Непредвиденная опасность - читать онлайн книгу. Автор: Эрик Эмблер cтр.№ 36

Тут он вздрогнул.

Залесхоффу были страшно нужны эти снимки. Он, Кентон, выдал ему их местонахождение в обмен на журналистскую историю. Вот вам и предмет торга. Допустим, теми или иными средствами ему удастся снова завладеть этим предметом. И тогда…

Он поморщился и покачал головой.

Это безумие. Совершенно безнадежная затея. Каким образом он собирается вернуть эти фотографии? Саридза, по всей видимости, уже в Праге. Залесхофф помчался туда же, ему вдогонку. Есть ли шансы у него, Кентона, опередить русского? Он мрачно раздавил окурок в пепельнице и обхватил голову руками.

Какой-нибудь психиатр наблюдал бы за поведением журналиста последние две минуты с глубоким, чисто профессиональным, интересом. Ибо примерно минуты через полторы застывшее на лице Кентона выражение крайнего отчаяния изменилось внезапно и кардинально. Нижняя челюсть отвалилась, глаза расширились, на лбу прорезалась глубокая морщина задумчивости. А затем вдруг она исчезла, уголки губ начали раздвигаться в улыбке. Кентон резко вскочил, прищелкнул пальцами, воскликнул «Ха!», а потом стал тихонько насвистывать. Ибо он вспомнил нечто — нечто страшно важное — а именно тот факт, что «полковник Робинсон» собирался в Прагу на встречу с человеком по имени Бастаки.

Пока Кентон рассказывал Залесхоффу свою историю, пока отвечал на целый поток вопросов от русского, это имя совершенно вылетело из головы. Да и когда оно только еще прозвучало, Кентон не обратил на него особого внимания. Мысли его в тот момент были целиком сосредоточены на резиновой дубинке капитана Майлера. А после — побег, а затем вся эта умственная акробатика Залесхоффа помогли выбросить из памяти сию малозначительную деталь. В любом случае он не придал значения тому, куда и к кому направляется Саридза. Мысли его были целиком сосредоточены на фотографиях, хранившихся у владельца привокзального кафе.

Теперь же все обстояло иначе. Самое важное — это узнать, куда направился Саридза. И степень этой важности определялась тем простым фактом, что именно он, Кентон, а не Залесхофф владел этой информацией. Возможно, эта информация поможет ему вернуть фотографии, завладеть ими раньше русского, обогнать его, пусть тот и стартовал раньше. Прага — большой город. Залесхофф не имеет никаких подсказок и ниточек, а потому задача ему предстоит крайне сложная. Правда, само по себе имя «Бастаки» может ничего и не дать, завести в тупик. И тем не менее есть шанс, что подсказка эта окажется бесценной. В любом случае, сказал он себе, терять тут нечего. Если ему не удастся найти Саридзу, а если даже и удастся, фотографий он не получит, тогда можно попробовать перебраться в Англию через Польшу. Как ни крути, а Чехословакия самая удобная для этого страна! До границы Швейцарии добираться из Австрии далеко и сложно, в Германию и Италию — слишком рискованно, если не показывать паспорта. В этих двух последних странах ему придется зарегистрировать свой паспорт в отделении местной полиции, там, где он остановится. В этих странах недостаточно просто заполнить бланк в отеле, вписать туда свое имя и номер паспорта. Пробираться через Венгрию — нет, это лишь усложнит маршрут, эта страна еще дальше от Англии. А вот Прага — то, что надо.

Итак, он определил цель, и на сердце сразу полегчало. В глубине души Кентон понимал: шансы сделать хоть что-то в Праге с его «ключом» ничтожны. Но он также осознавал, что если не хочет и дальше торчать пленником в этой жуткой комнатушке Рашенко, другого выхода у него просто нет. И он решил сосредоточиться на более насущной проблеме — как попасть из Австрии в Чехословакию, да так, чтобы его не арестовали и чтобы ни в коем случае не показывать паспорт.

Во-первых, ему необходима одежда. Шляпа и пальто остались в отеле «Вернер», или же их забрала полиция. Брюки в таком виде, что ходить в них невозможно, они сразу привлекут внимание. Еще одна насущная необходимость — деньги. Он подсчитал содержимое своего бумажника. Четыреста шестьдесят пять рейхсмарок и еще немного мелочи. Если потратить эти шестьдесят пять на одежду, оставшихся хватит, чтобы протянуть неделю или две. Ничего, скоро он узнает, напрасно ли потратил время в Праге. В случае необходимости можно будет добраться до Данцига и купить там билет на паром.

Он подошел к железной кровати.

Рашенко лежал на спине с закрытыми глазами. Дыхания слышно не было, и Кентон решил, что русский не спит.

— Рашенко, — тихо окликнул он.

Глаза тотчас открылись.

— Вам известно, — спросил Кентон по-немецки, — что Залесхофф с сестрой ушли?

Рашенко кивнул. Затем медленно поднялся с постели и накинул на плечи старый халат. Журналист следил за тем, как старик подошел к столу, наклонился и торопливо нацарапал что-то на клочке бумаги. Затем показал Кентону.

«Знаю, вы решили уйти, — прочел он, — но умоляю, останьтесь здесь. Тут безопасно. Андреас Залесхофф вас не подведет».

— Откуда вам известно, что я собираюсь уйти?

Рашенко снова склонился над листком.

«Я наблюдал за выражением вашего лица, видел, как вы на что-то решились. Уходить отсюда опасно. Вас сразу схватят».

Глаза их встретились, старик энергично закивал.

— Если вы поможете, — сказал Кентон, — меня не схватят.

Рашенко помотал головой.

— Вы хотите сказать, — начал Кентон, — что не станете мне помогать или же что меня не схватят?

Рашенко слабо улыбнулся и написал следующее:

«Мы все хотим помочь вам, но если вы покинете этот дом, сделать уже ничего не сможем».

— И все-таки я попробую.

«Куда собрались?»

— В Англию. Там меня не арестуют.

«Вас схватят на германской границе, если не раньше».

— Буду пробираться через Чехословакию.

Запавшие глаза Рашенко на миг сверкнули недоверием, затем он просто пожал плечами. И двинулся к плите, на которой стал варить кофе и подогревать рогалики, их он достал из буфета.

За чашкой кофе и рогаликами Кентон изложил свои пожелания: бритва, немного австрийских денег в обмен на немецкие марки и кое-что из одежды. Рашенко мрачно кивнул, взял у Кентона сотенную банкноту, потом показал, где находится станок для бритья. А затем исчез за дверью, ведущей на лестницу.

И вот Кентон занялся бритьем, с улыбкой прикидывая, уж не собирается ли Рашенко купить ему домашний халат и ночную рубашку. Он решил оставить небольшие усики, однако, когда дело дошло до придания им нужной формы, испытал затруднения. Прежде он никогда не носил усов и толком не знал, как это делается. Если сделать усики «щеточкой», будет как-то слишком уж по-английски. И вот наконец он решил, что щетина должна обрываться в уголках рта. Эффект получился несколько неожиданный: он заметил, что такая форма усов придает лицу злобное, даже скандальное выражение.

Он критически рассматривал дело рук своих, когда появился Рашенко с большим свертком.

Кентон с нетерпением раскрыл его. Сверху лежала небольшая кучка австрийских денег — сдача. Одежда состояла из серой мягкой шляпы с плоскими закругленными полями, пары коричневых брюк из плотной ткани и просторного темно-серого пальто. Вещи были не новые.