Селена, дочь Клеопатры - читать онлайн книгу. Автор: Франсуаза Шандернагор cтр.№ 22

– Касательно Александра, – сказал он Царице, укладываясь рядом с ней в огромной каюте царской галеры. – У меня нет желания наговаривать на прецептора, которого ты для него выбрала, но должен признать, что ему не хватает таланта для обучения детей…

– Это самое меньшее, что о нем можно сказать!

– Значит, гони этого прецептора прочь! Вчера в Аскалоне ^[74] (весь берег от Тарса до Газа теперь принадлежал Клеопатре, и ее корабли могли свободно передвигаться, куда им вздумается), когда мой друг Ирод поднялся на борт поприветствовать меня, он привел с собой молодого сирийского философа, который показался мне весьма остроумным. Он называет себя Николаем Дамасским, пишет о растениях и жителях тех стран, где побывал. Он даже подарил мне небольшой политический трактат собственного сочинения: «О благе в практической жизни». Он не мистик, не скептик, а философ аристотелевской школы. И поскольку Аристотель был учителем Александра Македонского…

– …Николай Дамасский стал бы прекрасным прецептором для Александра Египетского, так? Марк, ни один человек, рекомендованный твоим другом Иродом, не может быть «хорошим прецептором», потому что твой друг Ирод – убийца… Обними меня.

– Не говори глупостей! Этот мальчик не был «рекомендован» Иродом, он находится в Иудее всего три недели, по пути в Аравию, и…

– Обними меня.

– Этот Николай кажется мне забавным. Я уверен, он тебе понравится: смуглый, элегантный – настоящий Диоген! К тому же он молод, амбициозен и заинтересован в том, чтобы понравиться детям.

– Как хочешь… Обними меня. Оставим эту тему. Поцелуй меня так, чтобы мы слились в одно целое, чтобы позавидовал сам Посейдон… Поцелуй меня, Марк, пока мне не пришлось искать красавца Николая Дамасского, Измирского или какого-нибудь еще!

Первое, что обнаружил прецептор, приступив к своим обязанностям, – дети из Синего дворца не знали даже собственного города. Точно так же ничего о нем не знал и Антилл: он рассказывал о Риме, Афинах, Антиохии, но кроме Царского квартала ничего не видел в Александрии. В этой дивной Александрии! Единственной в мире, построенной по правилам Аристотеля, его «владыки»! Александрия – идеальный город, описанный знаменитым философом в его «Политике»: расположение кварталов в шахматном порядке, проветривание улиц, особое назначение районов и публичных площадей, – здесь Николай увидел все то, о чем читал в книгах!

Он хотел передать свое восхищение детям, показать им город таким, каким не видел его ни один путешественник, – с высоты Фаросского маяка.

Забыть Александрию. Забыть современную Александрию, чтобы воскресить былую. Забыть тот город, который я видела, и найти город прошлого. Одним махом стереть этот старый и бедный мегаполис. Не то чтобы нищий, просто некрасивый: дешевые небоскребы, стоянки для авто, склады, краны, танкеры.

Вследствие землетрясений и цунами изменился даже рельеф. Мыс Локиас исчез под водой; затонул и Антиродос вместе со своими набережными, храмами, дворцами; остров Фарос, соединяющийся с континентом аллювиями ^[75], больше не остров, а суда теперь не заходят в «Большой порт», ставший обмелевшей гаванью. Город стал плоским, как масляное пятно на прямой береговой линии. И ни единого клочка травы! Потому что здесь так и осталась пустыня, со своими колючками и булыжниками. «Александрия рядом с Египтом», – говорили древние. Не в Египте, нет, потому что город раскинул свое крыло далеко на запад от Нила. Конечно, благодаря каналам его соединили с дельтой, и сейчас там проходят автострады. Но песок никуда не делся, он подступает вплотную к асфальту, окружает транспортные развязки, заметает пригород. Город, построенный на песке… Именно поэтому, вопреки своему уродству, он, бесспорно, обладает особой магией, необычайным «дребезжанием». Даже сегодня, когда приближаешься к нему с моря, создается впечатление, что это мираж. К которому не стоит подходить близко: он теряется в нищете и обыденности. Что же хорошего в Александрии? Там просто стоит побывать…

Но как можно забыть метрополис того времени, который я пыталась восстановить по литературным источникам? Теперь, когда мое воображение скользит от камня к легенде, от ветра к парусам и мраморным улицам, я больше не могу выбросить из головы этот несуществующий город, хотя и вымышленный, но живущий во мне. И пусть у меня отсохнет язык, пусть отсохнет моя рука, если я забуду тебя, Александрия! Вот где отныне мое царство. Родина с неопределенными границами, изменчивая, почти нереальная, словно похожая на детские воспоминания.

Итак, с высоты маяка Селена мало что увидела и ничего не запомнила: она не знала, что скоро потеряет Александрию, что ей следовало бы вобрать в себя, сохранить, вкусить этот город, похожий на жемчужину.

Но все же с террас третьего этажа (посетители никогда не поднимались на четвертый, где горел огонь) было видно на пятьдесят километров вокруг – таким низким был берег. И новый наставник Николай Дамасский показывал, разъяснял, отмечал, сравнивал, восхищался. Пятеро детей (Цезарион не пришел, так как согласно протоколу передвижения ребенка-фараона были строго регламентированы) неожиданно обнаружили, каким бесконечно большим был город, увидели его двадцатикилометровую крепостную стену, но больше всего их удивило наличие других портов. Прежде они видели только башенки Царского порта, гавань военного порта и почти идеальное кольцо Большого порта. Итак, за полуторакилометровой плотиной, соединяющей остров Фарос с континентом, существовал другой порт, более широкий, а за ним был залив Счастливого Возвращения, в котором расположился пятый порт, Киботос, с квадратным укреплением, посредством канала соединенный с шестым портом, самым оживленным, находящимся на озере Мареотис, в южной части города. Если смотреть на Александрию с моря, кажется, что она стоит посреди пустыни, а если с высоты птичьего полета – лежит на воде, вытянувшись во весь рост на узком перешейке, отделяющем озеро от береговой линии, словно сфинкс среди песков, между горькой и соленой водой.

Прецептор с восторгом рассказывал о разливе далекого Нила, благодаря которому через пролив Доброго Гения – «да, это та зеленая змея, которую вы видите внизу, слева, за крепостными стенами» – наполнялись чистой водой вырытые под городом резервуары. Стоял октябрь, александрийских запасов хватит на целый год, и все вокруг казалось обновленным:

– Посмотри, Антилл, как пестреет зеленью гора Пана! А Ботанический сад? Это тот огромный изумруд, что виднеется по ту сторону Антиродоса, рядом с Царским портом. Нет, Александр, справа от военного порта, правее…

«Когда мудрый показывает на луну, глупец смотрит на палец», – гласит китайская пословица. Дети напоминали таких глупцов: их взгляд и внимание останавливались на первом же объекте. Антилл, в силу своего возраста, был единственным, кто мог охватить весь пейзаж, не страдая близорукостью. Однако его интерес не простирался дальше южной части города, до озера: он задержал взгляд на дамбе, разделявшей два главных порта; со стороны континента она была изрезана арками, отчего напоминала огромный мост, под которым проплывали парусники. Антилл зачарованно наблюдал за их размеренным, выверенным ходом; он пытался угадать, из какой страны прибыл корабль, оценивая его по форме, цвету опущенных парусов и высоте полуюта ^[76]: