Запоздалый приговор - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 48

С короткими, лишь немного отросшими после операции волосами Римма казалась себе подростком. Все-таки как удивительно меняет внешность прическа! Она смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Но особо расстраивал уродливый шрам от ожога, идущий от правого уха через подбородок к шее, — один из горящих обломков все же достал ее.

Первую свою прогулку по саду клиники она совершила в компании доктора Хаузера. Он поддерживал ее, идя рядом, под руку. И говорил, говорил о всяких пустяках, стараясь отвлечь от грустных мыслей. А таковых хватало в избытке.

Виктор не звонил. Надежда, что он в конце концов объявится или хотя бы даст о себе знать, растаяла как прошлогодний снег. Осталась лишь глубокая, как провал в леднике, обида и… злость. На себя в том числе. Размечталась, дура набитая, уши развесила, а он попел соловьиные песни — и упорхнул. Волновал и другой вопрос, в ее нынешней ситуации более важный: чем она расплатится с клиникой за операцию и лечение и на какие средства будет добираться домой. Не пешком же идти через половину Европы. И еще этот шрам…

«Боже, как я покажусь маме?!» — в отчаянии думала Римма.

Она набралась смелости (момент был подходящий — они были одни) и задала доктору Хаузеру волновавший ее вопрос. Он был владельцем клиники, он оперировал ее, кому, как не ему, знать ответ.

— Могу вас успокоить, Римма, — усмехнувшись чему-то, сказал он, — операция была оплачена сразу. Ваш друг перевел на счет клиники нужную сумму.

От сердца немного отлегло, но это было еще не все, и Римма поинтересовалась снова:

— Операция — хорошо. А мое пребывание в клинике? Скоро будет два месяца.

— Не переживайте. Мы имеем фонд, специально для таких случаев. — Он опять загадочно улыбнулся. — Так что чувствуйте себя комфортно.

Откуда Римме было знать, что денег Виктора хватило бы разве что на удаление в клинике «Хаузер» аппендицита. Он позвонил удостовериться, поступили ли деньги на счет клиники, и узнать о состоянии Риммы. Она еще была в глубокой коме. Клаус разговаривал с ним минут пять, сообщил, что состояние больной неопределенное, но они сделали, что могли. Теперь все зависит от организма девушки, справится ли он с полученной травмой. Они распрощались, и после этого Виктор не звонил.

Хаузер посчитал, что Римме не обязательно все это знать. Как не обязательно знать и то, что специальный фонд клиники был его выдумкой. Он смотрел на эту юную русскую, совсем еще ребенка, и не мог понять: почему Бог так жесток? Чем она заслужила все это?

Они дошли до конца аллеи. Здесь сад заканчивался, а за оградой начинался луг. Вторая половина ноября не лучшее время года, но тут каким-то чудом сохранился свой небольшой мир, с остатками зелени и запахов.

— Повернем назад? — предложил он.

— Я не устала. — Римма посмотрела на него с признательностью и детской мольбой в глазах. — Можно немножко постоять? Тут так хорошо!

— Разумеется. Мне самому тут нравится. Иногда просто сбегаю из клиники и подолгу стою, глядя на это великолепие. — Хаузер глубоко втянул в себя прохладный воздух, обежал взглядом поднимавшиеся за забором холмы. — Разве можно быть равнодушным к такой красоте?! — Он намного помолчал. — Римма, вас что-то тяготит, — внезапно прервал он ее размышления, — это написано у вас на лице. Не поделитесь своим секретом? Возможно, я смогу помочь.

Она почувствовала безграничное доверие к этому человеку, ласково смотрящему на нее в ожидании ответа своими умными, задумчивыми глазами. И не смогла смолчать и уж тем более соврать.

— Вот. — Провела рукой по шраму. — Я теперь уродина, да?

Хаузер покачал головой, улыбнулся своей чуть печальной и загадочной улыбкой:

— Это можно поправить. Будете еще красивее, уверяю вас.

Римма не знала, как реагировать, и сказала только:

— Шутите?

— Я похож на злого шутника? — он слегка вскинул брови. — Я не специалист в пластической хирургии, но в нашей клинике проводятся такие операции. Я поговорю с доктором Вернером.

— Но мне нечем заплатить!

— Вы забываете о фонде.

— И все равно, я так не могу. — Она опустила глаза, не зная, куда их деть.

— Пойдемте, становится. прохладно. — Хаузер взял ее под руку, проговорил, понизив голос, словно их могли подслушать: — То, что можно исправить, нужно исправлять. В вашем случае было бы преступлением не вернуть вам прежний вид.

— А кому он теперь нужен, мой прежний вид? — ответила она, опять подумав о Викторе.

Он уловил ее настроение, сказал веселее:

— А вы не думайте! Тут дело профессионального принципа. Коль мы уже взялись вас латать, то долатаєм до конца.

— Латать? — переспросила Римма, не совсем понимая это слово по-немецки.

Хаузер изобразил штопанье иглой. Римма не удержалась, засмеялась; теперь она могла делать это безболезненно для себя. Хаузер присоединился к ней. Она впервые слышала, как он смеется.

Когда сняли бинты, Римма долго не отходила от зеркала. От ужасного шрама не осталось и следа. Кожа на подбородке и шее опять была чистой и гладкой. Ради этого, правда, пришлось пойти на жертвы: ей сделали маленькую подтяжку. Но та пошла только на пользу. Овал лица несколько сузился, что лишь придало ее внешности еще более привлекательный вид, внесло некоторую строгость.

— Я же обещал вам, что вы станете еще красивее, — заметил вошедший к ней в палату Клаус Хаузер.

Римма обернулась, засияла счастливой улыбкой. Если бы не законы приличия и дистанция, которую нужно выдерживать — главный хирург все-таки, — бросилась бы ему на шею.

— Я не знаю, как вас благодарить!

— Это наша работа, — буднично сказал он, подходя к ней.

Зеркало отразило их, стоявших рядом, — молодую девушку с короткими светлыми волосами и среднего роста зрелого мужчину с пробивающейся сединой, голубоглазую и кареглазого. Но именно в этих разных на первый взгляд глазах и светился тот огонек, который их соединял. Яркий, чистый и согревающий. Так не могут светиться глаза у злых или жадных людей; алчный, подлый блеск — он совсем другой. В глазах же стоявших перед зеркалом был детский восторг, которого еще не коснулись темные пятна пороков. Их глаза излучали радость. И неудержимое стремление ради этого жить.

Римма давно не чувствовала себя так хорошо. Хотя все равно не давали покоя и мысли, как она вернется домой. Это, пожалуй, сейчас было самое главное. Маме она уже позвонила, сообщила, что все хорошо и она просто отдыхает на курорте, потому так надолго и пропала. Просить родителей выслать деньги? Тогда придется все рассказать. Да и где им взять такую сумму? Влезть в долги? Только не это… Оставался только один вариант: попросить взаймы у Изольды, под честное слово, что, как только сможет, вернет ей переводом.

Сейчас, когда рядом стоял человек, подаривший ей второе рождение, давившая ее тяжесть проблем отошла, уступив место невесомому состоянию счастья. Подобное она испытывала с Виктором, но от Хаузера шли и какие-то особые волны. Она затруднялась определить. Защищенности и покоя? Так было и с Виктором. Что же тогда?