Евангелие от Локи - читать онлайн книгу. Автор: Джоанн Харрис cтр.№ 24

Их дружный хохот еще долго звучал у меня в ушах, когда я, забравшись в свою жалкую нору, распарывал грубый шов, завывая от ярости и боли. Именно тогда я и поклялся, что непременно отомщу им всем и прежде всего – моему «любящему» кровному брату Одину. Они мне сполна за все заплатят, заплатят кровью, твердил я себе.

Губы зажили быстро. Боль прошла. Но шило Брокка было, видимо, наделено магической силой, а потому на моих губах остались неуничтожимые отметины. Девять аккуратных перекрестных шрамиков, которые со временем стали отливать серебром, но так до конца и не исчезли. С тех пор моя улыбка никогда уже не была такой искренней, как прежде, да и в душе моей завелось нечто вроде комка колючей проволоки, которая то и дело начинала шевелиться и бередить мои душевные раны. Никто из богов, впрочем, об этом даже не подозревал. Разве что Один, который часто поглядывал на меня с тревогой единственным зрячим глазом, но я прекрасно знал, что его моральные качества столь же сомнительны, как и мои собственные.

А остальные боги, похоже, решили, что я обо всем позабыл. Но я и не думал забывать. «Хороша ложка к обеду» – кажется, так говорят люди. Да, я мог бы спасти все Девять Миров. Да, я мог бы предотвратить Рагнарёк. Но тогда моя «ложка к обеду» не понадобилась: эти боги, проявив неслыханное высокомерие и алчность, отчетливо дали мне понять, что я никогда не стану одним из них и они в моей помощи не нуждаются. Ну что ж, я прекрасно все понял. Я понял, что всегда был и буду одинок среди них. О да, в тот раз я отлично усвоил преподанный мне урок!

Главное, никогда и никому не доверяйте.

«Ничего, будет и на нашей улице праздник» – гласит старинная поговорка жителей Мидгарда. Праздник может быть и у каждой собаки, и у каждого бога; вот и я теперь стал мечтать о своем празднике – о том, как в один прекрасный день мы поменяемся ролями, и я буду смотреть свысока, как все они со слезами умоляют меня о помощи. И, самое главное, все понимали, что такой день непременно наступит. Перемены – вот то колесо, благодаря которому осуществляется движение вселенной, а значит, придет такое время, когда боги уподобятся воющим от ужаса псам, когда все то, что с таким усердием создавали, рухнет и превратится в прах. За власть всегда приходится платить высокую цену. Как говорится, чем выше поднимешься, тем больнее падать. А я как раз и собирался устроить им весьма болезненное падение с высокого пьедестала, а потом надеялся вволю посмеяться, любуясь тем, как они пытаются выкарабкаться из пропасти и каждый раз неизменно скатываются вниз.

Но пока мой праздник еще не наступил, и я не стал торопиться; я мило улыбался им, насколько мне позволяли изуродованные шрамами губы, и ждал того дня, когда смогу, наконец, отомстить, когда они один за другим рухнут со своего пьедестала в бездонную пропасть.

И тогда я окончательно стал для них Локи Трикстером, презираемым, но все же бесценным; а свое презрение я отныне прятал под улыбкой, которая стала кривой из-за того, что губы мои были изуродованы шрамами ^[45]. Впрочем, как выяснилось, для женщин я отнюдь не стал менее привлекательным; милые дамы, похоже, находили мою кривоватую улыбку соблазнительной – но это так, к слову. Главное в том, что Хаос никогда и никого не прощает. А я при всем своем отступничестве по-прежнему оставался сыном Хаоса.

Не правда ли, просто смешно, до чего быстро все способно перемениться? Каких-то девять стежков – и этого вполне достаточно, чтобы я понял очевидную истину: что бы я ни делал, как бы ни рисковал, как бы ни старался вписаться в их общество, но одним из них я никогда не стану. И у меня никогда не будет собственного дворца, и я никогда не обрету того уважения, которого, безусловно, заслуживаю. И я никогда не стану богом – всегда буду для них дворовым псом на цепи. О, в тот или иной критический момент мои способности, весьма вероятно, вполне смогут им пригодиться, но как только с сиюминутными сложностями будет покончено, Вашему Покорному Слуге придется снова вернуться в свою будку, и он не получит в награду даже маленького кусочка печенья.

Я вам об этом толкую лишь для того, чтобы вы поняли, по какой причине я совершал те или иные поступки. Думаю, вы согласитесь: у меня попросту не было выбора; я вел себя так исключительно потому, что это был для меня единственный способ сохранить хотя бы какое-то уважение к себе. В чувстве мести есть некая особая чистота в отличие от всех прочих эмоций, которые обрушились на мою голову, когда Один затащил меня в свой мир. Зависть, ненависть, печаль, страх, угрызения совести, ощущение униженности – все это такие путаные, болезненные, а также, видимо, совершенно бессмысленные эмоции; но с тех пор, как я открыл для себя чувство мести, мне стало почти казаться, что я снова вернулся домой, в царство Хаоса.

Домой… Видите, до какой степени они меня развратили? Они еще и ностальгией меня заразили, этим самым ядовитым из свойственных им человеческих чувств. А еще, возможно, жалостью к себе – особенно сильно я себя жалел, когда начинал думать, от чего мне пришлось отказаться, чтобы присоединиться к ним. Я ведь отказался и от своего исходного огненного обличья, и от своего законного места рядом с Суртом, и от своей хаотической инкарнации. Нечего было и думать, что Сурт понял бы меня или проявил хотя бы каплю сочувствия в связи с моим запоздалым раскаянием; впрочем, все подобные рассуждения – тоже следствие их пагубного влияния. Отсюда и моя жажда мести. Я жаждал отомстить отнюдь не ради примирения с Хаосом – тогда еще нет. Мне просто хотелось все это разрушить буквально до основания; пожалуй, это было тогда моим единственным желанием.

А для начала, помнится, мне более всего хотелось найти тех, кто является врагом асов. Это было совершенно чистое и искреннее побуждение. Собственно, именно так поступила и Гулльвейг-Хейд в дни Зимней войны ^[46]. Вот и я тоже намеревался обрести убежище у ванов-ренегатов, предложив им в уплату свои умения. Увы, для этого я оказался слишком хорош. Моя слава далеко меня опередила. Во всех мирах меня знали как знаменитого Трикстера из компании богов; всем было известно, что это я добыл Одину его копье, Фрейру – корабль, а Тору – молот. Все знали историю о том, как благодаря мне в Асгарде были возведены каменные стены, а потом я обманул строителя, лишив его вознаграждения. На самом деле получалось, что я обманул всех – включая саму Смерть, – и в итоге никто не желал верить ни мне, ни моим деловым намерениям.