Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - читать онлайн книгу. Автор: Марина Крамер cтр.№ 16

Наталья Марковна спустилась из детской и прошла в кухню, налила стакан воды и положила в рот какую-то таблетку.

– Давление что-то прыгает, – пояснила она Даше, расставляющей на столе чайные чашки. – О, брусничный пирог! Даша, вы чудо!

– Ну, это не сложно, Наташенька, – улыбнулась домработница, подвигая блюдо с нарезанным пирогом ближе. – Вот еще сметана с сахаром, как вы любите.

– Спасибо, с удовольствием.

Няня покрыла кусочек пирога слоем взбитой с сахаром сметаны, откусила и зажмурилась от наслаждения. Даша помешивала чай и задумчиво смотрела на большую банку корицы, стоявшую на полке со специями. Именно эту банку брал в руки покойный Егор Сергеевич, когда варил кофе жене, она помнила его прикосновения и прикосновения самой Марины. Вроде бы пустяк, мелочь – а столько воспоминаний, от которых болит сердце. Даша смахнула непрошеные слезы и постаралась отвлечься:

– Наташа, ну, как сегодня день прошел?

– Да неплохо. Егор почти не капризничал и к маме не просился каждые пять минут – это уже хорошо. Не знаю, может, это и не мое дело, но все-таки зря все кругом обманывают его, говоря, что мать уехала. – Няня отпила чай, аккуратно поставила чашку на блюдце. – Ребенок надеется…

– Знаете, Наташа, Евгений Петрович делает так, как считает правильным, и мы ему тут не советчики. И вообще в этом доме никто не указывает хозяину, что делать.

– Даша, а вас не коробит вот это – хозяин? – полюбопытствовала няня, водя пальцем по краю чашки. – Особенно если учесть, что хозяин едва школу окончил, весь в наколках и говорит на арго?

Даша могла вынести что угодно, но не пренебрежение к кому-то из живущих здесь. Она не делала разницы между хозяевами и охраной, относилась одинаково хорошо и к покойному Егору Сергеевичу, у которого начинала работать, и к появившейся здесь чуть позже красавице Марине, и к ее любовнику Женьке, и даже к новому охраннику на воротах. А Хохол в последнее время вообще казался ей святым – то, как он относился к маленькому Егорке, сильно возвысило его в Дашиных глазах, да и вообще – она видела, как непросто ему давалась жизнь с Мариной и без нее.

– Вот что, Наташа, – начала она. – Я не люблю ругаться и спорить, уж такой я человек, но вот про Женьку вам так скажу – не троньте его! Он умнее многих образованных и порядочнее многих несидевших, вот так! Вы ничего не знаете ни о нем, ни о его жизни, ни об этом доме вообще, так что не вам судить. А я тут очень давно, всякое повидала – и меня не коробит ничего из происходящего. Если вам невмоготу – чего ж не уволитесь? Я скажу – потому что таких денег вам не заплатят нигде, и ребенок просто золото, и развозят вас на машине туда-сюда, и мать вашу Марина Викторовна, когда жива была, в больницу хорошую устроила. Что – не так? – Даша была вне себя от негодования, лицо раскраснелось, глаза сверкали, и няне стало немного не по себе. – И молчите вы сейчас потому, что я правду говорю.

Даша резко отодвинула от себя чашку и, встав из-за стола, кинулась к раковине и открыла воду. Она принялась мыть посуду, а няня, наскоро допив чай, попрощалась и вышла.

Даша удивилась сама себе – ее никто и никогда не заподозрил бы в таких проявлениях чувств, она всегда была ровной и улыбчивой, а тут вдруг так взвинтилась от вполне простого вопроса. Но и спустить спесивой Наталье подобные разговоры она тоже не хотела и не могла. Любое слово, не так сказанное в адрес Женьки, она воспринимала как личное оскорбление.

