Ловушка для Черного Рейдера - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 21

Она не знала, где находится. Но, только пробежав по асфальтовому покрытию немного, метров триста, стала оглядываться и поняла, что ей надо отойти от дороги. Если ее станут искать, а это будет обязательно, то обратят внимание в первую очередь на все дороги. И тогда она, заметив неподалеку невысокие лесопосадки, свернула в узкий переулок и, пробежав между двух, близко поставленных железных заборов, вырвалась на неширокое поле, скорее луг, перед посадками. Там — спасение, поняла девушка, и убыстрила бег.

Странное дело, только что ног не могла оторвать от пола, а сейчас казалось, что они сами несли ее. Почему? Да потому что свобода наконец!..

Ворвавшись, в буквальном смысле, в лесопосадки, Нина наконец остановилась и, затрудненно дыша, стала осматриваться, чтобы отыскать хоть какие-нибудь знакомые ориентиры. Она действительно не знала, куда ее завезли, но, судя по тому, как вели себя похитители, догадывалась, что место заточения где-то недалеко от ее городка.

Голова слегка кружилась от ощущения свободы и быстрого бега. Измученное тело, чувствовала она, стало как-то потихоньку оживать, словно наполнялось новой кровью. Осматриваясь по сторонам, Нина вдруг осознала, что она в знакомых местах. Ну да, это же окраина Богоявленска. А вон и купол церкви Богородицы, из окна ее квартиры он был хорошо виден. А вон и тонкий шпиль на крыше железнодорожного вокзала… Сразу ей стало спокойнее. Но, вместе с тем, появилась и тревога.

Разумеется, с минуты на минуту ее кинутся искать. И станут прочесывать, как показывают в кино, и эти лесопосадки. А потом они же знают ее домашний адрес, и сразу явятся туда, а мама перепугается, и ей сразу станет плохо с сердцем. Только этим негодяям все по фигу… Жене бы как-то сообщить, но эти говорили, а она услышала, что Маркин сидит, и будет теперь сидеть плотно, пока не сознается. Ее они тоже ведь заставляли написать признание, что Женя ее украл и изнасиловал. А потом убил и в лесу закопал. Вот же негодяи! Ну, дайте только до вас добраться! Вот уж где она напишет признательные показания! Их же расстреливать на месте надо, как псов бешеных!..

Но бурные эмоции — это все хорошо, однако надо и думать, куда идти. И мысль подвела ее к новому адресу: к родителям Ленки. У дядь Васи и тети Маши она всегда, еще со школьных времен, могла найти убежище от сердитой и непреклонной в своих решениях матери. Уж если чего вобьет себе в голову, то и будет. И даже теперь, на пенсии, продолжала «руководить» поведением дочери. Знала бы она…

День бы светлый, яркий. Сколько времени, Нина не знала, а спросить было не у кого, да она бы и не решилась обратиться к первому попавшемуся человеку. Пришлось пересечь посадки, а затем и шоссе, ведущее в Нижний. Где-то там, впереди, говорил Женя, его постоянный дорожно-патрульный пост. Где теперь Женя?..

Войдя в окраинные улочки Богоявленска, совсем не напоминающие даже близко городские — типичная деревня, — Нина сразу почувствовала себя тут «своей». Простые люди, простые заботы. Белье на веревках во дворах, окруженных невысокими заборами их штакетника. От кого закрываться, прятать свое «богатство» от кого? Это новые — там… И Нина искренне расхохоталась, вдруг вспомнив, как там, в ее заточенье, грохнулась на пол важная дама, облитая с ног до головы… самым обыкновенным дерьмом. Ну, забавная картинка! Однако так им всем и надо! Нечего жалеть! Эти выродки обещали ведь всерьез убить ее и закопать в лесу, чтобы потом можно было заставить Женю сознаться, что это дело его рук. И Ленкиного Вани. Только фиг им теперь!

