Королевские милости - читать онлайн книгу. Автор: Кен Лю cтр.№ 75

Сжав руки в кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони, Кикоми подумала о горящем Аму и Мюнинге, об убитых солдатами империи горожанах и поняла, что не может открыть свое сердце Мата.

«Я заключила сделку».

Фин Цзинду всегда считал, что женщины отвлекают мужчину от серьезных дел. Время от времени, чтобы удовлетворить свои нужды, он спал с какой-нибудь служанкой, но никогда не позволял ни одной встать на пути его главной цели в жизни: восстановления чести клана Цзинду и славы Кокру, – однако принцесса Кикоми, приехавшая с племянником, отличалась от других женщин.

Сильная, точно молодое дерево ююба, она нисколько его не боялась, хотя он командовал войском и даже король Туфи прислушивался к его мнению во всем, что касалось войны. Принцесса без королевства, она вела себя с ним на равных.

Кикоми не просила его о защите ни взглядом, ни манерой держаться, как делали многие женщины, и от этого ему еще сильнее хотелось ее оберегать. А еще он отчаянно мечтал заключить ее в объятия.

Она говорила, как восхищается им, и с грустью – о жертвах, которые принесли юноши Аралуджи. Многие женщины благородного происхождения, с которыми встречался Фин, были глупы и способны думать лишь о том, что находится внутри их будуаров, расписании балов и праздников. Принцесса же искренне плакала о тех, кто погиб в полном одиночестве, в холодных водах пролива Аму, потому что понимала, что заставляло мужчин идти в сражение в поисках славы, и знала, что их последние мысли перед смертью всегда были о матерях, женах, дочерях и сестрах. Принцесса Кикоми была достойна тех, кто за нее умер.

А еще – невероятно красива.

Кикоми скромно улыбнулась, хотя внутри у нее все кричало.

Маршал решил, что принцесса нуждается в защите, и очень удивился, когда она заговорила со знанием дела и здравомыслием о морском поражении Аму. Не укрылась от ее внимания и снисходительность, с какой он похвалил ее образованность, и усмешка, когда она выразила восхищение библиотекой Чарузы. Он не слишком внимательно слушал, когда она рассказывала о страданиях и тяжелом труде женщин, которые в доках Мюнинга готовили корабли к войне, но оживился, когда речь пошла про быт самих моряков.

Он совершенно искренне хотел сделать ей комплимент, когда заметил, что она совсем не похожа на глупых благородных девиц, и не сомневался, что ей это польстит: ведь именно такие мужчины, как он, превратили ее в символ и из-за них она оказалось в таком положении.

В определенном смысле это делало ее задачу проще. Она совершенно точно знала, что нужно сказать и сделать, и даже наслаждалась ролью идеала: ее ценность состояла в том, что она следовала за мужчинами как подсолнух за лучами солнца.

«Я заключила сделку».

«Что означают взгляды, которыми обмениваются Кикоми и Фин?» – подумал Мата. Почему она так опускает голову, а он прикасается к ее плечу? Возможно, таким образом дядя должен приветствовать невесту племянника?

Почему-то все трое избегали говорить о причине их встречи, и Мата это озадачивало. Никто не произнес ничего определенного или неуместного, но одновременно казалось, будто сказано очень многое.

«Уместно ли испытывать такие чувства к женщине столь молодой? – думал Фин. – Правильно ли вставать на пути племянника?» Он всегда считал Мата сыном, однако сейчас завидовал его юности, силе и явному преимуществу перед ним в претензии на ее руку. Это было несправедливо.

Однако Кикоми явно не имела ничего против его чувств: ее взгляды и вздохи говорили о многом. Так Фин думал, потому что видел: она ценит его зрелость и надежность чувств – результат прожитых лет. Мата молод, импульсивен и околдован ею точно щенок. И она это понимает. Но ей нужен состоявшийся зрелый мужчина, способный подарить долгую настоящую любовь.

Мата пригласил Куни в гости, и, когда молча наполнил кружки вином из сорго, Куни заметил, какой друг мрачный и подавленный. Усевшись возле бронзовой жаровни, где горел огонь, Куни, прежде чем заговорить, сделал глоток из своей кружки. Вино оказалось дешевым и таким крепким, что на глаза навернулись слезы.

Как и все остальные при дворе, он слышал сплетни про Кикоми, а потому тактично молчал.

– Он решил меня отослать, – заговорил наконец Мата, одним глотком осушил свою кружку и тут же закашлялся, стараясь скрыть слезы, навернувшиеся на глаза. – Он решил, что Паши Рома, этот дряхлый старик, самое место которому сидеть у ворот Чарузы, будет главнокомандующим в сражении на Волчьей Лапе, а мне доверено командовать только арьергардом. Через неделю я должен уехать из города, чтобы подготовить переправу через канал Киши, так что основные силы даже не увижу. Мне выпала роль инспектора порта, а также я должен охранять перешеек Маджи на случай, если нам придется отступить.

Куни молча снова наполнил кружку Мата, давая возможность другу выговориться.

– Она сказала, что не станет выбирать между нами, поэтому он решил сделать это за нее и убрал меня с дороги. Так он показал, насколько велика его власть надо мной, унизил и лишил возможности прославиться в сражении. – Мата плюнул в огонь.

– Нехорошо так говорить, брат. Вы с маршалом два столба, на которых держится небо Кокру. Разногласия ваши точно термиты, разъедающие фундамент, как болезнь, которую следует излечить, чтобы здание не обрушилось нам на головы. Твой долг полностью сосредоточиться на первостепенных задачах, потому что от тебя зависит жизнь других людей.

– Но не я ведь вор, не я украл у племянника женщину, Куни! Не я предал доверие. Он слабый старик, и всегда в его войнах сражался я. Возможно, пришла пора остановиться.

– Достаточно! Ты пьян и сам не понимаешь, что говоришь. Я отправлюсь вместе с тобой на перешеек Маджи. Забудь о неверной женщине. Она играла вашими чувствами, твоими и маршала, и не стоит твоего гнева.

– Не говори о ней плохо. – Мата вскочил и попытался ударить Куни, но споткнулся, и его кулак просвистел мимо.

Куни увернулся, а потом закинул могучую руку друга себе на плечо.

– Ладно, брат, больше я ничего не скажу про принцессу, хотя искренне жалею, что вы с ней встретились.

Куни не удалось отправиться вместе с Мата в поход. Кого Йелу прислал из Дзуди весть, что умерла мать Куни, и ему пришлось туда уехать для соблюдения траура в течение тридцати дней, как того требовал обычай. Он хотел было отложить траур до тех пор, пока не разрешится нынешний кризис, однако Мата, решительно покачав головой, заявил, что даже война не может отменить правила.

Джиа решила остаться в Чарузе, поскольку снова была беременна, а путешествовать с маленьким ребенком трудно, и Мата пообещал, что пришлет надежных людей для ее охраны.

Ото Крин тут же предложил свои услуги, и Куни согласился, потому что чувствовал себя спокойнее, оставляя Джиа на попечении верного человека, на которого она могла рассчитывать.

– Не очень хорошо, что в доме будет находиться мужчина, в то время как муж в отъезде, – возразила Джиа. – Мне, конечно, до сплетен нет никакого дела, но лучше все же не давать повода.