Перемыв посуду, Даша решила пойти к Егорке и дать Гене возможность спуститься в кухню и перекусить.

Мальчик возился на ковре с машинками, а Гена, сидя рядом, то и дело подсовывал под колеса автомобильчиков то кубик от конструктора, то карандаш. Егорка сердился, отбрасывал препятствие и снова катил машинку.

– Егорушка, пусть дядя Гена пойдет поест, а мы с тобой поиграем, ладно? – Даша села на пол, и Егор пополз к ней, сразу запуская руку в карман ее фартука, где обычно лежала конфета. – Ну, нашел? – улыбнулась домработница, когда конфета перекочевала из кармана в рот Егорки. – Иди, Гена, там все на столе.

– Спасибо, Даша, я быстро. – Охранник поднялся и ушел вниз, а Даша притянула к себе мальчика, усадила на колени и обняла, уткнувшись лицом в темноволосую макушку:

– Родной ты мой… опять сиротой остался…

Егор притих, словно понимал, о чем говорит домработница, прижался к ней и засопел носом. Даша гладила его по спинке, а сама украдкой всхлипывала, отчаянно жалея мальчика, снова оставшегося без матери, на этот раз – приемной.

Хохол успел как раз к закрытию, Мышка спустилась вниз и пообещала вахтеру, что ее родственник покинет здание больницы не позднее девяти часов. В лифте она взяла Хохла за руку и прошептала:

– Расслабься, ты так нервничаешь, что это хорошо заметно. А Маринка всегда на эмоции чуткая была, не расстраивай ее.

Хохол передернул плечами, стараясь сбросить напряжение и успокоиться. Но сознание того, что сейчас он увидит свою девочку, свою любимую, совершенно беспомощную, безмолвную, не давало ему сделать этого.

Толкнув дверь, они вошли в палату, и Хохол сразу снял парик и отклеил усы, чтобы не пугать Марину своим видом. Он обошел кровать и сел так, чтобы попасть в поле ее зрения:

– Привет, котенок… узнала?

Синие глаза выразили какую-то эмоцию, не то радость, не то удивление, и сразу потухли, сделались равнодушными и пустыми. Хохол осторожно взял похудевшую руку, прижался губами к холодной коже:

– Замерзла, маленькая моя? Совсем холодные руки…

– Женя, я пойду в холл, посижу с книжкой, – подала голос Мышка. – Не буду мешать…

Он только отмахнулся, как от назойливой мухи, а сам все дышал на Маринины руки, пытаясь согреть. Мышка тихонько вышла, плотно закрыв дверь, а Женька сбросил пиджак, поправил одеяло, дотянув его до Марининого подбородка, размотал бинты на лице и коснулся ее щеки пальцами:

– Котенок мой… улыбнись мне, я так давно не видел, как ты улыбаешься…

Марина перевела на него глаза, и взгляд вдруг сделался каким-то злым, чужим. Хохол отпрянул – лицо Коваль стало почти уродливым.

– Мариша, котенок… что с тобой? Что я не так сделал? – Он наклонился и поцеловал ее в губы, почувствовав, как они дрогнули и зашевелились. – Я тебя обидел?

Он целовал ее все настойчивее, взял ее лицо в ладони, сбив белую косынку с обритой головы, коснулся губами едва пробившегося темно-русого ежика волос:

– Родная моя, как же я соскучился по тебе… Я устал жить один, устал просыпаться один, без тебя… Дома так пусто, котенок, так пусто…

Она вдруг прерывисто вздохнула, и Хохол обрадовался этому так, словно произошло что-то из ряда вон выходящее:

– Маленькая моя, ты только не расстраивайся, у нас все хорошо, просто… мне без тебя невыносимо. Мы не расставались так надолго уже давно, и я никак не могу привыкнуть. Но совсем скоро мы опять будем вместе, втроем, ты, я и Егорка. Я заберу тебя отсюда, буду на руках носить, помнишь, как тогда?