Масть - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Каплан cтр.№ 68

Поначалу я даже не понял, что уже не сплю, что эта свеча – настоящая, а не с полотна безумного живописца. Пожалуй, главный признак, что всё наяву, – это тишина, нарушаемая только Алёшкиным храпом. Не скребутся мыши, не шуршат наглые тараканы. Какая всё-таки полезная штука «отсылка»! Вся нечисть тут же удаляется в места поуютнее… Наверняка в комнатах других постояльцев добавилось неприятных гостей.

И не скажу, чтобы сия мысль терзала мою душу. Не грызло меня то, что раньше называл я «химерой разума». Я вообще никаких изменений в себе не наблюдал, хотя уже две недели как всё стряслось, хватило время разобраться.

А в первый миг было страшно. Только что странное это Сияние, фиолетовое небо, зигзаги лиловых молний – и вдруг снова избушка Отшельника, и лежу я на полу и побаливает ушибленная спина, точно падал с высоты в полторы сажени. Напротив – Алёшка, такой же ушибленный. Такой же – и не такой. Пламенеет над его головой всеми оттенками радуги цветок души. Яркий – аж глазам больно. Если оценить силу – никак не меньше первого ранга. Только вот – цветок-то Тёмный…

– Ничего себе! – присвистнул Алёшка, вперившись в меня ошалелыми глазами. – Да вы ж теперь, Андрей Галактионович, Светлый! Мы ж с вами теперь одной масти!

– Вынужден тебя расстроить, – собравшись с мыслями, сообщил я. – Масть у нас с тобой снова разная.

И долго мы сидели на полу в пустой избе, дивились друг на друга, и в каждом из нас медленно прорастало понимание: это правда! И это – навсегда. Потому что где он – тот, кто вышиб наши прикипевшие шпингалеты, дёрнул наши заклиненные рычаги… жестоким, подлым ударом изменивший наши масти?

Не было в избе никакого Отшельника, и печь остыла, и солнце уже давно перевалило за полдень. А на столе среди опустевших мисок и кружек – лист гербовой бумаги. Прямо такой, на каком заключена была в прошлом мае купчая крепость на Алёшку. Или такой, на каком в прошлом июле утверждена была его вольная – и далее хранилась у графини Яблонской в кабинете (сам Алёшка пока о том не знал). Только на этой бумаге значилось совсем иное. Иное.

«Милостивые государи да государыни Иные! – почерк был крупным, простым, без лихих писарских завитушек. – Понеже уразумелось мне, что впредь не оставите вы в мире и спокойствии особу мою, пытливым и жадным умом возжелав проникнуть в тайны, отнюдь для вас не предуготованные, а познав оные, волею или неволею великое несчастье способны сотворить, то почёл я за лучшее оставить ваш суетный да беспокойный слой и вернуться в те глубины, до коих достигнуть не доведётся вам ещё долгие веки. Ибо на краткий миг шагнул я в здешнее и нынешнее, дабы исполнить предначертанное и повернуть череду деяний ваших к неведомому вам благу. Течение своё я совершил, в чём подвизался, то справил, и засим ничто более меня здесь не держит. Паче того – есть у меня и другие заботы, в иных краях и веках, и те надлежит исполнить, ибо таково служение мое. Не увидите более лица моего, но таковое даю напутствие: замышляя великое, не забывайте малое, и прежде чем творить нечто, не худо и помыслить, куда оное повернётся. Послание моё да прочтут и Тёмные, и Светлые, до коих оно касается, что же до Катерины Матвеевны, то обид ей не чинить, ибо любая таковая к обидчику же и вернётся в тройной мере. Мира вам и разума!»

– Что-нибудь понимаешь? – спросил я Алёшку.

– Ехать нам пора, Андрей Галактионович, – помолчав, отозвался тот. – Возвращаться в Давыдово, там переночевать, а с утра в обратный путь. Порученное дело мы с вами завалили, засим ничто более тут нас не держит. А представляете, как в Твери все подивятся? Тёмный да Светлый мастью поменялись!

Вместо ответа я поднял со стола кожаный мешочек, прижимавший послание Отшельника. Распустил тесьму, вывалил всё на стол. Все наши артефакты, столь коварно украденные бабой Катей. Потом потянул свою послушную тень, нырнул в Сумрак. Исчезли цвета и запахи, в остальном же ничего не поменялось.

