Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Авдеенко cтр.№ 126

- Кто, спрашиваешь? Мои старые друзья. Теперь они и твои друзья. Через недельку или чуть позже твоя записная книжка будет лежать в несгораемом шкафу наших друзей, рядом с твоей распиской. - Крыж надвинул на глаза очки и через их выпуклые стекла холодно и властно посмотрел на Андрея. - Если вздумаешь кочевряжиться, переживать лишнее, то я… - Крыж извлек из внутреннего кармана край записной книжки. - Одним словом, надеюсь, что ты не дурак… Отныне будешь делать не то, что тебе хочется, а то, чего я потребую. Во-первых, я требую, чтобы ты прекратил посещать рестораны, бары, кафе, перестал паясничать и транжирить деньги. Ты не должен привлекать к себе внимание людей: в Яворе не любят гуляк. Ты будешь тихим, скромным и трудолюбивым рабочим. Да, обязательно трудолюбивым. Во-вторых, ты сейчас же пойдешь на Кировскую, к дому N 24, встретишься с Вероной Бук и скажешь ей, что ты обманул ее, назвавшись Олексой Сокачем. Не бойся, она простит тебя. Полюбила, потому и простит. В-третьих, ты отправишься к Олексе Сокачу и пригласишь его к себе домой отпраздновать с ним свою первую поездку. Мать уже подготовилась к встрече. Ты целый вечер не будешь отходить от Олексы. Накачивай его вином и водкой и тверди одно: «Ах, как мне понравилось работать на комсомольском паровозе! Ах, каким я стал теперь крылатым, когда взлетел на Верховину!..» В-четвертых, ты напишешь примерно такое заявление в школу машинистов: «Уважаемый товарищ начальник! Я решил не возвращаться к вам. Попав на паровоз, я понял, что из меня получится бумажный машинист, если я годик не поработаю кочегаром и годик не похожу в шкуре помощника механика… Жизнь, мол, практика, труд - лучшая школа… Извините, мол, спасибо за гостеприимство, не поминайте лихом…» В-пятых, ты решительно изменишь свой приметный облик на обыкновенный. Рядовая прическа. Серый галстук. Приветливая, добрая улыбка… Улыбайся всем: и тем, кто тебе нравится, и тем, кого ненавидишь. Улыбайся тому, кто тебе полезен сегодня, и тому, кто тебе понадобится завтра или даже только через год. Вот пока и все. Довольно на сегодня. - Крыж озабоченно посмотрел на часы. - Перерыв кончился. Иду торговать книгами. До свидания, Андрейка!

Он похлопал Лысака по бледной, бескровной щеке и пошел по бульвару - в черном поношенном костюме, в старомодной шляпе, высокий, с худой, жилистой шеей, чуть прихрамывая на правую ногу.

Так Андрей Лысак, двадцатилетний юноша, перед которым когда-то было открыто столько дорог, ведущих к вершинам жизни, закончил свой кандидатский стаж и перешел в ранг агента вражеской разведки. Резидент дал ему кличку «Красавчик». Андрей пока не знал об этом. Скоро узнает. Многое еще предстоит ему открыть горьких и страшных истин.

Захватив донесение лейтенанта Гойды и фотокопию с записной книжки Андрея Лысака, майор Зубавин вышел из своего кабинета и направился в конец коридора райотдела МГБ, в комнату, отведенную Шатрову на время его пребывания в Яворе. Переступив порог, Зубавин остановился в двери, изумленный и чуть-чуть растерянный. Он ожидал увидеть облаченного в мундир седоголового полковника Шатрова, а за столом сидел моложавый черноголовый человек в сером фланелевом костюме, в светлой рубахе, повязанной синим в белую горошину галстуком.

- Что, не узнали, Евгений Николаевич? - выходя из-за стола, спросил человек в сером костюме. Походка у него и голос были очень знакомые, шатровские.

- Не сразу узнал, товарищ полковник, - искренне ответил Зубавин. - Первый раз вижу вас в штатском. И потом, вы так изменили прическу, так умеете владеть мускулами лица и выражением глаз, что немудрено и не узнать.

