Запоздалый приговор - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 62

На вид Анюточке было лет пятнадцать. Смутно услышав свое имя, она сфокусировала взгляд на Римме, затем снова стала бессмысленно смотреть в пространство. Видимо, была пьяна. А то и обколота.

Римма отвернулась, чтобы Шерстяк не видел сейчас ее лица. На мгновение у нее возникло желание убить это существо, затем вытащить отсюда эту девочку… Ну хорошо, холодно спросила она себя, а после что? Воспользовавшись тем, что нужно было усаживаться, она сумела взять себя в руки. После, подумала она, будет после. Пороть горячку не нужно, это опасно, более того, губительно. Все равно с этой девочкой уже произошло то, что и с ней когда-то случилось… С другой стороны, хорошо то, что она сейчас здесь, ведь когда это всплывет, то станет серьезным обвинением.

Шерстяк по привычке своей похлопал в ладоши и кивнул на выстроившиеся на столике бутылки:

— Что предпочитает просвещенная Европа?

— Водку, — тонко улыбнулась Римма.

— О-о! Это очень правильно! — Шерстяк не ожидал такого выбора, но горячо его одобрил.

А дело было не в скромности, конечно. Дело было в том, что всевозможные «расслабляющие добавки», которые вливают в спиртное для того, чтобы неопытная в таких делишках девчушка побыстрее разняла ножки, психорелаксанты, так сказать, лучше всего и вернее всего ощущаются на вкус именно в водке.

— Я, — заявил Шерстяк и сделал движение, чтобы привстать, — выпью, с вашего позволения, за дам!

— Очень любезно с вашей стороны, — отозвалась Римма. Водка на самом деле не нравилась ей, и она лишь незаметно лизнула «Смирновскую».

Краем глаза она заметила, как Анюточка опрокинула в себя рюмку, будто это и не водка была…

— Балычок — сама свежесть, — отрекомендовал Шерстяк и сам также обстоятельно закусил. — Так вот… современное, значит, кино в обновленной России есть сама по себе ху… простите, художественная… художественный феномен, который достойный… достоен самого пристального внимания, причем внимания не только, значит, кинокритиков, специалистов, артистов, других профессионалов… — Он ткнул вилкой в пространство и стал развивать тему.

Она не стала вслушиваться в эту относительно грамотную чепуху, тем более что диктофон был незаметно включен, еще когда садились за стол.

Шерстяк не продержался и пяти минут. Опять захлопал в пухлые ладоши и сказал, что нужно выпить еще, чтобы оценить тонкий вкус водки, ибо это, как известно, с первой рюмкой не приходит. А потом можно оценить водно-купальные достоинства его Зимнего Сада. И уже тогда можно будет вернуться к авторскому кино.

Наливши себе и Римме водки, он глянул на Анюточку из-под выцветших бровей, нахмурился и откупорил бутылку шампанского. Наполнил шипучкой Анюточкин фужер.

Наблюдая за всем этим, Римма опять подумала, что все идет так, будто некий сверхъестественный режиссер-манипулятор действует по тайному уговору с ней. После того как в напиток подливается «коктейль Молотова», которым снабдил ее Хельги, на стенках рюмки обычно образуются пузырьки. Такие же точно, как в шампанских винах.

Народный избранник весело подмигнул Римме и откушал водки. Утерся тыльной стороной ладони почти до локтя.

— У меня, — сказал он с хмельком в голосе, — в бассейне есть собственный родник… — И поднял указательный палец. — Между прочим, лечебный, да!

Римма довольно скупо улыбнулась.

Видя, что родник не произвел на нее ожидаемого им эффекта, Шерстяк на миг приуныл, но тут же воодушевился вновь.

— Но лично я больше всего люблю плавать с аквалангом, — признался он и скромно опустил глаза. — Подводный мир ню… нюобык… необыкновенен!

— Можно посмотреть? — простецки спросила Римма.

Шерстяк почти подпрыгнул.

— Нет! Нужно! — вскричал он. — Анютка, подъем!

