Танцы в ночи. Магия любви - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Славина cтр.№ 55

Влада нырнула пальцами в его волосы. Стефан застонал, отстранился – всего на мгновение, а потом его руки скользнули по ее спине, нащупали шов у горловины и рванули его. Ткань треснула. Стефан разорвал платье до лопаток и оголил Владе плечи. Его пальцы осторожно коснулись ее ключиц и двинулись вверх по шее. Владу бросало то в жар, то в холод. Ей казалось, что между пальцами Стефана зажато ее сердце. Оно увеличилось в размерах и билось так неистово, словно хотело оказаться в его руках.

Стефан коснулся губами ямочки у шеи, потом его пальцы на миг ослабили хватку – и сжали ее плечи еще сильнее. В следующий миг Влада почувствовала острую боль под пальцами и губами Стефана. Боль длилась всего доли секунды, а затем ее сменили ощущения легкости, почти невесомости. Постепенно ослабевая, Влада стояла в смертельных объятиях и с улыбкой наблюдала, как исчезают все острые эмоции, как ее тело, словно в теплую прудовую воду, все глубже и глубже погружается в безмятежную счастливую вечность.

Ее рука, обвивающая шею Стефана, ослабла, а затем безвольно упала.

Часы пробили полночь.

Стефан услышал, как Мария проскользнула к его кровати, но не стал открывать глаза. После Невестиной ночи он сутки скитался по окрестностям и теперь, вконец устав, хотел чувствовать только одно: бесконечное беспросветное одиночество.

– Как ты? – спросила Мария.

– Я убил женщину, – глухо, словно спросонья, ответил Стефан.

Мария опустилась на край кровати.

Свежий, насыщенный дождем ветер качнул шторы, легко и ровно, будто морской бриз. Стефан представил пронзительные крики чаек, размеренный скрип мачт, плавные очертания его яхты, пришвартованной в одном из греческих портов. Он так явно ощутил теплое дерево штурвала, морскую соль на коже и пряди светлых женских волос, щекочущие ему губы, что не сразу понял, к чему относится реплика Марии:

– Мне жаль.

Опять долгое-долгое молчание. Теперь ветер снова был просто ветром, комната – лишь спальней пустого дома, а рядом – самое назойливое существо на свете.

– Ты же не любил ее, правда?

Стефан открыл глаза.

– Кого – ее?

– Владу.

Стефан сел на край кровати.

– С Владой все в порядке, – ответил он, окончательно придя в себе. – Я услышал твои шаги и вспомнил женщину, которую ты подсунула мне в лесу. Не могу выкинуть ее из головы.

Мария встала, и Стефан снова подумал о том, как она красива – той особой холодной красотой, которая восхищает ценителя мраморных скульптур или графитных зарисовок. Восхищает, но не пленяет. Эта красота в той или иной мере была свойственна всем семарглам, в том числе и самому Стефану, но в случае с Марией парадокс состоял в том, что она и до обращения вызывала в Стефане те же чувства.

Стефан познакомился с ней всего через десять лет после обращения. К этому времени он попробовал достаточно человеческого тепла, чтобы войти во вкус, но все еще не научился полностью себя контролировать и время от времени допускал промахи. Промах – вполне подходящее слово для того, что произошло со Стефаном в одном из французских городков, которые каждый месяц десятками попадались у него на пути.

Стояла нежная золотая осень, в провинции она цепляет за душу также сильно, как и внезапная весна. Стефан прохаживался по главной улице в поиске новой жертвы – холод уже сжимал ему сердце – как почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Девушка смотрела на него так уверенно и нагло, что он ненароком подумал, не семаргл ли перед ним. Но нет, она не была семарглом. Ее тепло оказалась душистым и сладким – Стефан убедился в этом через двадцать минут после знакомства, когда молодая Мария, улизнув от гувернантки, села с ним в первый же встречный экипаж.

Девушка оказалась дочкой зажиточного вельможи и настоящей оторвой. Она пленяла, высмеивала, шокировала как мужчин, так и женщин, а в довершение всего не собиралась выходить замуж – хотя к тому времени ей уже исполнилось девятнадцать.

Вместе им было весело и приятно. В один вечер они могли сходить на снобистскую театральную премьеру, а во второй – переодеться в мужские крестьянские одежды и отправиться кутить в придорожный паб. Но когда родители собрались силком отдать Марию замуж, Стефан почувствовал лишь легкую тоску. Он и так задержался в этом городе.

Стефан уже паковал багаж, когда в гостиничный номер ворвалась Мария. Она умоляла спасти ее от грядущей женитьбы – ради их дружбы, ради всех тех прекрасных моментов, которые они провели вместе. А вместо ответа на растерянный вопрос Стефана, каким образом это можно сделать, оголила плечо с едва заметными ожогами – таким медленно-театральным жестом, что у Стефана не осталось сомнений: она знает. Оказалось, еще в самый первый раз, в карете, он был слишком голоден и не слишком осторожен, его внушение не подействовало, так что Мария прекрасно осознавала, с какой целью Стефан припадает к ее плечу, и что за ожоги появляются у нее после каждого свидания. Она не боялась семарглов, она мечтала стать семарглом и к тому же ужасно не хотела стать чьей-то женой. Стефану, который впервые разговаривал с человеком, понимающим, кто он такой, этих доводов оказалось достаточно – и он перевоплотил Марию, а потом сдал ее на поруки Михаилу. Только спустя долгое время, складывая воедино жесты, взгляды, интонацию, Стефан догадался, что насильственная свадьба (если она действительно планировалась) оказалась для Марии лишь удачным стечением обстоятельств, чтобы на сотни лет остаться вместе с ним.

Стефану не понравилось, что Мария обвела его вокруг пальца. Но с другой стороны, думал он, почему бы и нет: искренняя необременяющая любовь с ее стороны отлично сочетается с теплой симпатией, привязанностью и легким флиртом – с его. Вернее, сочеталась. Теперь все закончилось.

– А Владу ты смог выкинуть из головы? – наседала Мария. – А Илону? Все закончилось? Потому что Невестина ночь прошла, но я не вижу разницы между тобой двухдневной давности и тобой сейчас. А разница должна быть!

Стефан окинул ее усталым взглядом.

– Чего ты хочешь, Мария.

Знал ли он, что когда-нибудь Марию не устроит роль его вечной подруги? Конечно. А также он знал, что это осторожное, расчетливое, хитрое создание будет играть в какие угодно игры, но не сделает первый шаг – из женской гордости, тщеславия и еще черт знает чего. Только, похоже, за столетие – пусть с долгими и частыми перерывами – игры ей порядком надоели. Что ж, ему тем более.

– Я всегда хотела лишь одного: быть с тобой, – с вызовом ответила Мария.

– А как же Антон? – спросил Стефан и встал с кровати, тем самым лишив Марию возможности смотреть на него сверху вниз.

– Антон – никто! Не смей сравнивать! – завопила она.

– И тебе все равно, что он тебя слышит?

Мария обернулась. Антон стоял у двери, сжимая в руках серую накидку. Мертвенно-бледное лицо, дрожащие губы, пылающие глаза – он выглядел, как больной лихорадкой.