Визит дамы в черном - читать онлайн книгу. Автор: Елена Хорватова cтр.№ 39

А потрясения были какие-то убогие и жалкие… Верховский не раз попадал под арест, но пока все политические приключения не приводили к серьезным последствиям, каждый раз удавалось выкрутиться. Вячеслав уверовал в свою безнаказанность после участия в громком террористическом акте. Полиция убийц так и не нашла…

Но через год Вячеслав, арестованный по пустяковому поводу на конспиративной квартире, отправился в административную ссылку в маленький, отвратительно провинциальный городок, где не было даже организации социалистов-революционеров, да и другие политические партии представлены не ахти как.

Верховский решил, что необходимо срочно сколотить надежную боевую группу, пусть небольшую, но с беззаветной верой в общее дело, и провести несколько террористических актов, способных всколыхнуть это сонное захолустье. Он устроился электриком на консервный завод Ведерникова — самое современное по техническому уровню предприятие в городе. Среди представителей пролетариата всегда можно найти людей, способных на отчаянные поступки.

Использование электричества в производственных целях было делом новым, опытных мастеров не хватало, приглашенный из Германии инженер задыхался от объема работы, возложенного на него Ведерниковым, и регулярно добивался прибавки к жалованью, пугая хозяина своим возвращением в Гамбург. Профессионального электрика, пусть даже находящегося под гласным надзором полиции, приняли на завод с дорогой душой.

Верховскому положили хорошее жалованье, он снял чистую теплую комнату с удобной постелью и кружевными занавесками на окнах, демьяновские красавицы уделяли ему много внимания… Но такая сытая, спокойная жизнь была особенно противна Вячеславу. Она отвлекала от борьбы…

Шел 1905 год… По всей России катились волной забастовки, политические убийства, погромы…

В Москве эсерами был ликвидирован генерал-губернатор, великий князь Сергей Александрович — вот это дело так дело!

Да что Москва, в волжском Саратове, где были очень сильны революционные организации, ни дня не проходило без какой-нибудь акции. Под городом полыхали подожженные помещичьи усадьбы, уничтожалось оборудование на фабриках и заводах. Присланный в Саратовскую губернию для усмирения беспорядков генерал-адъютант Сахаров был убит девушкой-эсеркой, пришедшей к нему на прием под видом просительницы. Революционно настроенные интеллигенты передавали террористке в тюрьму букеты цветов…

Люди жили настоящей, яркой жизнью, и только Вячеслав, волею судьбы занесенный в это тухлое демьяновское болото, гнил среди кружевных занавесок…

Пора было взбаламутить противный сонный городишко. Верховский стал вербовать будущих бойцов среди рабочих завода и приглядываться, кого же из горожан наметить на роли первых жертв. Убийство должно быть политически громким, потрясающим основы — а представители власти в Демьянове так мелки и незначительны… Прокурор Хомутовский, суетливый старик, мечтающий лишь о том, как бы сбыть с рук засидевшуюся дочь-невесту, меланхоличный судья, лелеющий свою больную печень, полицейский пристав с обвислыми хохляцкими усами — личности все убогие, кинешь в такого бомбу в надежде, что весь город взорвется от ужаса, а сонные обыватели перекрестятся да и скажут: «Ну, туда и дорога, все в руце Божией!» И где тут политический эффект? Неинтересно…

Выбирая объект для теракта, Верховский все чаще и чаще поглядывал на своего хозяина Савелия Ведерникова. Вот уж омерзительная личность! Настоящий паук, присосавшийся к городу, оплетший все, что можно, своей паутиной, алчный, жестокий. Ничего из рук загребущих не выпустит — крупный промышленник, свои заводы, мастерские, пароходы ведерниковские по Волге ходят, зерном купчина по всей России торгует и даже в Европу отправляет, миллионам счет потерял, а с лавочкой москательной на Базарной площади расстаться не может, торговлишку скобяным товаром держит у пристани, не брезгует. Да еще нет-нет и зайдет с проверкой, чуть ли не гвозди поштучно пересчитывает — не обобрали ли приказчики, не нажились ли за его счет? Магазин дамского конфекциона отнял за долги у прежнего хозяина, уж вроде модные товары совсем ни к чему Ведерникову, так продай магазин с торгов! Нет, к своему добру присовокупил, утроба ненасытная… Манекен заграничный в дорогом наряде в витрине держит, заманивает легкомысленных женщин, падких на яркие тряпки, чтобы отнять у них последние копейки. Все так и смотрит — у кого бы еще кровушки выпить? Весь Демьянов под себя подмял, шутка ли, целый город только то и делает, что закрома Ведерникову набивает…

Рассуждая таким образом, Верховский чувствовал, как ненависть к мироеду живительной волной накрывает душу. Вот кого хорошо бы шлепнуть!

Конечно, не все товарищи по партии поймут и одобрят это убийство, некоторые эсеры позволяют себе прекраснодушествовать и питать наивные иллюзии, что капитализм в России не исчерпал еще своих положительных возможностей. Дурачье! Вот из-за таких-то дело революции идет вперед так медленно.

Под влияние ренегатов попадают даже надежные товарищи. Сам Савинков называл попытки устранения представителей капитала анархизмом. Это звучало как ругательство.

Ладно, пусть думают и говорят что хотят. Верховскому ближе была точка зрения Гершуни, что борьба с существующим строем должна осуществляться посредством устранения тех представителей его, которые будут признаны наиболее преступными и опасными врагами свободы.

Проект боевого устава эсеровской организации, включавший эту формулировку, составил Гершуни, но устав в такой редакции так и не был принят. Однако Верховский полностью разделял подобные убеждения.

Кто скажет, что Ведерников, паразитирующий на трудовом населении Демьянова, — не опасный враг свободы? Вячеслав, как герой-одиночка, возьмет этот теракт на себя. Убийство проклятого купчины принесет больше пользы, чем вреда. Империя Ведерникова рухнет, и целый город освобожденно вздохнет. И дело будет громкое!

Но торопиться в этом случае нельзя. Нужно все продумать и организовать так, чтобы самому не попасться. Лучше все-таки отвести от себя подозрения, а потом разбросать по городу анонимные листовки, объясняющие, в чем суть этого убийства.

Конечно, было бы гораздо эффектнее — в людном месте, где-нибудь на городской площади, когда богомольный Ведерников выйдет из церкви после службы, подойти к нему поближе и со словами «За мучения трудового народа!» всадить в живот всю пистолетную обойму. Верховский так и видел эту картину — купчина, заливаясь кровью, падает на землю, а народный мститель в лице Вячеслава продолжает безжалостно стрелять в поверженного врага…

Но этот план имел свои недостатки — на площади народу полно, нападающего сразу же скрутят, будет скорый суд и долгая каторга, если не смертная казнь… А на каторгу Верховскому не хотелось. Умирать хотелось еще менее того. К тому же обидно — убить миллионщика и не воспользоваться его деньгами для дела борьбы.

Конечно, можно своей возвышенной гибелью утвердить торжество идеи, как утвердил его Каляев, кинувший бомбу в великого князя Сергея Александровича…

Каляев передавал из тюрьмы на волю красивые письма товарищам: «…Пусть и смерть моя венчает дело чистой идеи. Умереть за убеждения — значит звать на борьбу, и каких бы жертв ни стоила ликвидация самодержавия, я твердо уверен, что наше поколение покончит с ним навсегда…»