Заколдованный замок. Сборник - читать онлайн книгу. Автор: Эдгар Аллан По cтр.№ 45

Странное дело: многие из роттердамских граждан готовы были поклясться, что им уже не раз случалось видеть точно такую же шляпу, а фрау Греттель Пфааль, издав радостное восклицание, тут же объявила, что это собственная шляпа ее дорогого муженька. Тут следует заметить, что лет пять назад этот самый Пфааль с тремя другими горожанами исчез из Роттердама и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу. Несколько позже в глухом закоулке на восточной окраине города была обнаружена груда костей, по-видимому человеческих, вперемешку с какими-то тряпками и обломками, и некоторые горожане даже решили, что здесь произошло кровавое злодеяние, жертвами которого пали Ганс Пфааль и его спутники.

Но вернемся к происшествию. Воздушный шар (а это все-таки был воздушный шар) уже находился на высоте какой-нибудь сотни футов, и публика могла уже видеть его пассажира. Честно говоря, это было чрезвычайно странное создание. Рост его не превышал двух футов; но и при таком росте он легко мог бы потерять равновесие и кувыркнуться за борт своей удивительной шляпы-гондолы, если бы не обруч, расположенный на высоте его груди и прикрепленный к шару несколькими веревками. Объем талии этого существа не соответствовал его росту и придавал всей его фигуре нелепый шарообразный вид. Ног, разумеется, видно не было, а руки отличались громадными размерами. Седые волосы коротышки были собраны на затылке и заплетены в косу. У него был багровый крючковатый нос непомерной длины, блестящие пронзительные глаза, пухлые щеки, покрытые морщинами, а по обе стороны головы не наблюдалось ни малейших признаков ушей. Одет был этот странный старик в голубой просторный атласный камзол и такого же цвета короткие штаны в обтяжку, схваченные серебряными пряжками у колена. Кроме того, на нем был жилет из ярко-желтой ткани, лихо заломленная белая шляпа и ярко-алый шелковый шейный платок, завязанный пышным бантом.

Как только до земли осталось меньше ста футов, старик внезапно засуетился, очевидно, не желая больше снижаться. С усилием подняв холщовый мешок, он высыпал из него часть песка, и воздушный шар на мгновение остановился в воздухе. Затем аэронавт поспешно вытащил из бокового кармана записную книжку в сафьяновом переплете и подбросил ее на ладони — видимо, прикидывая вес. После он открыл ее и, вынув пакет, запечатанный сургучом и перевязанный красной тесемкой, швырнул его прямо к ногам бургомистра Супербуса ван Ундердука.

Его превосходительство наклонился, чтобы поднять пакет. Но аэронавт, по-видимому решив, что его миссия в Роттердаме завершена, сразу начал готовиться к отлету. Чтобы шар набрал высоту, потребовалось облегчить гондолу, и в следующее мгновение с полдюжины мешков с песком один за другим шлепнулись на спину бургомистра и заставили этого сановника распластаться на мостовой на виду у всего города.

Тем временем воздушный шар взвился вверх, словно жаворонок, набрал огромную высоту и вскоре исчез за облаком, в точности похожим на то, из-за которого он неожиданно появился, оставив в изумлении и растерянности добрых роттердамцев.

Тотчас все глаза устремились к пакету, чье падение и последовавшая за этим бомбардировка мешками с песком нанесли столь чувствительный урон достоинству его превосходительства ван Ундердука. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что пакет попал в надлежащие руки: он был адресован самому бургомистру и профессору Рубадубу, президенту Роттердамского астрономического общества. Обе эти особы, не сходя с места, вместе распечатали пакет и обнаружили в нем следующее необычное и весьма важное послание:

«Их превосходительствам бургомистру ван Ундердуку и президенту Роттердамского астрономического общества господину Рубадубу.

Возможно, вы, господа, соблаговолите вспомнить некоего Ганса Пфааля, скромного ремесленника, занимавшегося починкой старых мехов для раздувания огня в каминах и кузнечных горнах, — того, кто вместе с тремя другими горожанами исчез из Роттердама около пяти лет тому назад при крайне необычных обстоятельствах. С вашего позволения, господа, автор этого послания и есть тот самый Ганс Пфааль.

Большинству наших сограждан известно, что в течение четырех десятков лет и вплоть до дня моего исчезновения я обитал с семьей в небольшом кирпичном доме в дальнем конце переулка Квашеной Капусты. Предки мои с незапамятных времен жили там же, занимаясь тем же почтенным и весьма прибыльным ремеслом. Я пользовался широким кредитом, у меня никогда не было недостатка в заказах, а следовательно, и денег мне хватало. Но с тех пор как наши горожане помешались на политике, многое изменилось, и вскоре мы почувствовали, к чему ведет эта пресловутая свобода собраний, бесконечные речи, радикализм и прочие штуки в том же роде. Людям, которые прежде были нашими постоянными клиентами, теперь стало некогда даже вспомнить о нас, грешных. Они только и делали, что читали о социальных революциях, следили за успехами научной мысли и гнались за веяниями времени. Если возникала необходимость растопить очаг, огонь раздували вчерашней газетой, и в самое короткое время во всем Роттердаме не осталось даже пары мехов, которые требовали бы вмешательства иглы, клещей или молотка. А вместе с этим и мое положение сделалось невыносимым. Вскоре я обеднел, как церковная мышь, а мне надо было кормить жену и детей. Когда же положение ухудшилось до последней крайности, я стал проводить целые часы, обдумывая, каким бы способом быстро и безболезненно лишить себя жизни; но, честно говоря, кредиторы оставляли мне не так уж много времени для размышлений. Они осаждали мой дом буквально с утра до вечера, а трое заимодавцев особенно допекали меня, постоянно стоя на страже у дверей и угрожая мне судом. Я дал клятву жестоко отомстить им, если они когда-нибудь окажутся у меня в руках, и думаю, что только предвкушение этой мести помешало мне немедленно разнести вдребезги свой собственный череп выстрелом из мушкетона. Я затаил мстительные чувства и принялся умасливать эту троицу ласковыми словами и обещаниями, ожидая, когда подвернется подходящий случай.

Однажды, едва ускользнув от них и чувствуя себя в еще более подавленном состоянии, чем обычно, я бесцельно бродил по самым глухим переулкам, пока не увидел лавочку букиниста. Войдя туда, я опустился на стул для посетителей и машинально раскрыл первую же подвернувшуюся под руку книгу. Это оказался небольшой трактат по теоретической астрономии, сочинение одного не то немецкого, не то французского профессора астрономии по фамилии Энке. Я кое-что понимаю в астрономии и вскоре с головой погрузился в чтение; я прочел эту книгу дважды, прежде чем вспомнил, кто я и где нахожусь. Тем временем стемнело, пора было возвращаться домой.

Трактат этот произвел на меня неизгладимое впечатление — тем более что один мой родственник из Нанта недавно по секрету сообщил мне об одном новом открытии в области пневматики. Блуждая по темным улицам, я размышлял о странных и не всегда понятных выводах автора, поразивших мое воображение. И чем больше я раздумывал, тем сильнее они меня занимали. Ограниченность моего образования и, в частности, отсутствие естественнонаучных знаний, не помешали мне понять прочитанное, а некоторые смутные соображения, возникшие у меня по этому поводу, все сильнее разжигали мое воображение. Я спрашивал себя: так ли уж нелепы фантастические идеи, возникающие в невежественных умах, и не обладают ли они порой той силой, которую придает только вдохновение?