- Да, - с простодушной гордостью сказал Шатров, - когда-то я владел в совершенстве этим искусством перевоплощения. Когда-то! В далекой молодости. Пришлось даже в мундире белогвардейца в штабе Деникина щеголять. - Шатров поправил галстук, молодецки выпятил грудь. - Вот, решил сегодня тряхнуть молодостью.

- Понял! Хотите пойти в гости к каменщику Локотарю?

- Угадали! Есть какие-нибудь новости, Евгений Николаевич?

- Есть.

Зубавин положил перед полковником донесение Гойды и фотокопию. Шатров молча просмотрел и то и другое. Потом он, также молча, выдвинул ящик письменного стола, достал лист плотной бумаги и, не глядя на майора, словно забыл о нем, начал быстро карандашом набрасывать какие-то загадочные фигурки. Кончив, он протянул рисунок Зубавину.

- Посмотрите, Евгений Николаевич, какая карусель получилась. - Шатров улыбнулся своей неповторимой, шатровской, улыбкой. - Мне эти каракули, признаюсь по совести, здорово помогают размышлять.

Зубавин склонился над столом, разглядывая рисунок, сделанный уверенной рукой. Впоследствии эти шатровские «каракули», сохранившиеся, между прочим, в деле 183/13, неоднократно дополнялись и уточнялись. В первоначальном виде они выглядели так.

Американский бык, увенчанный рогами в виде двух вопросительных знаков, конечно, «Бизон». Иностранец в широкополой шляпе и макинтоше, выходящий из венского экспресса, - транзитный турист, он же связник разведцентра «Юг», легально зарегистрированный в контрольно-пропускном пограничном пункте как Фрэнк Билд. В центре рисунка на стопке книг расположился черный ворон с головой Любомира Крыжа. От него протянулся пучок нитей: к игральной карте, на которой изображена цыганка; к иголке с ниткой в руках Марты Стефановны; к нищему Батуре; к шоферской кабине грузовой машины; к «Москвичу», таранящему велосипедиста; к пылающему в лесном овраге планеру; к огромной крысе, трусливо выглядывающей из своей норы, над которой прикреплена табличка с надписью: «Гвардейская, 9».

Много уже знали майор Зубавин и полковник Шатров об исполнителях операции «Горная весна» и их намерениях, но им не было еще известно о том, что особоуполномоченный «Бизона» уже благополучно проник в Явор и поселился в гостинице «Карпаты» и что в скором времени через границу СССР должен прорваться второй помощник Джона Файна, бандеровец Хорунжий, носящий подпольную кличку «Ковчег».

Солнечным майским утром на тихой Раховской улице, заросшей огромными каштанами, появился высокий, пожилой, с военной выправкой человек, одетый в штатский костюм - серая поношенная пара, скромная шляпа, черные полуботинки. Это был полковник Шатров. Он разыскивал дом N 27 и, открыв железную калитку, вошел во двор. Сутулый, седоусый, с меднокожим лицом старик, греющий свои кости на солнцепеке, с удивлением смотрел на приближающегося к нему незнакомца. Шатров подошел, снял шляпу, поздоровался, спросил, здесь ли живет каменщик Славко Юрьевич Локотарь. Седоусый старик поднялся с садовой скамейки, ткнул себя в грудь коричневой морщинистой рукой и сказал глуховатым голосом, что он самый и есть Славко Юрьевич Локотарь, каменщик. «Бывший каменщик», добавил он, и невеселая усмешка выступила под его легкими, необыкновенно чистыми и насквозь прозрачными усами, сделанными как бы из атласных ковыльных нитей. Глядя на эти усы и на эту улыбку, Шатров вдруг понял, что все его опасения насчет того, сумеет ли он сговориться со стариком, напрасны. Сговорится!..

Никита Самойлович явился сюда, на Раховскую, по весьма важному и очень деликатному делу. Собирая материалы о доме N 9 на Гвардейской, Зубавин выяснил, что строил его и перестраивал знаменитый на все Закарпатье каменщик Славко Локотарь.