Пока Нина шагала по пыльным и заросшим вдоль заборов крапивой улочкам, в памяти всплыл Женин веселый рассказ-анекдот — про ту важную и рыжую тетку в перстнях, которая от него удрала. И обругала еще при этом. А потом и о том, как командир Женин не захотел у него рапорт принимать про это нарушение, будто испугался чего-то, но Женя настоял на своем. И неожиданно пришло решение относительно происшедшего с ней, с Ниной! Так это же, наверное, та и есть, грубиянка и матершинница — в перстнях и сама рыжая! Вот оно как! Значит, это у нее на даче — она так и возмущалась: «На моей даче!!!» — и держали ее менты проклятые? Убийцы и насильники? Ничего себе! Кому рассказать — не поверят… Да и кому рассказывать-то? Все они одним миром мазаны…

Жени нет, наверное, и Вани — тоже, пожаловаться некому. Разве что — дяде Паше? Но он — что? Обычный участковый, кто его в расчет примет? Да и старый уже, за пенсию свою, наверное, больше всего беспокоится… Так и получается, что от «этих» никакого спасения нет, везде достанут. А на законы какие-то им просто наплевать… Грустный итог для человека, вырвавшегося на желанную свободу, на которую уже и не рассчитывал…

Расстроенному и растерянному по причине такой идиотской нелепицы с упрямым лейтенантом, Николаю Васильевичу Корнилину теперь только этого телефонного звонка и не хватало…

Рыча от ярости, полковник юстиции Муранов, подобно супруге своей, как известно, не сдержанной на язык, в течение нескольких минут материл следователя «по особо важным», не слушая ни объяснений, ни возражений. Федор Зоткин еще не успел уехать в дачный поселок, где была спрятана ожидавшая своей печальной кончины узница, чтобы окончательно решить «ее вопрос», и озадаченно наблюдал, как меняется выражение лица Кольки. Тот покраснел, побагровел даже, потом побелел, потом словно ожесточился и попытался что-то «вякнуть», но тут же замолчал, ибо ярость изливалась из телефонной трубки неостановимым бурным потоком. Зоткин не то чтобы испугался, нет. Он понял уже, что «рычит» Колькин начальник, который лично ему, Федору, был абсолютно до лампочки — ведомства разные, и подчинялся Зоткин, вместе с Фоминым разумеется, своему полковнику — начальнику областного управления уголовного розыска. Поэтому, если что опять не так, пусть Колька сам и отдувается. Какие-то, понимаешь, свои игры затевают, и сами же недовольны!..

Однако и ехать бы надо: Федор помнил свое задание, хоть и не лежала к нему душа. Но что делать, сам повязан уже по уши. Вовке-то попроще, он на даче не был, не досталась ему «сладкая девочка». Может, и к лучшему. Но все равно — не дело резать такую женщину, в другое время можно было бы хорошо еще с ней наиграться, запрета ведь нет… И он сделал жест Корнилину, что, мол, надоело слушать крики, и он поедет, пожалуй, пора уже. Но Колька резко махнул рукой и состроил страшную «рожу», которую ему и так не надо было напрягать: наградил Господь «видиком», страх Божий, а когда ухмыляется, так вообще… ну его на хрен…

Зоткин так и не понял, о чем шла речь, потому что звонивший не давал Кольке произнести ни слова, и «разговор» закончил такой тирадой, что Федор только головой покачал: во дает!

А Корнилин, бросив трубку городского телефона, — вот, наверное, восторг у тех, кто захотел бы их — подслушать! — смаху рухнул на стул и сжал виски руками. Действительно беда, что ли? Этого еще не хватало! Один Маркин — уже выше крыши! Так что же еще? Мельком уловив тревожное выражение во взгляде коллеги, следователь в отчаянье махнул рукой. Что-то он больно часто сегодня, мелькнуло у Зоткина.

— Сучка сбежала, — мрачно проговорил Корнилин и с ожесточением плюнул на пол.

— То есть, как? — не понял Федор. — Она же на…