Близкий свет - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 35

А сам он оставался у окна. Они же быстро вычислят и полезут: двух мнений нет. Турецкий вспомнил, на каком расстоянии от угла дома находятся окна, и подумал, что от водосточной трубы, даже если она находится в идеальном состоянии, до оконной рамы им не дотянуться. Значит, остается только лестница.

Прикидывая «бандитские варианты», он сделал вывод, что налетчики они, конечно, никакие. Уж если б ему пришлось совершить такую операцию, он бы еще днем провел рекогносцировку и выяснил все необходимые детали. И про лестницу бы узнал, и куда нужные окна выходят, и на всякий случай, машину бы с люлькой для ремонта фонарного освещения подогнал бы, чтобы войти в квартиру, как минимум, с двух сторон одновременно. И вот еще, что странно, вероятно, среди нападавших есть и тот, кто в первой половине дня привозил средство для похудения. Как же он-то ничего не запомнил? Инга ведь его в дом пустила, даже на кухню провела. Что ж он, не заметил внутренних дверных запоров? Сам Александр Борисович, едва вошел в квартиру, первым делом обратил на них внимание. Хотя у него уже была своя внутренняя установка, как выражается Ирка, великий знаток психологии. Их все еще нет, а она, бедная, небось, переживает, и в голову лезут не весть какие мысли. Надо ей позвонить и объяснить, хотя бы в двух словах… Или не надо? Еще больше волноваться станет? Ну что делать? А! Пусть лучше Инга позвонит! Это выход…

— Ингушка! — шепотом позвал он, и та немедленно оказалась рядом с ним.

— Саша, я все рассказала, он говорит: держитесь и не сильно шумите, чтоб они не убежали раньше времени.

— А теперь ты так же тихо позвони Ирке и коротко проинформируй, что мы ждем оперативников. Только не пугай ее, а то еще примчится сдуру — на выручку, с нее станется…

Инга посмотрела на него почти в упор, глаза в глаза, и прошептала:

— Знаешь, я бы тоже прибежала к тебе. Вот как сейчас. Ой, Сашка, что ты со мной делаешь!

— Иди, иди, делом занимайся, спасительница…

Но она, не слушая, вдруг обхватила его шею обеими руками и с такой жадностью впилась в его губы, что едва сама на ногах удержалась. Он ощутил на своих плечах приличный вес ее тела и вскользь подумал, что настоящая женщина, пребывающая в состоянии аффекта, и должна быть тяжелой и сильной, как стальной капкан. Ага, это чтоб из мужика — дух вон!.. Черт его знает, о чем башка думает…

— Ну, готова? — шепнул ей. — Тогда иди, а то они, чую, сейчас полезут… А эти когда подъедут, Лазарь сказал?

— Говорит, скоро, они уже к Булдури подъезжают. Из Риги, что ли, едут? Минут через десять — пятнадцать, наверное. Как, продержимся, Сашенька? — и опять полезла целоваться.

Храбрая «девушка», натерпевшаяся, но не злопамятная — это большой плюс. Но ведь и Ирине не объяснишь словами эмоциональный накал ситуации! Ах, эти долги!..

— Иди, иди, — уже нетерпеливо попросил он Ингу, а сам приблизился вплотную к стенке у окна — со стороны лестницы. Когда тот станет открывать створку и, скорее всего, преодолеет подоконник прыжком, вот в этот момент он и должен «схлопотать» по затылку. Ни раньше, но и не позже. Тогда он ляжет тихо. Можно будет даже рукой слегка придержать, чтоб не валился с грохотом, а потом ласковым шепотком «пригласить» следующего. Двоих, на первый случай, достаточно. Главное, чтоб третий стрельбу не поднял по окнам.

Турецкий размышлял так же спокойно и деловито, как делает это опытный шахматист, разыгрывающий свой привычный гамбит с неизвестным ему, но, определенно, не сильным соперником. Просто бандит часто бывает непредсказуемым. Хотя раз они «изъясняются» и по-русски, значит, какая-то доля предсказуемости их поступков все же имеется. Проще говоря, можно проследить и предугадать последовательность их «телодвижений».