Он почти поднял находящуюся в заторможенном состоянии девчонку и подал руку Римме.

— Да-да, мы все это увидим… увидим!

Она отняла руку аккуратно, однако настойчиво.

Шерстяк направился к китайскому мостику, полукругом перекинутому через зауженную часть бассейна. К удивлению Риммы, Анюточка шагала сама. Нетвердо, однако без зигзагов и раскачки.

— Я люблю нырять вот отсюда, — доверительно сообщил Шерстяк и скинул свою тунику, под которой он, слава богу, оказался в плавках.

Однако нужный пример показала, конечно, Анюточка: видимо, такова была ее роль. Скинув подобие платья-пелерины, под которым был полупрозрачный и, в общем, почти невидимый купальник, она довольно ловко ушла с мостика под воду. Римма проследила ее движения и подумала, что у этой девочки могло бы быть неплохое будущее… Шерстяк также любовался тоненькой фигуркой, весьма плотоядно. Потом отвлекся.

— А мы пойдем на пляж, — предложил он. — Да, у меня здесь настоящий песок. Его привезли с Ямайки. Иногда у меня собираются коллеги, и мы пьем ямайский ром, лежа на ямайском песке.

Она рассеянно улыбнулась, глядя на цветок рододендрона.

Шерстяк понял это по-своему.

— Да-да, мои извинения! — Он показал на кабинку между двумя пальмами. — Вон там есть все, все и еще раз все — на любой вкус. Купальники, шорты, мини… — Шерстяк вдруг мигнул и осклабился. Зубы у него были неестественно ровные, почти идеальные. — А хотите посмотреть на старого моржа? — Не дожидаясь ответа, он вдруг сиганул в бассейн, едва не утопив грузными своими телесами Анюточку, послушно и молчаливо плававшую тут же, под мостиком.

«Пора», — подумала Римма, метнувшись взглядом к нише со столиком. Но как бы это сделать незаметно?

«Старый морж» вынырнул, держа Анюточку в объятиях.

— Присоединяйтесь! — воскликнул Шерстяк. — Станете не менее… то есть просто станете девой морской!

Она неопределенно кивнула.

— Возьму апельсин. — Это у нее прозвучало почти заговорщически.

— И нам принесите, — попросила Анюточка. Это было первое, что она произнесла в присутствии Риммы, чем слегка даже удивила ее.

Та любезно кивнула и направилась к столику.

Она шагала медленно, нащупывая под блузкой ампулу непослушными пальцами… чертовы пальцы… чертова ампула, следовало бы приготовить ее заранее… Стоп! Сделать вид, будто нужно поправить туфлю, а для этого присесть… Так, вот эта адская стекляшка. Римма поднялась и, критически поглядывая на свои шпильки, будто была ими недовольна, пошла к нише. Сзади доносилось плесканье-полосканье, значит, вроде бы все в порядке.

Ампула была у нее в пальцах, когда Шерстяк заорал, что «мы уже идем»… рука у Риммы дрогнула, ампула выскользнула… Покрываясь холодной испариной, она все-таки поймала ее. В зеркале увидела свое побелевшее лицо. Дьявольщина, она не думала, что это, казалось бы, простое дело будет таким трудным и нервным… А где сидит этот боров? Она вновь смертельно побледнела, потому что не могла вспомнить, в каком кресле сидел Шерстяк и в каком — Анютка… Она помнила лишь свое место… но хорошо… тогда так: он был справа, а девочка слева… значит, вот здесь. Да, точно, вот здесь. Так… трех капель достаточно. Нет, для этого борова пусть все же будет четыре. Хельги уверял, что шесть — это чтобы здорового мужика свалить с ног в один момент, а десять — и вовсе смертельная доза… Римма завинтила ампулу-флакончик и спрятала ее в висевший на шее медальон в виде разборного патрона (пуля с гильзой) к автомату Калашникова. Она намеренно заказала себе его перед поездкой в Россию — здесь и сейчас он был символичен.