Модельный дом - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 38

На экране телевизора менялись какие-то люди, говорившие о том, каким прекрасным человеком и необыкновенно талантливым журналистом был Игорь Фокин, потом отзвучала траурная музыка, и было слышно, как о крышку гроба ударились первые комья земли. Кто-то из женщин громко зарыдал, видимо, жена журналиста, и прохиндей-оператор, вместо того, чтобы показать ее скорбь, заскользил объективом видеокамеры по лицам людей, сгрудившихся рядом с могилой, вокруг которой с лопатами в руках суетились могильщики. Прошелся один раз, второй, то и дело останавливаясь на каких-то лицах, и тут же перебрался на тех людей, что стояли чуть в сторонке, а то и вообще у других могил, наблюдая за похоронами.

Готовая выполнить любой приказ, любое указание, лишь бы потрафить хозяину этого кабинета, да не оказаться без работы на улице с волчьим билетом в кармане, Фаина всматривалась в экран телевизора, но того «следователя», который умудрился подпортить ей жизнь, все не было и не было, и она то и дело разводила своими пухлыми руками, как бы винясь перед собравшимися в этой комнате операми. А те внимательно наблюдали, что происходит и на экране телевизора, и за ее реакцией.

Сидевшую рядом с ней моложавую красивую женщину они как бы даже не замечали, и Фаина даже вздрогнула от неожиданности, когда та вдруг вскрикнула:

— Стоп! Кажется, он!

— Кто? — подался к ней стоявший позади нее Турецкий.

— Вроде бы как тот… мордатый, что тащится за мной.

Экран телевизора замер в стоп-кадре, и Ирина Генриховна попросила вернуться «чуток назад».

Посунувшись к телевизору вместе с креслом, она будто прилипла глазами к экрану, и, кажется, даже дышать перестала, всматриваясь в лица людей.

— Стоп!

Словно перепроверяя себя, она почти целую минуту всматривалась в широкоскулое лицо белобрысого парня, который отдельно от всех стоял в толпе зевак, и утвердительно кивнула.

— Он!

— Не ошибаетесь? — спросил хозяин кабинета.

— Исключено! Впрочем, если вы сомневаетесь во мне, можем пригласить Плетнева. Уж он-то чуть ли не вплотную видел эту морду и, думаю, запомнил ее.

Озабоченная и явно раздосадованная тем, что именно эта холеная женщина, а не она смогла потрафить муровским операм, Фаина повернулась лицом к хозяину кабинета и, чтобы только привлечь к себе внимание, произнесла:

— А я этого парня тоже видела.

— Где видела? — мгновенно отреагировал хозяин кабинета. — В больнице? Когда приезжал тот следователь?

— Зачем же в больнице? — качнула головой Фаина. — Здесь и видела, по телевизору. Когда он из своей машины вылезал.

Хозяин кабинета повернулся лицом к кинооператору.

— А ну-ка, прокрути назад.

Остановившись на кадре, с которого начинался нужный видеосюжет, Сизов нажал кнопку пульта. «Мерседесы», «БМВ», «опели», «нисаны» и «хонды», крутые иномарки и незамысловатые «Жигули». Паркуясь на площадке перед воротами кладбища, они выпускали из своих салонов друзей и коллег журналиста Игоря Фокина, приехавших проводить его в последний путь. Мужские и женские лица, как вдруг…

— Стоп! — это вновь скомандовала Ирина Генриховна, и тут же прозвучал радостный голос Фаины:

— Да вот же он!

На экране, развернувшись лицом к кинооператору, которого он, судя по всему, не заметил, застыл все тот же мордатый блондин с запоминающимися широченными скулами. Правда, на этот раз он был не в стареньком, незаметном «опеле», а на новенькой светлой «мазде» с тонированными стеклами. И на его широкоскулом лице, так же как и на лицах всех людей, приехавших в этот день на кладбище, читалась едва ли не мировая скорбь.

— Номер! — приказал хозяин кабинета.

Это также было предусмотрено Сизовым, и он вновь нажал кнопочку пульта.

Несколько промелькнувших кадров и наконец-то застывший кадр с номером «мазды» на переднем бампере.

Это была удача.

— Срочно же пробить, и всю информацию по ее владельцу ко мне на стол. Вам, дамы, огромное спасибо, а тебе, Сизов, отдельная благодарность.

В этот же день после вечерней оперативки Трутнев был вызван в кабинет начальника МУРа.

— Ну что, майор, хотел бы стать полковником? — показав Трутневу на стул подле стола, поинтересовался Яковлев.

Правильно оценив настрой генерала, Трутнев утвердительно кивнул.

— Само собой, товарищ генерал, но сначала неплохо бы и подполковником себя прочувствовать.

— Ишь ты, скром-ня-га, — Яковлев хмыкнул. — Впрочем, тебе видней, а посему и карты в руки.

— Что, начинаем работать по госпоже Глушкo, по ее модельному агентству? — догадался Трутнев.

— И да, и нет. Пока что надо будет вернуться к ее массажному салону и просеять всех ее постоянных клиентов.

Трутнев непонимающе смотрел на начальника МУРа. Зачем, мол, когда и без того «свежачка» по горло.

— Объясняю. По той информации, которой я владею, госпожа Глушко сразу же после открытия своего агентства набрала такие обороты, какие не приснятся ее конкурентам по бизнесу. И это наводит на определенные размышления. Надеюсь, ты понимаешь меня?

— Так точно.

— В таком случае, пройдись по клиентуре массажного салона нашей Валентины Ивановны и особое внимание при этом — к чиновникам крупного калибра и так называемым публичным политикам, то есть, также влиятельным людям, которым есть чего бояться, окажись они вдруг в щекотливо-пикантном положении.

— То есть, связь с несовершеннолетними проститутками или что-то вроде того?

— Догадливый майор, — усмехнулся Яковлев. — Значит, быть тебе и полковником, и подполковником, надеюсь, что и генералом.

Трутнев хотел было добавить, если он, конечно, не сломает себе шею на каком-нибудь из подобных чиновников или тех же политиков, у которых прямая связь с его родным министерством, однако решил за лучшее промолчать. Как любят говорить в МУРе, кто не рискует, тот не обедает с коньяком.

— Ну, а чтобы облегчить тебе задание, даю наводку. Особый упор в поиске делай на Серафимах и прочих любителях сладенького с подобными именами. Надеюсь, теперь все понятно?

— Так точно!

— Тогда все, свободен.

Размышляя о том, с чего бы это вдруг Чистильщику понадобилось охотиться за овдовевшей Мариной, и придя к выводу, что этот зверь не успокоится до тех пор, пока не выбьет из нее всю, возможно, известную ей информацию о готовящейся статье по московским модельным агентствам, среди которых особо почетное место должна занимать «Прима» мадам Глушко, и уже начиная откровенно беспокоиться за ее жизнь, Агеев проводил ее до автобуса, в котором уже сидели особо близкие друзья и родственники Игоря. Совершенно измотанная той толчеей и нервотрепкой, которая предшествовала похоронам, совершенно измочаленная и опустошенная, она вяло опиралась на его руку, но глаза ее были сухими. Будто выплакала все, что можно было выплакать, и теперь ее душа заполнялась тоскующей опустошенностью.