Ну вот и началось… Турецкий услышал скрипение ржавой лестницы под тяжестью поднимающегося человека. Затем несколько раз подряд негромко раздались скребущие звуки. За окном появился темный силуэт человека, который, держась одной рукой за стойку лестницы, другой хватался за проем форточки, чтобы проверить, вероятно, насколько прочно закрыто окно. Турецкий наблюдал за этими попытками и не мешал, как и не торопился прийти на помощь. Нет, помочь человеку, конечно, можно, даже нужно, но только в тот момент, когда он откроет раму и сунет голову в проем. Вот тут и пригодится охлажденное шампанское. И, похоже, все дело шло к тому.

Турецкий поднял бутылку, протер головку рукавом, чтоб меньше скользила в руке, и взялся поудобнее. Но вот звякнул верхний шпингалет — нижний был не закрыт — какая беспечность! — и оконная рама стала открываться. Рука снаружи цепко ухватилась за подоконник, за ней вторая, с фонариком, острый луч от которого скользнул по противоположной стене и уперся в пол. Самое то, что надо! И вот тут уже должна была сработать сноровка Александра Борисовича, «проходившего» подобные ситуации в своей «творческой биографии».

Очень вовремя в другой комнате охнула Инга, вероятно также наблюдавшая за развитием событий. А ведь не договаривались! Но луч фонаря метнулся в дверной проем: этот тип знал расположение комнат. Голова быстро пошла вперед, и Турецкий, шагнув сбоку, из-за плотной шторы, резко «приложился» бутылкой к бритому затылку, одновременно перехватив падающего человека за шею, и резко потянул на себя.

Там, внизу, могли видеть, хотя вряд ли — фонарик-то у них один, непредусмотрительно поступили, отправляясь надело! — как тело и ноги подельника скользнули в оконный проем и исчезли.

А Турецкий, скорее, для верности, добавил еще раз по затылку и оттащил в сторону, чтоб не мешал. Ловко, как всякий профессионал, обшарил карманы, брюки за ремнем на спине и достал пистолет. Подумал: хороший мальчик, правильно носит оружие! Затем взял фонарик и, подойдя сбоку к окну, прислушался. Снизу донеслось нетерпеливое:

— Ну, чего там?

Хотя спрошено было не по-русски, Александр понял смысл вопроса и, коротко сверкнув фонариком вниз, громким и хриплым шепотом произнес нечто, отдаленно напоминающее русское «давай!». Или «валяй!», а в общем, хрен его знает. И погасил фонарик. Вот ведь правильно учили когда-то: надо знать язык врага своего! Нет, бандитский-то он хорошо знал, но еще не решил для себя, уместно ли разговаривать на нем с «коллегами» по общему ремеслу с тем, который лежал у его ног и не подавал явных признаков жизни? Но, может, просто хорошо отключился, — сейчас не время было размышлять на эту тему. Надо готовить шампанское для следующего гостя…

И, как всегда, в плохом спектакле, актер «на выходах» ошибся и очень не вовремя подал свою реплику. Что в таких случаях бывает? Понимающие зрители смеются. Ничего не понимающие пытаются понять, в чем смысл произнесенной дури и почему смех. Но это был тот случай, когда понимающим сразу стало не до смеха. Невдалеке громко и противно «рявкнула» полицейская сирена. И двое внизу забеспокоились: не по их ли душу? А что, если Инга, — они ж знали, как ее зовут, милый режиссер постарался, — решилась позвонить в полицию и сообщить о надоедливых ночных «почтальонах»? Короче, надо было «делать ноги». О чем «нижние» и сообщили «верхнему» громкой хрипотой на непонятном для Турецкого языке. Но он решил доиграть до конца и, сверкнув вниз фонариком, точно так же сообщил нечто, напоминающее не «сейчас», а, скорее, истинно российское «ща!». Чем те собирались объяснять его задержку, один Бог знает. Но ждать не стали, а быстро побежали за угол дома, наверное, к своему джипу. Ну теперь их могут остановить только полицейские, Турецкий был бессилен. На его руках находились красавица и полутруп. Ни одной, ни другим он рисковать не хотел, да и не мог. И потому громко сказал Инге: