Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад - читать онлайн книгу. Автор: Роберт М. Вегнер cтр.№ 89

Она прервалась на миг.

– Сейчас я могу лишь лечить собственные раны. Ограниченно, но этого хватит. Им был нужен кто-то, кто выдержит при Мече дольше, чем десять – двенадцать дней.

– Зачем бы? Этот город полон нищих и бездомных, что постоянно в движении, никто бы и не заметил, что ежемесячно несколько из них исчезают.

– Затем, что жизнь и смерть оставляют след в аспектах. Смерть того, кто жил в городе, пропитался им… Некто достаточно сильный мог бы раньше или позже соединить разные ниточки. Нет. Лучше умирать тем, кто не происходит из Понкее-Лаа. Кроме того, я – своеобразный… опыт. Тест на то, как долго можно выжить в этих подвалах.

– Рассудительные люди эти жрецы. – Альтсин отвернулся, задерживая взгляд на темных стенах и удивляясь, что у него не трясутся руки. – Так что? Как долго можно здесь выжить?

– Рассудительные, – согласилась она. – Я не знаю, здесь – ни дня, ни ночи, ни даже регулярных кормежек. Как долго? – обратилась к дочке.

– Awes yanw.

Прикованная женщина вздохнула:

– Так долго? Я думала… полагала, что не больше трех месяцев. Я… Эневис уже родила?

– Grewn.

– Мальчик. У меня есть внук… у меня…

Внезапно в ней нечто сломалось, она громко вздохнула, свесила голову на грудь.

– Восемь месяцев, – прошептала она. – Восемь месяцев… Моя старшая дочь родила… а когда… – Она беззвучно заплакала.

Альтсин смотрел на нее минутку-другую:

– Кто тебя пленил?

– Те, кто был тут перед вами.

– Кто-то еще в курсе про этот Меч?

– Не знаю… не думаю. Порой… они разговаривали при мне, и мне казалось, что они обеспокоены возможностью раскрытия тайны.

Конечно. После чего-то подобного все храмы, гильдии магов и Совет Города захотят наложить руку на Меч. Однако у этой тройки были собственные планы. Если культ Реагвира и далее будет развиваться с такой скоростью, через несколько лет он сделается главенствующей религией в городе, а то и во всем княжестве. Превратит собственную стражу в армию, подчинит себе прочие храмы, заменит Фииланд на теократию. А что потом? Снова религиозные войны с окрестными княжествами и городами-государствами? Наверняка. Меекханцы со своей политикой удерживания на коротком поводке любых религий и подчинения пантеона Великой Матери внезапно показались Альтсину весьма рассудительными и прагматичными. «Возможно, нам всем еще придется потосковать об имперских порядках».

– Почему ты хочешь умереть сейчас?

Она повернула к нему лицо с высоко вскинутыми бровями.

– Восемь месяцев, – произнес он. – Я спрашиваю, отчего ты не умерла до этого? Хватило бы всего лишь не воспользоваться своими способностями исцеления или отказаться есть и пить.

Девушка выплюнула несколько слов. Он ничего не понял. Старшая женщина странно улыбнулась:

– Моя дочь полагает, что это слишком личный вопрос. Понимаешь, в нашем племени спрашивать старших о мотивах их поступков очень бестактно.

– Хвала богам, я не принадлежу к твоему племени. – Альтсин чуть отодвинулся, чтобы видеть обеих сеехиек. – Итак?

Непросто было понять выражение ее лица.

– Я использую магию аспектов, но умею дотягиваться и глубже, – начала женщина неторопливо. – С помощью родовых духов, что опекаются племенем, я черпаю из иных источников. Я чувствую духов и заблудившиеся души.

– И потому… – повторил он, еще не понимая.

– Тут нет ничего, – шепнула она. – Десятки, а то и сотни людей умерли в этом месте раньше меня, а я не чувствую ничего, никакого следа от них, никакой боли, отпечатавшейся в камнях стен, никакого отчаяния и страданий. Нечто вытерло воспоминания о них из этого мира. Совершенно. Полагаю, что Меч поглотил их полностью, пожрал души. Именно потому я и боюсь умереть.

Она замолчала, глаза ее потемнели.

– Потому что это так и действует. Жрецы спускаются сюда, улыбаются, в их руках – ножи. И – режут. Лицо, плечи, руки, ноги, я… ягодицы. А ты дергаешься, ругаешься, плачешь и молишь о милосердии. А Меч пьет кровь. Потом, когда они уже решают, что он напился, – перестают тебя ранить и выходят. И ты знаешь, что через несколько часов они придут тебя накормить и обмыть, а через день-другой – вернутся с ножами. И ты знаешь, что однажды, когда им понадобится действительно много Силы, они не перестанут резать… и ты молишься об этом дне… и молишься… чтобы он не наступил… я не могу умереть здесь от клинков.

Альтсин сжал зубы:

– Тогда как…

– Я не могу умереть от клинка, – повторила она. – Не могу истечь кровью, потому что тогда клинок меня поглотит… – Она замолчала. – Вы должны меня удавить.

Младшая дернулась, словно ее ударили в сердце. Вор проигнорировал ее, чувствуя растущий гнев. Чего хочет эта женщина? Чтобы они накинули ей на шею петлю и сдавливали, глядя, как она умирает, хрипит и сучит ногами? И чтобы это сделала ее собственная дочь? После того как рискнула жизнью, чтобы ее спасти?

Прикованная к Мечу женщина, несмотря на боль, улыбнулась:

– Я чувствую твой гнев, парень. Ты уверен, что направил его в нужную сторону?

Он ощерился, пытаясь овладеть нарастающей яростью:

– Я не знаю, но пока что просто позволяю ему гореть. Если не сделаю этого, то начну орать. – Он потянулся к поясу. – Это может быть яд?

Она перестала улыбаться:

– Что это?

Он пожал плечами:

– Знакомство с составом этой жидкости обеспечило бы для меня прижизненное внимание со стороны гильдии алхимиков. То есть внимание достаточно короткое, скажем честно. Потому я не спрашивал. У него нет ни вкуса, ни запаха. Двадцать капель, влитых в масляную лампу, за четверть часа наполнят дом усыпляющими парами. Через час можно хоть стены ломать – никто не проснется. Капля на кварту обеспечит отупение, две – легкую дремоту, пять – глубокий сон. От десяти у здорового сильного мужчины остановится сердце. Полагаю, что тебе хватит и семи. Без обид.

Она взглянула на него внимательней. С явственным размышлением на лице.

– У твоего гнева – странный запах. – Она выглядела так, словно пробовала воздух на вкус. – И он не горит… он слишком уж холоден. Ледяной. И я рада, что не я – его цель…

Она опустила голову.

– Пусть будет двенадцать капель, – сказала тихо. – Чтобы наверняка.

В одном женщина была права. Гнев его был холоден. Он превращал кровь в венах в лед, а сердце – в кусок замороженного мяса, бьющегося в монотонном ритме. Эмоции прятались глубоко, уступая место мрачному осознанию и неумолимой логике того, что до́лжно совершить. А означало это еще одно…

– Она должна меня попросить.

Обе вскинули головы и повернули лица в его сторону. Отчаяние и боль придали им схожее выражение, и теперь они действительно выглядели как мать и дочь.