Люди-мухи - читать онлайн книгу. Автор: Ханс Улав Лалум cтр.№ 41

После его слов мою радость ничто не омрачало. Мы с начальником еще трижды поздравили друг друга с замечательным успехом, а потом я буквально вплыл в свой кабинет.

6

Посреди моего стола лежал простой белый конверт с маркой, надписанный аккуратным почерком. В конверте лежала короткая записка:

«7 апреля 1968 года.

Инспектору уголовного розыска Колбьёрну Кристиансену.

Единственный человек в доме номер 25 по Кребс-Гате, кто говорил тебе правду, – Конрад Енсен.

Патриция Луиза И. Э. Боркман».

Невозможно было не рассмеяться при виде этого короткого, торжественного послания. От волнения, вызванного кончиной Енсена и раскрытием убийства, я совсем забыл юную фрекен Патрицию. Конечно, ей необходимо как можно раньше сообщить о том, что дело закрыто, – до того, как она обо всем узнает из телепередачи или прочтет в газете. Надо также не забыть отметить, что ее блестящие версии не подтвердились. Улыбаясь, я снял трубку и набрал ее номер, который за предыдущие дни успел выучить наизусть. Как только она ответила, я выпалил:

– Конрад Енсен застрелился! Заперся в своей квартире и пустил себе в голову пулю из пистолета сорок пятого калибра, который валялся рядом с ним на полу. Он оставил предсмертное письмо, в котором признался в убийстве Харальда Олесена.

Патриция отреагировала бурно, но вовсе не так, как я надеялся.

– Черт побери! – звонко воскликнула она. Затем последовало долгое молчание. Когда она вновь подала голос, я услышал в нем нотки досады. – Прости, вырвалось. Я сержусь не на тебя, а на себя. Случилось именно то, чего я боялась: убийца понял, что его загнали в угол, и снова перешел в наступление. Я сомневалась насчет Конрада Енсена, только мне не хотелось ничего говорить из страха, что меня неправильно поймут. Черт, черт… но ничего, мы раскроем оба убийства!

Я самодовольно улыбнулся и покровительственно заговорил:

– Но, моя милая Патриция, произошло всего одно убийство, и оно раскрыто. Конрад Енсен застрелил Харальда Олесена, а потом себя. У нас имеется его подписанное признание, и нет доказательств того, что в его квартире побывали посторонние.

Она снова помолчала, а потом заговорила по-прежнему с досадой:

– Согласна, мы имеем дело с особенно коварным убийцей и еще одним крайне сложным преступлением. Но, при всем к тебе уважении, сознайся… неужели ты сейчас сам себе веришь?

Я все больше раздражался; меня так и подмывало съязвить в ответ.

– Конечно, я себе верю, как и все мои коллеги. Видишь ли, мы, сотрудники полиции, живем в реальном мире.

После паузы Патриция ринулась в атаку – очевидно, сдаваться она не собиралась:

– В таком случае вот тебе простые вопросы, имеющие отношение к реальному миру. Надеюсь, ты без труда ответишь на них мне, дурочке, которая сидит взаперти в своей башне из слоновой кости! Первое: как насчет синего дожде вика? Кто носил его и почему его выбросили в ночь убийства? Второе. Что с дневником? Кто эти Е. и Б., которых упоминал Харальд Олесен, не говоря уже об О., которого он так боялся?

После того как она выпалила свои вопросы, я впервые за весь день испытал неприятное чувство: в самом деле что-то не сходится. Неужели мы пришли к неверным выводам?

– Вне всякого сомнения, кое-что еще не ясно до конца, но возможных ответов много. Б., Е. и О. могут оказаться кем угодно, как и человек в синем дождевике, и они не обязательно имеют отношение к убийству. «Е» все-таки может быть первой буквой фамилии Енсен, как я и предполагал. В отличие от первого раза, у нас есть орудие убийства и признание, подписанное ранее осужденным нацистом, который в ночь убийства находился в том же здании, что и жертва, а потом покончил с собой. Дело кажется мне вполне ясным.

Патриция молчала; какое-то время мне казалось, что она колеблется, но затем снова убежденно возразила:

– Все подстроено необычайно умно, и именно поэтому все так странно. Взять хотя бы Конрада Енсена – заурядного нациста с низким интеллектом, который не привык работать головой, к тому же был по натуре слабым и эгоцентричным. Немыслимо, чтобы он задумал и осуществил такое хитроумное убийство и отомстил герою Сопротивления Харальду Олесену. Все выглядит еще более нелепо оттого, что именно его заподозрили бы в первую очередь. Ты можешь себе представить, чтобы Конрад Енсен додумался записать выстрел на кассету, а затем хладнокровно убил Харальда Олесена? Тут даже моей фантазии не хватит.

По правде говоря, мне в такое тоже верилось с трудом. Я понимал, что почва уходит у меня из-под ног, и все же защищался:

– Да, представить такое нелегко. Я тоже сомневался в том, что убийца Енсен, но согласись, что орудие убийства и напечатанное на машинке признание – достаточно веские улики.

Патриция молчала почти полминуты.

– Напечатанное на машинке?! – недоверчиво воскликнула она. – Ты сказал, что признание было напечатано на машинке?!

Скептицизм Патриции передался и мне. В самом деле, что-то не так – но что именно?

– Да. Текст предсмертной записки Конрада Енсена напечатан на машинке, но внизу стоит подпись, и она бесспорно принадлежит ему!

Снова молчание. Потом в голосе Патриции зазвучали стальные нотки.

– Да ведь Конрад Енсен едва умел читать и писать! Не думаю, что он умел печатать на машинке. Кстати, ты никогда не говорил о том, что у него в квартире имеется пишущая машинка. Есть она у него или нет?

Ее вопрос показался мне ударом в солнечное сплетение. Я ведь лично осмотрел немногочисленные пожитки Конрада Енсена после убийства Харальда Олесена, а сегодня снова обошел все комнаты, но пишущей машинки нигде не видел.

– Если в его квартире нет пишущей машинки, тогда как Конрад Енсен мог лично напечатать предсмертную записку? По твоим словам, последние дни он боялся нос высунуть из квартиры! Будем надеяться, ты найдешь какой-нибудь подходящий ответ на тот случай, если к тебе прицепится журналист с интеллектом выше среднего – там, у тебя, в реальном мире!

На сей раз это был нокаут. Я крутанулся в кресле и неожиданно очень обрадовался тому, что сижу в кабинете один.

Когда Патриция спросила, все ли со мной в порядке, я ответил, что скоро к ней приеду. Она сказала, что будет меня ждать, напомнила, чтобы я захватил с собой пистолет и записку, и повесила трубку. Я понял намек и бросился прочь из кабинета – в реальный мир.

7

Судя по всему, известие о смерти Конрада Енсена одновременно задело и подхлестнуло Патрицию. Сосредоточенно хмурясь, она выслушала мой отчет о том, с кем я встречался и беседовал до обнаружения тела Енсена. К моему облегчению, она только покачала головой и махнула, предлагая продолжать, когда я заикнулся, что, наверное, вел себя не слишком вежливо в американском посольстве во время беседы о Дарреле Уильямсе. Мой отчет захватил нас обоих. Кофе, который подала нам Беате, остался нетронутым.