Ученица Калиостро - читать онлайн книгу. Автор: Далия Трускиновская cтр.№ 40

Маша Сумарокова, которую все голицынское семейство считало дитятей, поглощенным лишь заботой о ручных птичках, с отвагой старой интриганки пригрозила, что обо всем донесет княгине Варваре Васильевне.

В комедии, которая разыгрывалась ночью в башне Святого Духа, это был совсем неожиданный поворот. Но — комический, и Маликульмульк оценил это.

— Ложь — это страшный грех, — согласился Иван Андреевич, — да только ты скажешь правду, а Терентию за это достанется. Варвара Васильевна строга, да и сердита на него — вот и выйдет ему палочное поучение.

— Так коли Терентий не расскажет, где ему тело подбросили, то как полицейские смогут отыскать убийцу? А он расскажет — и над ним сжалятся!

— Полицейские, может, и сжалятся, а Варвара Васильевна? Что она скажет, узнав, что ее пустой экипаж разъезжал по всему Петербуржскому предместью? Тут, Тараторка, как ни крути, а хорошего выхода из положения нет, все плохие… В шкаф!

На сей раз шаги были услышаны вовремя. Тараторка прикрыла за собой дверцу, а Иван Андреевич стал быстро повязывать пояс архалука.

— Ф-фух! — сказал он радостно, и тут в комнату влетел запыхавшийся Терентий.

Вместе с ним прибыло облако ладанного дыма.

Даже странно было, как это кучер одолел витую лестницу, не свалившись: в одной руке у него был огарок, в другой — большая кружка, из которой шел дым, а под мышкой были зажаты два образа: Николая-угодника и почему-то сорока мучеников Севастийских. Взглянув на мучеников, одетых в одни лишь набедренные повязки и заполнивших собой все пространство образа, Иван Андреевич вдруг подумал, что непременно нужно поехать в Московский форштадт и как следует попариться в бане.

Терентий молча обошел комнату, вздымая и опуская кружку, чтобы обработать святым дымом каждую трещинку в стене. Николу-угодника он поставил на комод, мучеников — на подоконник, и тогда только взглянул на своего недоросля.

Глаза Терентия безмолвно произносили целый драматический монолог.

«Вот оно как получается-то! — укоризненно говорили эти глаза из-под насупленных бровей. — Не доспишь, не доешь! Ничего не пожалеешь! Они-то и не подумают, что оберегаться надобно! А тут — бежишь, летишь, чуть шею на лестнице не сломишь! От себя отрываешь! Сам без образов останешься!..»

И завершился монолог сердитыми словами вслух:

— Где тут моя метелка?!

— Нету метелки! И отродясь не бывало! Ступай спать, братец! — воскликнул Иван Андреевич.

Но Терентий помотал головой. Он искал взором метелку, чтобы прибрать перед печкой. Пришлось пустить в ход старое и испытанное средство — полтину.

Когда шаги на лестнице стихли, Тараторка вышла из шкафа.

— Я пойду, Иван Андреич, — смущенно сказала она. — Спокойной вам ночи и ангела-хранителя!

— Ступай с Богом, — отвечал Маликульмульк, ощущая немалую тревогу — что-то уж больно легко ученица отступилась от своих затей. Но спрашивать о причине он не мог и не стал.

Когда девочка ушла, он прямо в архалуке лег в постель и некоторое время ждал, не нагрянет ли еще какая добрая душа. Но визитеры угомонились. Да и свеча на столике догорела. Тогда он распахнул архалук и вольготно раскинулся, наслаждаясь теплом, тишиной и покоем.

Последняя внятная мысль была почему-то не о Большой Игре, а об Анне Дивовой…

Нужно было срочно знакомиться с Мартышкой.

Именно с Мартышкой — как знакомиться посреди улицы с кавалерами, Маликульмульк понятия не имел. А даме поднимешь упавший платочек — и вот ты уж приглашен в гостиную.

День выдался удивительно солнечный, поэтому Маликульмульк решил пренебречь визитом к герру Липке ради порядочной прогулки. Сбежав из канцелярии пораньше (незавершенные дела спихнул на Сергеева, а тот, чудак, и рад стараться!), Маликульмульк направил косолапые свои стопы через эспланаду в Петербуржское предместье. Для полноты блаженства он приобрел фунт перечного печенья и жевал его, не переставая, от бастионов до первой линии деревянных домов.

Первым делом он решил навестить свою приятельницу Минодору Пантелеевну. Дома ее, понятное дело, не случилось — она тоже хотела воспользоваться хорошей погодой. Зимой-то, по колено в снегу, много не наторгуешь. Прогулявшись по окрестным улицам, он вышел на Родниковую, вышел неторопливо, вразвалочку, как приличный господин, совершающий моцион ради нагуливания аппетита. Там-то, напротив дома Дивовых, и отыскалась торговка, да как отыскалась!

Маликульмульк сравнил бы это с падением здоровенного куска черепицы с крыши прямо на голову.

Но человек, которого треснуло черепичиной, возмущен: как это его угораздило попасть в нужное место и в нужное время?! А вот Маликульмульк ощутил подлинный восторг — так начинается удача!

Он шел по дугообразной улочке медленно и бдительно, зная, что в любую минуту пешехода здесь может зацепить водовозная бочка. Его обгонял простой люд, привычный к особенностям этой улицы. При этом его задевали то корзинками, то досками, то лотками со съестным. Звучала немецкая, латышская, русская, даже польская речь. Некоторые женщины мещанского сословия с любопытством поглядывали на хорошо одетого господина с приятным лицом. Две-три улыбнулись ему, а улыбка эта придавала такое сообщение: будь ты моим, любезный кавалер, я бы уж не выпустила тебя на улицу обсыпанным крошками от перечного печенья!

Ангел-хранитель, который у Маликульмулька, несмотря на его приверженность древнеримским богам, все же имелся, так удачно замедлил его шаг, что у крыльца дома, где обосновались игроки, Маликульмульк оказался вовремя. Дверь распахнулась, и на улицу даже не выскочила, а выпорхнула Минодора Пантелеевна. Ее причудливый товар, включая корзинку и драгунские сапоги, полетел следом. Все это сопровождалось криками на немецком языке. Женский голос ругал старых ведьм, которые всюду суют свой любопытный нос.

Маликульмульк подхватил торговку и помог ей удержаться на ногах. Тут же рядом оказались уличные мальчишки. Они нацелились на жалкий товарец Минодоры Пантелеевны, но недаром Маликульмульк, как полагается настоящему щеголю, имел при себе трость. Он замахнулся — ребятишки отскочили. Тогда он достал из кошелька горсть мелочи и показал ее. Мальчишки осторожно подошли поближе.

— По-русски понимаете? — спросил Маликульмульк.

Несколько парнишек кивнули.

— Нехорошо, что старушку обижают. Старушка никому зла не сделала, а ее — с крыльца в тычки, — продолжал он. — Ну что, учить мне вас, что ли, как надобно за бедную Минодору Пантелеевну посчитаться?

Он протянул раскрытую ладонь, на которой лежали медные копейки и полушки. Затем он развернулся спиной к окнам игроцкого дома. Самый маленький из парнишек тут же оказался рядом, вопросительно взглянул на Маликульмулька, философ дважды кивнул, и денежки исчезли с ладони.

— Минодора Пантелеевна, ступай-ка, я тебя потом найду, — успел сказать Маликульмульк. — Сейчас эти бесенята за тебя поквитаются…