Путь Проклятого - читать онлайн книгу. Автор: Ян Валетов cтр.№ 11

Автомат, поставленный на стрельбу короткими очередями, дернулся в руках, выплюнув три пули подряд. Отдача была невелика, Шагровский легко вернул ствол на исходную прямую прицеливания и снова нажал на триггер.

Раз-два-три!

Расстояние для прицельного огня из короткоствольного оружия было почти предельным: сто шагов – это та дистанция, на которой автомат, спроектированный для ближнего боя становится неэффективным, пригодным только для стрельбы по площадям. Но внешность трофейного бельгийского чуда, случайно попавшего в руки Шагровского этой ночью, была обманчива.

Походивший на фантастический бластер из дешевого телесериала пистолет-пулемет, был создан как оружие, способное поражать противника в бронежилете на расстоянии двух сотен метров, изготовлен на заводе фирмы FM Herstal неподалеку от Брюгге, куплен полицией Саудовской Аравии шесть лет назад для экипировки отряда специального назначения, и благополучно передан подразделению под командованием Вальтера перед самым началом операции.

Высокоскоростные пули прошили сухой воздух пустыни, как по линейке – отклонившись на несколько миллиметров от заданной траектории. Четыре из шести прошли мимо, но одна из пуль первой очереди ударила в камень и бросила мелкую крошку в лицо поднявшемуся на скалу стрелку.

Осколок гранита рассек ликвидатору бровь, тот выругался, зажимая рану рукой, склонил голову, и последняя, шестая пуля попала ему в плечо – между шеей и ключицей, в самый край жилета. Заостренный стальной наконечник прошил кевлар, словно нейлоновую ночную рубашку. Потеряв только часть своей сумасшедшей скорости, убойный снаряд прошил тело стрелка сверху донизу, и уже на излете застрял в позвоночнике.

Слово «fuck» было последним, которое произнес при жизни двадцатисемилетний уроженец ЮАР, а с такими словами, как известно, в рай не пускают.

Ни профессор, ни Валентин не были уверены в попадании – просто шевеление на вершине скалы прекратилось.

– В кого стреляешь? – спросил Вальтер насмешливо.

– Вот уж не знал, что у тебя в команде есть скалолазы…. Не бережешь ты людей, Вотчер, не бережешь…. Так скоро один останешься.

– Вотчер я для коллег, – поправил дядю невидимый собеседник. – Для тебя я Вальтер, раз уж ты решил, что знаешь, как меня называть. Не путай. О моей команде не волнуйся. Каждый из них знает, на что и за что идет. И людей у нас больше, чем ты можешь предположить.

– Он тянет время, – сказал Шагровский одними губами. – Он хочет, чтобы мы оставались здесь. Ждет чего-то….

Кац кивнул.

– Лучше бы ты нанял настоящих профи, – произнес он в микрофон рации, – а не брал тех, кто подешевле. Ты потерял двоих в ночь нападения на мою экспедицию, еще четверых мы прикончили вчера в пустыне. Трупы еще двоих я с удовольствием разглядываю сейчас без бинокля, а еще один твой профессионал, тот который вообразил себя скалолазом, начал вялиться на солнышке минуту назад. Итого – восемь ноль в нашу пользу. Тех, кого ты убил из-за угла, я тебе не зачитываю! Хорошая арифметика, как ты полагаешь? Нравится? Вас же всегда двенадцать, Вальтер? И ты – тринадцатый? Символично…. Тринадцать – чертова дюжина. За пределами добра и зла. Но тринадцать минус восемь будет пять. Всего пять. Мне кажется, ты ошибся с выбором объекта. И с профессией тоже. Тебе, Вальтер, надо было бы быть парикмахером….

– Почему парикмахером? – спросил немец, и в его интонации наряду с удивлением уже сквозило нешуточное раздражение, чтобы не сказать злость.

Валентин понял, что дядюшка старается выбить противника из колеи, вынудить на слова и действия, которые были бы невозможны в трезвом уме и рассудке. И задумка могла оказаться успешной.

– Потому что только будучи парикмахером, ты сможешь кому-нибудь безнаказанно перерезать горло. По другому ты просто не умеешь! Ты просто еще не сталкивался с настоящим противником – потому до сих пор жив. Вы – банда дилетантов, способная только расстреливать безоружных….

Профессор взмахнул автоматом, приказывая Шагровскому начать отход и сам с неожиданной ловкостью выскользнул из своего тесного убежища между валунами, продолжая говорить в микрофон уоки-токи:

– Ты, наверное, считаешь себя военным, элитой, а на деле – ты простое пушечное мясо, не способное справится со стариком и двумя любителями. Да в моем дерьме больше мужества и профессионализма, чем в тебе и твоем сброде….

Он таки довел Вальтера до бешенства.

Валентин с дядей едва успели шагнуть за скалу, как по камням хлестнуло свинцовой плетью. Откуда стреляли, было не рассмотреть – да они и не смотрели: уже неслись во весь дух к своей пещере, под прикрытие автомата Арин. Та, завидев своих, выскочила на каменный карниз, неловко поддерживая оружие за ствол раненой рукой.

– Целы? Вы целы? – голос девушки выдавал напряжение последних минут.

– Целы… – просипел профессор, подбегая. Валентин держался сзади, то и дело оглядываясь через плечо. – Ох, и весело сейчас будет, если не успеем…

– В пещеру? – спросил Шагровский, поравнявшись с дядей.

– По тропе, наверх, – выдохнул тот, подхватывая Арин под руку. – Наверх, нам надо успеть перебежать назад, пока они будут искать нас здесь. Я для этого их и злил. Теперь у него одна мысль – разорвать меня на части. Быстрее, ребята, быстрее…

На вершину скалы они не взбежали – влетели, и Валентин в очередной раз удивился физической кондиции родственника. Если в свои шестьдесят с лишком он был таким, то каким же он был лет в тридцать? Сам Шагровский, сравнительно молодой, тренированный, опытный, чувствовал себя так, будто бы по нему проскакал небольшой табун лошадей. Болела каждая клеточка тела, льющийся с небес жар превращал мозги в булькающее желе, пот застилал глаза. Хотелось лечь в тень и умереть, не было желания даже пить. Перед глазами пульсировали черные дрожащие шары и сердце поднималось из груди к горлу. Но раскисать возможности не было. Он забросил рюкзак за спину (контейнер больно треснул по лопаткам) и, пригибаясь, понесся по неровному хребту скалы вслед за профессором и Арин, прыгая через трещины, как горный козел.

Греция. Остров Патмос.

Ноябрь 1100 года.

– Я старею, – подумал Спирос и, сдержав стон, помассировал больное плечо. – Проклятая осень.

Порванный сустав дал о себе знать еще на Родосе, где целую неделю с неба лило так, что невольно вспоминалось, как «разверзлись хляби небесные» и мир канул на дно океана. Первые два дня непогоды море было сравнительно спокойным: дождевые струи хлестали волны безостановочно и безжалостно и те, посеревшие, морщили спины и зло плевали на берега белой грязной пеной. На третий день терпению вод пришел конец, и разразившийся шторм загнал в гавань не только рыбачьи лодки, но торговые корабли, едва успевшие выйти из гавани в плаванье. Буря была так сильна, что вернуться под прикрытие скал для некоторых оказалось невыполнимой задачей – две галеры пропали в ночи, и конный гонец, прибывший с юга на исходе третьего дня непогоды, рассказал, что их обломки разметало по берегу до самого Линдоса, а тела погибших то и дело выбрасывает на скалы. Пусть Господь спасет их грешные души!