Отбой на заре. Эхо века джаза (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Скотт Фицджеральд cтр.№ 39

После долгой паузы Энтони выразил слабое сочувствие:

– Я надеюсь, ты им не поддалась? Она улыбнулась:

– Я просто рассмеялась и поехала в кафе.

Ее руки покоились в его руках. Когда он сжал их, ее глаза, ставшие ослепительно-яркими, поднялись до уровня его глаз, и они вновь посмотрели друг на друга. Через мгновение он подумал про себя: «Грязный соблазнитель».

Он был уверен, что от него что-то зависело!

– Ты такая хорошая, – сказал он.

– А ты совсем как мальчишка. Больше всего на свете я ненавижу зависть, – неожиданно продолжила Жозефина, – мне не однажды приходилось с ней сталкиваться. И моя собственная сестра в этом плане хуже всех остальных.

– О, нет, – запротестовал он.

– Ведь я не виновата в том, что влюбилась… Я пыталась выбросить тебя из головы – я специально уходила из дома, когда узнавала, что ты должен был к нам зайти.

Сила ее лжи происходила от ее искренности и от простодушной и прекрасной уверенности в том, что она всегда получит ответ на свое чувство, кого бы она ни полюбила. Жозефина никогда не была стыдливой и никогда ни на что не жаловалась. Она жила в мире, в котором ей всегда приходилось стоять один на один лицом к лицу с мужчиной, и рассчитывать она могла лишь на свои собственные силы. В этом мире она уверенно ориентировалась с тех пор, как ей исполнилось восемь лет. Она никогда ничего не планировала: она просто с легким сердцем отпускала поводья, а всепобеждающая молодость доделывала остальное. Только когда юность проходит и опыт наделяет нас уже ничего не стоящей смелостью, мы начинаем понимать, как просты, в сущности, все эти вещи.

«Но когда ты успела в меня влюбиться?» – хотел спросить Энтони – и не смог! Он боролся с желанием поцеловать ее опять, еще нежнее, – и хотел сказать ей, что в ее поступке нет мудрости; но не успел он начать осуществлять этот благородный замысел, как она снова оказалась в его объятиях и прошептала что-то, с чем ему пришлось согласиться, потому что в придачу он получил поцелуй. А затем, уже в одиночестве, он отъезжал от двери ее дома.

С чем же он согласился? Все, что они сказали друг другу, звенело и билось в его ушах, словно у него внезапно поднялась температура: завтра в четыре, на углу.

«Боже мой! – подумал он, чувствуя себя как-то неуютно. – Вся эта ерунда о моей „отставке“… Это сумасшедший ребенок, и она обязательно организует какие-нибудь неприятности, если найдет того, кто их ищет. У нее просто миллион шансов встретиться со мной завтра!»

Но ни на обеде, ни на танцах, куда он пошел вечером, не мог Энтони выбросить ее из головы. Он с каким-то непонятным сожалением оглядывал танцплощадку – как будто искал кого-то, кто должен был здесь обязательно быть.

III

Две недели спустя, ожидая Мэри Вэйли в безликой, скудно обставленной гостиной, Энтони достал из кармана какието полузабытые письма. Три письма он сунул обратно, а четвертое, прислушавшись на мгновение к тому, что происходит в доме, быстро открыл и прочитал, встав спиной к двери. Это письмо стало третьим в серии писем, которые он получал от Жозефины после каждого свидания, и оно было точно таким же детским и смешным, как и все остальные. Как бы ни были сильны ее чувства, когда она выражала их лично, на бумаге они превращались в нелепость. В письме много говорилось о «твоем чувстве ко мне» и о «моем к тебе»; предложения начинались с «Да, я знаю, что выгляжу сентиментальной», или еще более неуклюже: «Я всегда была объектом преклонения для мужчин, и я ничего не могу с этим поделать»; там неизбежно попадались цитаты из популярных песенок – как будто они выражали состояние пишущего более полно, чем его собственные литературные потуги.

Письмо обеспокоило Энтони. Когда он дочитал до постскриптума, в котором ему холодно назначалось свидание «сегодня вечером, в пять», то услышал, как Мэри вышла из комнаты и начала спускаться вниз по лестнице; он быстро спрятал письмо обратно в карман.

Двигаясь по комнате, Мэри тихо напевала какую-то песенку. Энтони закурил.

– Я видела тебя в четверг вечером. Ты, кажется, весело провел время?

– В четверг? – как бы задумавшись, переспросил он. – Ах да… Я был на вечеринке и взял туда с собой нескольких детей. Было весело.

– Когда я тебя видела, ты был почти что один.

– К чему ты клонишь?

Мэри снова начала что-то напевать.

– Пойдем, а то опоздаем на спектакль.

По дороге Энтони пустился в объяснения, как случилось, что он оказался с «младшей сестренкой Констанции». Необходимость объяснения слегка рассердила его. Когда он закончил, Мэри очень живо сказала:

– Если уж ты решил украсть дитя из колыбели, зачем ты выбрал именно эту маленькую ведьму? Ее репутация уже так ужасна, что миссис Мак-Ри даже хотела отказаться давать ей уроки танцев и взяла ее лишь потому, что не хотела обижать Констанцию!

– Неужели и правда ее репутация столь плоха? – обеспокоенно спросил Энтони.

– Я бы предпочла это не обсуждать.

Во время спектакля у него на уме было только назначенное ему рандеву. Хотя замечания Мэри послужили лишь к тому, что ему стало ужасно жаль Жозефину, тем не менее он решил, что эта встреча должна стать последней. Он постоянно попадал в неловкое положение из-за того, что его замечали в компании Жозефины, хотя он честно старался ее избегать. Интрижка легко могла развиться в нечто совершенно хаотическое и опасное, что не принесло бы ничего хорошего ни Жозефине, ни ему самому. Негодование Мэри его совершенно не заботило; всю осень она только и ждала, чтобы он сделал ей предложение, и готова была для этого на все что угодно; но Энтони не хотел жениться: он вообще не хотел ничем себя связывать.

Солнце уже зашло, когда он освободился и повел машину по лабиринтам перестраиваемого Грант-парка к новому «Филантропологическому дому»; на часах была половина шестого. Мрачность места и времени угнетала его, придавая всему делу оттенок непреодолимой трудности. Выйдя из машины, он пошел вслед за молодым человеком, вышедшим из остановившегося «родстера», – лицо юноши на мгновение показалось ему знакомым – и встретился с Жозефиной в маленьком полутемном помещении, которое образовывали двойные «штормовые» двери вестибюля отеля.

Неопределенно хмыкнув в виде приветствия, Жозефина решительно устремилась в его объятия и запрокинула голову.

– У нас с тобой всего пять сек, – быстро заговорила она, как будто это он умолял ее о встрече. – Я должна идти вместе с сестрой на какую-то свадьбу, но мне необходимо с тобой поговорить!

Было холодно, и когда Энтони произносил слова, те сразу же превращались в белые клочки тумана, ясно различимые в темноте. Он повторил все то, что говорил ей раньше, но на этот раз он говорил твердо и решительно. Здесь, в этом месте, это было гораздо проще – потому что он едва различал в полумраке черты ее лица и еще потому что где-то в середине монолога она разозлила его, ударившись в плач.