Попробуй и ты, – сказал я Тихой Связью, и Алёшка присоединился ко мне.

А слабо на второй слой? – спросил он, и мы одновременно погрузились глубже. Здесь, на втором, стало темнее, и воздух показался спёртым, будто в сыром подвале. Но держаться выходило не в пример проще, нежели раньше.

Может, на третий? – предложил я, и мы наведались и туда. Вот это уже было посложнее, тут уже пришлось бороться с выталкивающей силой – точно на дне реки.

Всё, хватит, возвращаемся, – распорядился Алёшка, и я решил последовать его словам. – Вы поняли, Андрей Галактионович, какой нам Дедушка подарочек подкинул? – спросил он уже обычной речью. – Он нам мало что масть поменял, но и ранги подтянул. У вас теперь второй, у меня, должно быть, первый.

Я молча кивнул. Всё было ясно. А ведь наверняка то же повышение ранга случилось и с бабой Катей… и там скачок мог оказаться куда мощнее. Вот потому-то и «честные глаза» не помогли мне убедительно ей солгать, и артефакты наши сумела она присвоить незаметно для нас.

– Как же нам теперь жить, Алёшка? – риторически вопросил я. – Как мне быть Светлым? И как тебе быть Тёмным? Неужто теперь на другое повернутся наши мысли?

– Не хотелось бы мне того, – согласился он. – Ведь коли масть определяет суть, то и выходит, что теперь я – это вовсе даже и не я, а другой какой-то человек… ну, то есть Иной. А вы уже не вы, а просто кто-то с таким именем. И где же тогда мы?

– Пока что в себе изменений не замечаю, – задумался я вслух. – Не тянет меня всех спасать и любить, всем носы вытирать и за общее благо в лепёшку расшибаться.

– Ну, так вы и раньше злодейств особо не творили, – помолчав, заметил Алёшка. – А что по службе приходилось, то оно и не в радость вам было. И меня пока злодейства к себе не влекут, и кого любил, тех вроде и люблю по-прежнему.

– Может, это пока, – предположил я. – А кто знает, что с нами станется через день, через неделю, через месяц?

* * *

За две недели ничего не изменилось. Мы решили особо не спешить и обратный путь избрали подлиннее. Долгая дорога – лучший способ разобраться в себе, а поскольку теперь можно было не экономить магию, то и тяготы дорожные нас не одолевали. Могли мы ехать не по тракту, а по снежной целине, могли обогревать себя и коней заклятьем «Чёрная шаль», могли от рассвета до заката делать не то что семьдесят, но и все сто вёрст. Однако же коли представлялась возможность остановиться на ночлег, а то и на днёвку в каком-нибудь селе – мы ею не пренебрегали. В Белозерск уговорились не возвращаться, сделать крюк – не хотелось мне сейчас видеть майора Бортникова, и Пустошку тоже миновали стороной – а то пришлось бы ещё объяснять дядьке Филиппу, отчего я до архангельской своей невесты не доехал. Да, можно было бы навешать ему любую лапшу на уши, но отчего-то казалось мне сие постыдным.

В дороге мы с Алёшкой почти и не разговаривали. В тот первый день, конечно, рассказали друг другу услышанное от Отшельника, но и я кое-что от мальчишки утаил, и тот наверняка не во всём мне сознался. Вот интересно, уловил ли он, как всего меня сковало страхом, едва начал он излагать, каким макаром Дедушка ударил его по мозгам. Ведь будь я Отшельником – непременно поведал бы ему правду о Даше, в картинках бы всё показал. И мне оставалось бы только сидеть, закаменев, слушать, не показывая боли, а потом… Что было бы потом? Честный поединок двух магов? Кто кого развеет по Сумраку, от кого полетят клочки по слоям? Не обольщался я насчёт своей победы: хоть и опыта у меня побольше на полтора года, зато по силе он превосходит как минимум на ранг. К тому же мне доселе ни разу ещё не пришлось сражаться в магическом поединке, я только со слов Александра Кузьмича знал, как это делается. Хотя и тому не помогли те познания, смял его Харальд, как медведь лайку… А кроме того… Знал я, знал в самой потаённой своей глубине, что коли уж случится поединок с Алёшкой, не стану его уничтожать, даже спасая собственную жизнь. Не поднимется рука… ни телесная, ни силовая.