Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Кемп cтр.№ 40

Федеральная канцелярия, Бонн

Пятница, 17 февраля 1961 года

Настоятельные просьбы посла Андрея Смирнова о встрече с Аденауэром редко были связаны с хорошими известиями.

Смирнов, посол Хрущева в Бонне, был средством запугивания советского лидера, поэтому западногерманский канцлер сразу почувствовал недоброе, когда от Смирнова поступила просьба о личной встрече, поскольку выбор времени встречи совпал с посещением его министром иностранных дел Белого дома.

Смирнов вообще-то был обаятельным и учтивым дипломатом, который даже самые неприятные известия сообщал спокойно, не выражая никаких эмоций. Исключительный случай произошел в октябре 1960 года, когда он пришел в ярость от комментариев Людвига Эрхарда во время визита делегации в составе двухсот африканских лидеров из двадцати четырех стран, многие из которых недавно получили независимость. «Колониализм преодолен, – сказал Эрхард, – но хуже колониализма империализм коммунистического тоталитарного образца».

Смирнов, перед тем как выскочить из зала, поднялся с места и крикнул: «Вы говорите о свободе, но Германия убила двадцать миллионов человек в нашей стране!» Это был тот редкий случай публичной демонстрации непреходящего чувства ненависти русских к немцам.

На этот раз Смирнов выполнял привычную работу. Он вручил Аденауэру памятную записку от Хрущева, включавшую девять пунктов и состоявшую из 2862 слов, которая была ярчайшим свидетельством того, что Хрущев вновь вступил на путь конфронтации. В отчетах советских разведывательных служб сообщалось о сомнениях Аденауэра относительно надежности Кеннеди, и Хрущев держал пари, что Аденауэр окажется более восприимчив к просьбам Советского Союза, чем Трумэн и Эйзенхауэр.

«В Западном Берлине возникла абсолютно ненормальная ситуация, которую используют для подрывных действий против Германской Демократической Республики, СССС и других социалистических государств, – говорилось на простом, недипломатичном языке в записке Хрущева. – Этому следует положить конец. Или продолжать идти по пути опасного ухудшения отношений между странами к вооруженному конфликту, или закончить дело мирным договором».

В памятной записке Хрущева Аденауэру, по стилю напоминающей личное письмо, Берлин назывался важнейшей проблемой в советско-германских отношениях. В ней он подверг критике как никогда громкую и решительную общественную поддержку в Западной Германии пересмотра послевоенных соглашений, в соответствии с которыми треть территории Третьего рейха отошла Советскому Союзу, Польше и Чехословакии. «Если у Германии теперь другие границы, чем были у нее перед войной, то в этом виновата она сама», – написал Хрущев, напомнив Аденауэру, что его страна вторглась к своим соседям и уничтожила «миллионы и миллионы».

Хотя советский посол вручил памятную записку Аденауэру, она не в меньшей степени предназначалась и Кеннеди. Советский лидер недвусмысленным способом заявил, что потерял терпение. «Сначала западные лидеры говорили: «Подождем немного, сейчас не время. В США идет подготовка к президентским выборам. Подождем, пока там все закончится». А после выборов они говорят: «Президент и новое правительство США только-только вступили в свои должности и еще не освоились со своими новыми обязанностями». А теперь Москву просят подождать до окончания выборов в Западной Германии. «Если позволить делу идти таким чередом, это может продолжаться до бесконечности».

Письмо содержало характерную для Хрущева смесь приманок и угроз. Он просил Аденауэра использовать «все его влияние и большой опыт государственного деятеля», чтобы обеспечить в Европе мир и безопасность. В то же время он напоминал Аденауэру, что в текущий момент Советский Союз и его друзья обладают силой, необходимой для своей защиты.

Он поднял на смех призыв Западной Германии к разоружению в то время, когда Аденауэр в спешном порядке создавал вооруженные силы и искал доступ к ядерному оружию, пытаясь превратить НАТО в четвертую ядерную власть. Он ругал Аденауэра за заявление, что во время выборной кампании его партия сосредоточится на антикоммунизме. «Если это действительно так, Вы… должны отдавать себе отчет в последствиях», – говорилось в письме.

Правительству Кеннеди еще не исполнилось месяца, а Хрущев уже взял курс на Берлин. Если Кеннеди не желал договариваться на приемлемых условиях, Хрущев был решительно настроен искать другие пути, чтобы получить то, что хотел.

Новосибирск, Сибирь

Четверг, 9 марта 1961 года

Никита Хрущев выглядел безмерно усталым и был в плохом настроении.

У советского лидера, которого привыкли видеть порывистым и жизнерадостным, было пепельно-серое лицо, потухшие глаза, он тяжело передвигался. Его внешний вид произвел тягостное впечатление на американского посла Льюэллина (Томми) Томпсона и двух его спутников, молодого американского политического советника Бориса Клоссона и Анатолия Добрынина, советского посла в США.

Томпсону понадобилось десять дней уговоров и просьб, прежде чем ему удалось договориться о встрече с Хрущевым, чтобы передать советскому лидеру первое личное письмо президента, в котором было долгожданное приглашение на встречу. После этого ему пришлось пролететь 1800 миль, чтобы поймать Хрущева в Академгородке, научном центре, построенном по приказу Хрущева под Новосибирском.

Хрущев мечтал создать в Сибири лучший в мире центр научных исследований, но, как многие мечты, эта тоже не оправдала его надежд. На прошлой неделе он уволил генетика, теории которого не пришлись ему по вкусу, и приказал сократить план научных тем нового института с девяти до четырех. Недовольство ходом дел в Академгородке негативно сказалось на настроении советского лидера и поубавило у него уверенности.

Поездка по стране отнимала у Хрущева физические и моральные силы, поскольку с каждым днем он узнавал о новых серьезных экономических проблемах своей страны. Албания перенесла свою преданную любовь с Москвы на Китай, подорвав в некоторой степени доверие к Хрущеву как к лидеру мирового коммунизма. Союзник Москвы в Конго Патрис Лумумба был убит, и Хрущев обвинил в этом Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда.