Клуб неверных мужчин - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 58

— Возникает еще один вопрос, — пробормотал Турецкий, — если убийца с таким остервенением кромсал Венечку, он и сам был весь в крови. В таком вот виде и ушел?

— Нет, конечно, мы так не думаем, — сказал криминалист. — На ободке ванны мы нашли немного крови, убийца мылся. Свою одежду, видимо, снял, сложил в пакет, а на себя напялил что-то из гардероба потерпевшего, — криминалист кивнул на шкаф. — Там груды барахла… Одних джинсов пар восемь.

— Значит, не такой сумасшедший, — предположил Турецкий.

— Он просто остервенел, — пояснил Борис. — Содеял, опомнился, пояснело в голове… Знаете, Александр Борисович, у меня такое чувство, что с раскрытием данного преступления особых сложностей не будет. Столько следов. А если мы опросим людей, возможно, кто-то видел постороннего…

«А у меня такое ощущение, что данное преступление я уже раскрыл», — печально подумал Турецкий.

— И вот еще. Не знаю, важно ли это, но интересно… — Из горки приготовленных для лаборатории улик Борис вынул несколько фотографий, развернул целлофан. — Держите, — бросил Турецкому с таким видом, словно нашел их на дне сортира, и они страшно воняли.

Первый снимок не очень хорошего качества запечатлел двух обнаженных по пояс мужчин, слившихся в страстном поцелуе. Как ни странно, хорошо получились лица. Первое лицо принадлежало Венечке Гурьянову, второе… живописцу Роману Кошкину. Посмотрел второе фото, третье. На втором мужчины были голыми уже не только по пояс. На третьем Венечка, блаженно улыбаясь, изготовился к страстным «пассивным» действиям…

— Гадость, бе, — сказал Борис. — Снимки, судя по состоянию бумаги, сделаны год или полтора назад. Хорошенькое дельце у нас, Александр Борисович. Гомосеки, лесбиянки плотными праздничными колоннами… И что характерно, практически все уже мертвы. Думаю, снимки были сделаны Венечкой без разрешения Кошкина, на долгую, так сказать, память. Вы как-то изменились в лице, Александр Борисович, или мне кажется?..

Ключ не понадобился. Когда Турецкий подошел к двери покойного художника Кошкина, обнаружил интересную вещь. Пломбу сорвали, а потом весьма небрежно прилепили обратно. Дверь держалась в створе, но на замок закрыта не была. Он помялся, спрятал ключ в карман, вошел. Никого в квартире не было. Замок не ломали, просто отогнули дверь чем-то типа гвоздодера, и нажали. Повреждения были заметны только изнутри.

Турецкий вошел в просторную студию, встал посреди помещения. Совсем недавно его терзали в этой комнате странные чувства. Неужели что-то начинает проясняться?

Он стал внимательно обследовать квартиру, начиная с кухни. Обследовал столы, ящики, зимний холодильник, перешел в ванную комнату, затем в зал, с удовлетворением приходя к выводу, что совсем недавно, вероятно, вчера, здесь кто-то был и занимался тем же, чем он занимается сегодня. Он осматривал все, куда падал глаз, двигаясь по часовой стрелке. Тумбочки, стеллажи, антресоли, встроенный в стену шкаф…

В последнем и была сделана интересная находка. Кто-то из-под кипы старых газет вытащил обувную коробку, где лежали документы, инструкций по пользованию бытовыми приборами, договоры, диплом вуза, школьный аттестат, документы на квартиру, фотографии. Сверху лежала копия фотоснимка, отобранного Борисом в качестве улики — слившиеся в страстном поцелуе Кошкин и Венечка… На обороте размашисто: «Помни Венедикта!»

Он закрыл глаза, представил, что здесь произошло. Человек перебирал вещи, наткнулся на снимок, переполнился чувствами, бросил его сверху в коробку, сунул коробку под газеты…

И, возможно, сразу после этого покинул квартиру.

Турецкий развалился на кушетке, закрыл глаза. Действительно, причудливые проявления любви…

В шесть вечера он позвонил Борису, выслушал отчет о проделанной милицией работе. Она не противоречила его выводам. Милиция просто подняла то, что лежало под ногами. Меньше всего ему хотелось делать то, что он обязан был сделать в самом ближайшем будущем…

— Господи, она так плохо себя чувствует, — симпатичная пожилая женщина умоляюще смотрела на него. — Зачем вам моя дочь?

— Что с ней? — спросил Турецкий.

— Мы не знаем, — она ничего нам не рассказывает, таит в себе, ходит мрачнее тучи, а сегодня даже ужинать с нами отказалась, сказала, что ей плохо, заперлась у себя в комнате…

— Что случилось, Наденька? — из кухни вышел пожилой мужчина в очках и с газеткой, растерянно уставился на пришельца, словно сразу почувствовал, что этот человек сделает их жизнь до гробовой доски невыносимой.

— Женечку хотят увидеть, — объяснила женщина.

— Кто вы, молодой человек?

— Моя фамилия Турецкий, — сыщик вынул документ. — Ваша дочь была у меня в агентстве, просила выполнить одну работу. Я должен с ней поговорить. Вы не волнуйтесь, это не займет много времени.

Они переглянулись и тут же стали волноваться. А ему стало стыдно, что вынужден врать.

— Сейчас не самое подходящее время… — неуверенно начал мужчина и замолчал, перехватил взгляд супруги, стушевался. — Как-то трудно это объяснить, молодой человек, но мне не хочется, чтобы сегодня нашу дочь отвлекали. М-м, есть одна причина…

— Понимаю, что вы имеете в виду, — сочувственно улыбнулся Турецкий. — Но смею вас уверить, уважаемые…

— Нет, вы не способны нас понять. Это наша дочь… — задрожала женщина. Ей тоже не чужда была проницательность. — Мы не можем позволить, чтобы незнакомые люди…

— Да бог с вами, — улыбнулся Турецкий. — Всеми днями вы на работе, ваша дочь отдана сама себе, она встречается с незнакомыми людьми, ездит по городу, хотя должна находиться в совершенно другом месте. Для безопасности себя и окружающих.

— Но это все в прошлом… — мужчина осекся, побледнел.

— Вы так считаете? При всем уважении, любезные Геннадий Васильевич и Надежда Федоровна…

— Кто там, мама? — скрипнула дверь в глубине коридора, вышла женщина в трико и широкой домашней рубахе, прислонилась плечом к косяку.

— Евгения Геннадьевна, это Турецкий, — быстро сказал сыщик, опережая события. — У меня для вас новости.

— Господи, проходите, что вы там стоите на пороге? Мама, папа, почему вы не даете ему войти? Проходите, Александр Борисович, только туфли не забудьте снять, а то мама не переживет…

Она сидела на краешке кровати, сомкнув коленки, стиснув ладошки, смотрела на него жадно, глубоко, проникновенно. Он чувствовал, что организм начинает тормозить, что сейчас он начнет говорить совсем не то, что требует ситуация, уйдет в сторону, заробеет. В самом деле, он же не медик…

— Вы садитесь, Александр Борисович, — пробормотала Евгения, — что вы как памятник?

— Спасибо, Евгения Геннадьевна, я ненадолго. Позвольте сообщить вам, что работа, которую вы мне заказывали и обещали проплатить, выполнена. Убийца вашего жениха Романа Кошкина найден.

Женщина задрожала. Сначала задрожали губы, затем подбородок, затем мелкой дрожью затрепетали коленки. Она пыталась справиться с охватившим ее волнением, теснее сомкнула колени, опустила голову.