– Не знаю, не знаю, – покачала головой Кристина. – Эдвард, кажется, сильно привязался к Бенедикту. Я даже слышала, как они обсуждали, не завести ли им собаку.
Аннабелл вздохнула:
– Знаю, он давно меня об этом просит. Но это невозможно: кто будет за ней ухаживать, пока я на работе?
– Бог мой, я смотрю, Бенедикт накупил вам вещей на целый год! Он скоро сюда приедет, хочет, чтобы вы переехали как можно скорее. А где находится дом, где вы будете жить? – спросила она, помогая Аннабелл паковаться.
– Я и не знаю, – призналась она. – О боже, сколько же у нас теперь вещей! Только утром он принес еще целую сумку. Я ему говорила, что мы с Эдвардом не нуждаемся в благотворительности, но он…
– Мальчик уже давно вырос из старых вещей, – прервал ее Бенедикт, который, оказывается, уже какое-то время стоял в дверях. – А что касается того, как ты сама одеваешься…
– А это уж мои собственные проблемы, – сказала она гордо.
– Отлично, все готово.
Аннабелл вымученно улыбнулась Кристине и Кристоферу, который, тоже пришел их проводить.
Бенедикт помог ей сесть в машину. Конечно, она могла бы и сама попытаться это сделать, но поняла, что гораздо разумнее облокотиться на его руку. Бенедикт застегнул на ней ремень безопасности. Неужели и это необходимо?
Он был так близко от нее, что если бы она захотела, то могла бы дотянуться и поцеловать его. Все-таки удивительно, что он так о них заботится.
– Когда мы поедем? – спросила она с нетерпением.
– Прямо сейчас, – ответил он, захлопнув дверцу машины.
– Мы что, куда-то торопимся?
– Да нет, просто ценим время.
– Настолько, что нет времени даже попрощаться с друзьями?
– У тебя, кажется, было достаточно времени…
Когда они были вместе, он никогда не позволял себе подобного! – подумала Аннабелл с досадой. А теперь, похоже, хочет подчеркнуть ее зависимость от него. Да, его время, несомненно, дорого. И она едва ли вправе возражать ему, ведь еще несколько недель она будет находиться от него в полной зависимости. Даже вынуждена будет жить в его доме! А Бенедикт не упустит возможности лишний раз унизить ее этим.
Впрочем, почему я думаю о нем так плохо? Может, он искренне хочет помочь нам? – промелькнуло в ее голове.
Но почему-то разум Аннабелл отказывался поверить в то, что Бенедикт способен сделать что-то искренне…
У Аннабелл болело все тело, несмотря на то, что в салоне машины все было продумано до мелочей. В течение трех часов, что они ехали, ей безумно хотелось лечь и заснуть, но, когда Бенедикт, спросил ее, не устала ли она, Аннабелл отрицательно покачала головой.
– Все отлично, – сказала она, не поворачивая головы.
– Здесь недалеко есть гостиница. Можем там остановиться и отдохнуть.
– Нет, – решительно отказалась Аннабелл. Гостиница стоит денег, а она не представляла себе, как расплатится с Бенедиктом за одежду, которую он им купил. Она даже не знала, сколько им еще ехать. Но гордость не позволяла ей спросить.
Зато Эдвард не стеснялся.
– Долго нам еще ехать? – спросил он.
– Почти приехали, – успокоил его Бенедикт, не поворачивая головы, чтобы Аннабелл не видела выражения его лица. Но по его голосу она поняла, что он смеется.
– Осталось совсем немножко, – продолжал он спокойно. – Скоро поворот, там мы остановимся…
– Я же сказала тебе, что не хочу нигде останавливаться, – сказала Аннабелл раздраженно. – Я вообще не хотела ехать в этот твой проклятый дом!
Бенедикт с Эдвардом обменялись многозначительными взглядами. Да они, оказывается, в сговоре против нее! Самое страшное то, что она не сможет защитить Эдварда от его отца.
Как она это допустила?! Она пыталась безуспешно бороться со сном, но…
– Мамочка уснула…
– Она все еще не совсем здорова. – Он не хотел пугать Эдварда, но сам опасался, что переезд еще слишком тяжел для нее.
Хорошо, что она смогла уснуть, подумал он, проезжая по хорошо знакомым улицам. А то бы нервничала и задавала кучу ненужных вопросов. Пусть лучше все, что приготовил Бенедикт, станет для нее сюрпризом. Самым приятным сюрпризом, какой она только могла ожидать. В этом Бенедикт не сомневался ни минуты.
Неожиданно Аннабелл проснулась. Выглянув в окно, она вся похолодела. Эта была та самая деревушка!… И все в ней было по-прежнему, совсем как тогда… Она повернулась к Бенедикту в недоумении.
Они проезжали мимо церквушки, где венчались. Аннабелл почувствовала, что ее предали еще раз.
А это тот самый дом, где они собирались жить, где мечтали растить своих детей. Они так и не успели пожить там, потому что он сказал, что с их браком покончено.
Если бы с ними не было Эдварда, Аннабелл настояла бы, чтобы Бенедикт развернул машину и отвез ее обратно. Но она смогла лишь прошептать:
– Как ты можешь!…
Бенедикт остановил машину.
– Я велел миссис Томлинсон, приготовить комнаты для вас с Эдвардом. – Он наклонился, чтобы помочь ей выйти.
– Не прикасайся ко мне! – Аннабелл была в ярости.
Зачем он это делает?! Зачем привез в тот самый дом, в котором они мечтали жить вместе? Неужели он не понимает, какую боль ей причиняют воспоминания о том времени?
Эдвард выскочил из машины и радостно заявил:
– Бенедикт, я думаю, щеночку здесь бы понравилось.
– Уверен, что понравилось бы, – ответил тот спокойно, но Аннабелл видела, как он ухмыльнулся, и волна злости нахлынула на нее.
– Не смей… – начала она, но вынуждена была замолчать при виде пожилой женщины, которая выбежала им навстречу.
– Я сделала все, о чем вы просили, мистер Мейсон, – сказала Лиззи Томлинсон, осторожно поглядывая на Аннабелл и Эдварда.
– Спасибо, Лиззи, – улыбнулся Бенедикт. – Можете быть свободны. Рой наверняка уже заждался ужина.
– Ну, тогда я пойду, – сказала она и, повернувшись, зашагала прочь от дома.
– Лиззи и Рой Томлинсоны, приглядывают по моей просьбе за домом, – пояснил он Аннабелл. – Но они в нем не живут: предпочитают домик для прислуги. Я отведу тебя в твою комнату и помогу устроиться, а потом мы с Эдвардом разберемся со всем остальным. Правда, Эдвард?
– Конечно! – ответил мальчик восторженно.
Аннабелл послушно позволила Бенедикту взять себя за руку и отвести в дом. Ей хотелось заплакать, но она держалась. Не сейчас. Она не должна плакать в присутствии Бенедикта.
Внутри дома почти ничего не изменилось, вот только стены были перекрашены. Аннабелл вспомнила, как, впервые оказавшись здесь, сразу сказала Бенедикту, что хотела бы перекрасить стены в желтый цвет, так как грязно-бежевый, в который они были выкрашены, нагонял на нее тоску.