Несгибаемый. Враг почти не виден. Фантастический роман - читать онлайн книгу. Автор: Константин Калбазов cтр.№ 80

— Отто Рудольфович, вы меня не слушаете. Я не говорил о раскрытии преступлений и сборе неопровержимых доказательств. Пусть этим занимается полиция. Нам хватит того простого факта, что некто Верховцев занимался разработкой двигателя внутреннего сгорания и вроде как добился успеха, как его тут же убили. И таких Верховцевых нужно будет набрать в разных странах. Даже если они умерли от насморка, плевать. Поднять вой во всех газетах, что некие тайные силы ведут планомерную охоту на изобретателей новой и перспективной идеи, преследуя свои корыстные интересы. Как говорится, ищите, кому выгодно. Кто больше всех потеряет от появления на рынке двигателя внутреннего сгорания, основанного на совершенно ином принципе.

— Того, кто выдвинет эти обвинения, затаскают по судам.

— Не так быстро, Отто Рудольфович. Вот если в статье скажут о том, что господин Крупп состоит в заговоре и причастен к гибели талантливых и прогрессивных инженеров, тогда да. Клевета, судебное преследование со всеми вытекающими. Но ведь никто никого не станет обвинять персонально. Никаких имен, никакой конкретики. Одни только будоражащие воображение вопросы и недоумевающие заявления. Не «международный заговор промышленников», а «складывается впечатление о существовании международного заговора промышленников». Разницу улавливаете?

— И что нам это даст? — вздернул бровь Кессених.

— Читатели сами дорисуют себе подробности и масштабы вселенского заговора. Уверяю вас, после Великой войны, в развязывании которой общественность подозревает некие тайные силы, стремящиеся к мировому господству, эти семена сомнений лягут в благодатную почву. Я голову даю на отсечение, что тема станет необыкновенно популярной. Ее подхватят десятки журналистов, жаждущих прославиться и сделать карьеру. На каждое наше упоминание о погибшем изобретателе появится несколько, о которых мы не будем иметь понятия.

— И?

— И на волне всеобщей истерии полиция будет вынуждена поднять уже давно подзаброшенные дела, извлекать из архивов уже похороненные. Излишний интерес заставит наших визави на какое-то время притихнуть и сосредоточить свои усилия на информационном поприще. Им придется отложить убийства и всерьез заняться общественным мнением. Покупать газетчиков, известных механиков и ученых. Доказывать всем, что белое — это черное.

— То есть какое-то время им будет не до нас.

— Именно. Но тут уж и нам нужно будет не зевать и с толком использовать выигранную отсрочку. Потому что это будет только отсрочка.

— Но почему тогда не обратиться в спецслужбы? Сегодня между Россией и Германией настолько хорошие отношения, а их разведка поднялась на такой уровень…

— Потому что даже полиция будет вести тайное расследование. О рыцарях плаща и кинжала я и говорить не хочу. И тогда мы придем туда, откуда пришли. Как у нас говорится: лес рубят — щепки летят. Я не хочу быть щепкой, Отто Рудольфович. Я хочу жить счастливо с любимой женщиной, растить детей и быть настоящим отцом, которым они смогут гордиться и к которому придут со своими проблемами. И чтобы нас оставили в покое, нам нужна гласность. Если хотите, истеричный визг. Это как, оказавшись в одиночку на темной улице, при виде прохожего начать орать: «Помогите, убивают». Может, и глупо. Но зато даже настоящий преступник постарается обойти вас стороной.

— Ты уверен, что это сработает?

— Я видел, как это работало в моем мире. Сработает и здесь. Прав не тот, кто прав, а тот, кто громче всех кричит. Во всяком случае, на первых порах. А нам нужно выиграть время.

— И каков будет второй шаг?

— Не знаю, — искренне ответил Петр. — Но в любом случае мы получим передышку, чтобы что-нибудь придумать.

— Хорошо. Ты меня убедил.

— Надеюсь, смогу убедить и в другом.

— И в чем же именно?

— Отто Рудольфович, вызовите, пожалуйста, в Россию вашу семью. На вас могут воздействовать посредством нее. А здесь мы сможем за ними присмотреть.

— Или, наоборот, подставить под удар. Выливать помои — так выливать. Отчего бы не обвинить этот самый тайный клуб в давлении на изобретателей посредством их семей? Знаешь, сейчас я уже думаю, что найдется немало инженеров, которые на волне общественного интереса попытаются продвинуть свои идеи.

— Я тоже об этом подумал. И это нам только на руку. Уверен, что этот самый клуб достаточно серьезно ограничен в людских ресурсах. Им просто незачем иметь на содержании целую армию секретных агентов. Иван говорил, что они колесили по всей империи. Уверен, что в России их группа была единственной.

— Хм. А знаешь, очень даже может быть. Правда, не думаю, что последней.

— Более того, я уверен, что за то время, пока меня мариновали с доследованием, в России уже начала действовать новая группа. Нам нужно на нее выйти и уничтожить.

— Уничтожить?

— С волками жить — по-волчьи выть. Они убийцы. Я, конечно, и сам не ангел, но убивать только за то, что человек талантлив… Словом, иного они не заслуживают.

— Но почему сразу уничтожать?

— Потому что на создание новой группы, введение ее в курс дела и адаптацию под специфические задачи уйдет какое-то время.

— Дополнительная отсрочка? — понял Кессених.

— Именно.

— Кстати, а как же с твоим обещанием этому самому Ивану?

— А что тут не так? — удивился Петр.

— Но ты ведь обещал ему.

— И слово свое сдержал. Никому ни слова. А то, что до него доберутся после того, как поднимется шум в газетах, — это сугубо его трудности.

— Ты несколько своеобразно держишь слово.

— Он убийца. И я не собираюсь его выгораживать. Если клуб решит его казнить, туда ему и дорога. Пусть эти упыри сделают хоть что-то хорошее…

По прибытии в Петроград Петр предпочел остановиться в небольшом, но уютном пансионе. Соваться в такие фешенебельные места, как «Астория», у него не было никакого желания. Пусть и прошло два года, но воспоминания были слишком свежи. Вляпаешься опять, и не факт, что потом так же легко отделаешься. Вот он и обозначил задачу таксисту — подыскать что-нибудь на его вкус. И тот вполне заслужил свои щедрые чаевые.

Доволен остался и Кессених. И это еще мягко сказано. Хозяйкой пансиона оказалась вдова русского морского офицера, немка по происхождению. И обстановка в доме дохнула на инженера милой сердцу Германией. Все строго, ухоженно и уютно. Раньше этот дом принадлежал роду ее мужа, служившему России верой и правдой два века. Но так уж сложилось, что получаемой пенсии за погибшего мужа ей было недостаточно. Вот она и решила открыть пансион.

Вопреки расхожему мнению относительно повального предательства российских офицеров немецкого происхождения, правды там не было ни на грамм. Нет, конечно же предатели находились, но они находились и среди русских. Немцы в подавляющем своем большинстве сражались, не щадя живота своего. Как и покойный муж фрау Греты, командир подводной лодки, погибший в пятнадцатом году. А ведь мог сдаться, будучи зажатым в проливе между шхерами. Но вместе с двумя офицерами, также немцами, и девятнадцатью русскими моряками предпочел принять бой и погибнуть. О его судьбе фрау Грету известило командование военно-морского флота Германии уже после войны.