Арабские сны - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лакина cтр.№ 11

— Короче. Ты помнишь, как этот раскрасавец Ахмед завел нас в пустыню? — Я кивнула. — Ну так вот. В какой-то момент ты перегрелась и рухнула в обморок прямо на горб верблюда. Я тогда кричала, как потерпевшая, требуя, чтобы он остановил животных и спустил нас на землю. Но ему хоть бы что, — на Леркином лбу появилась глубокая складка, — чертов араб!

Она на пару секунд отвернулась от меня и отдышалась, как будто только что подняла пару мешков с углем.

— Ну и? — не выдержала я.

— Ну и! Черт его знает, сколько мы еще так плелись, пока он не крикнул что-то на арабском и не остановил верблюдов. Я уж было обрадовалась, думала, он одумался и сейчас развернется назад, но не тут-то было. Мы постояли так еще несколько минут. Он как будто чего-то ждал — то смотрел на солнце, то вглядывался куда-то в даль.

— А ты что?

— А я продолжала орать, что он козел и что его посадят за решетку. И вот тут началось самое интересное. Если я это расскажу кому-нибудь из знакомых — мне без психиатра диагноз «шиза» поставят. Точно тебе говорю! — она покачала головой. — Вот представь, что с неба вдруг полилась не вода, а масло — подсолнечное или оливковое. Прям ливень стеной! Только не водный, а масляный. Воздух как будто расплавился, загустел и начал дрожать. Я вытаращила на эту стену глаза и открыла рот, не понимая, что происходит, а Ахмед уселся в позе лотоса и довольно потирал ладоши.

— И? — я слушала ее, а мои брови ползли вверх от удивления.

— Через пару минут сквозь стену я увидела приближающихся всадников. Человек десять. Они остановились по ту сторону и смотрели на нас — все как один в тюрбанах, белых рубахах с черными жилетками, черных штанах и сапогах. А у главного — на голове не черный, а красный тюрбан с павлиньим пером. Прикинь?

Лерка как-то странно улыбнулась и выдавила из себя нервный смешок. Мне на память снова пришла сцена с Ульяной Андреевной.

— Павлинье перо? — я удивленно покачала головой.

— Ага. Весь такой важный, крепкий, глаза — черные! А взгляд — словно к стене прижимает и не отпускает! — В этот момент у нее самой глаза так загорелись, что я испугалась, как бы они в меня молнии не начали метать.

— А кто они такие?

— Бессмертные, личная охрана падишаха — это я уже здесь узнала. А в тот момент испугалась до жути. Ахмед что-то гаркнул, и верблюды прошли сквозь эту масляную стену. Я обернулась — а позади уже никого и ничего. Ни стены, ни Ахмеда. Все та же пустыня да отряд вооруженных до зубов арабов. И, что самое удивительное, как только этот главарь начал говорить, я поняла, что знаю персидский. Мне словно в мозг кто-то чип вставил со встроенным гугл-переводчиком!

Это мне было знакомо. Я после пробуждения тоже на персидском заговорила, как будто с рождения его знала.

— Вот-вот. И я так же — очнулась, и бац — говорю на персидском! — поддакнула я.

— Короче. Аполлон этот заявил, что он Первиз-бей, главный в этом отряде и начальник какой-то охраны, а мы — дар его повелителю и он отвезет нас во дворец. Потом его люди сняли тебя и меня с верблюдов. Тебя, поскольку ты была в отключке, перекинули через спину лошади и привязали, чтоб не свалилась. А меня он усадил на своего коня и крепко-крепко прижал к себе. Боже, Лекси! Какой мужчина! Мы пока скакали, я чуть с ума не сошла от близости с ним! У меня сердце колотилось, как будто я с парашютом прыгнула и парю где-то в паре километров над землей. Я в ту минуту даже Ахмеда простила. Думать ни о чем больше не могла, кроме как повернуться и поцеловать его, да так, чтоб маму родную забыл! Влюбилась, как дурочка шестнадцатилетняя.

Лерка подняла на меня свои влажные глаза и заморгала, прогоняя слезинки. А я смотрела на нее, открыв от удивления рот.

— А дальше-то что?

— А дальше нас привезли в этот дворец и передали в руки хазнедар. Тебя сразу в лазарет местный отнесли, а меня в хамам отправили — отмывать. Тогда-то я и начала сомневаться, что на дворе двадцать первый век. Ни тебе водопровода, ни электричества, наряды у всех странные, порядки средневековые. А потом взяла да и спросила у евнуха — какое сегодня число. Лучше бы и не спрашивала.

Я слушала свою подругу и чувствовала себя персонажем какого-нибудь фантастического фильма.

— А сбежала ты зачем?

— Как зачем? Я ж не дура, поняла, куда попала — в гарем. А на кой мне гарем, если я в Первиза этого втрескалась по уши? Хотела найти его да уговорить вместе бежать отсюда обратно, сквозь стену эту. А евнух, чтоб его, поймал меня да в общий зал приволок… Ну, а дальше ты все знаешь.

Подруга замолчала и склонила голову. У меня в голове не укладывались ее слова о масляной стене, временном портале, вооруженных арабах и растворившемся в пустыне Ахмеде.

— И как же теперь ты будешь танцевать для повелителя? А если он на тебя внимание обратит и прикажет привести в свои покои?

— Помоги мне, пожалуйста! Я не хочу в его покои! — почти закричала моя подруга и соскользнула с кровати, упав передо мной на колени.

Я замерла, не зная, что и сказать.

— Встань, мы что-нибудь придумаем, — я погладила ее по голове и быстро поцеловала в макушку, — потому что в его покои очень хочу я.

Мы с Леркой зашли в небольшой зал с высоким полукруглым потолком, в центре которого было небольшое окно, сквозь которое в комнату лился пышный столп солнечного света — как от прожектора или мощного фонаря.

Стены помещения были расписаны фресками на тему гаремной жизни, а понизу тянулась полоска синей мозаичной плитки.

У западной стены расположились две женщины. У одной в руках был уже знакомый мне сантур, а перед второй стоял огромный деревянный кубок, украшенный резьбой и покрытый чем-то похожим на кожу.

В центре зала стояла Зейнаб-калфа и, как всегда, недовольно покрикивала: «Быстро-быстро!»

Я наклонилась к Леркиному уху:

— Что это за деревянный кубок? Барабан?

— Да, томбак называется.

— Ты теперь эксперт по гаремным премудростям, — я слегка толкнула ее локтем в бок и улыбнулась.

— Да уж, — ответила мне подруга, — станешь тут экспертом, когда с утра до ночи какие-то занятия. Хуже, чем в школе. Там хоть перемены были.

Вместе с нами в комнате находились еще четыре девушки, отобранные хазнедар для вечера, — одна другой краше, в шелковых летящих шароварах, атласных топах с широкими шифоновыми рукавами, волосы длинные, глаза блестят, как у пьяных.

«Да уж, — подумала я, — конкуренция жесткая, прямо отбор на конкурс красоты».

— А эта здесь что забыла? — Зейнаб-калфа бросила на меня сердитый взгляд.

— Так Арзу-калфа приказала Зулейке помогать, — начала я оправдываться, виновато опустив голову.

— Ты ей танцевать будешь помогать, дурная твоя голова? Иди давай к своей госпоже, да не путайся под ногами! — ее тон был жесткий и категоричный.