возможностей этого парня предопределяется неким состоянием «куража» — эйфорической приподнятости, в которой он сам того не подозревая, мог творить чудеса. Йохим был от природы наделен редким «чувством материала», позволявшим ему каким-то особым чутьем определять степень повреждения тканей и тактику их устранения, угадывая те единственно возможные пути, которые открывались в каждом отдельном случае. В этом он мог соперничать с самим Вернером. Но в состоянии упадка сил и вялости, бывшими для парня скорее нормой, чем случаем, он уступал самому заурядному малоопытному хирургу-очереднику. К сожалению, Йохим не умел управлять вдохновением, а позволить себе ошибки и провалы хирург права не имел. Эти соображения мучили Вернера, когда он решал вопрос о целесообразности дальнейшего пребывания доктора Динстлера в его клинике. Специализацию он завершил, получив полномочия к хирургической деятельности, но Вернер хорошо понимал, какие трагедии сулит Йохиму такое будущее.