Честь Афродиты - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Вишневский cтр.№ 57

В это же самое время, может чуть раньше, может позже, Марго вместе с Трубачом, оскальзываясь на железных трапах и палубах одно за другим исследовала брошенные морские военные суда в затоне, искали местную бомжиху «адмиральшу». Она непременно должна была рассказать, кому проговорилась о четырёх её бывших «постояльцах» и моменте их задержания. Это было важно. Оперативники погибли. И какие! И те двое с ними. Она могла что-то знать, могла… Это очень важно. Правда на голос «хозяйка» не отзывалась, не показывалась. Или спит после принятия своего «лекарства», или боится показываться.

Над затоном ни дождя, ни мороси, только порывами свежий морской ветерок баловался, и мелкая волна гуляла. «Жарило» солнце.

Брошенных кораблей было великое множество. Казалось, пересчитать их было невозможно. На суше и воде разлеглось мёртвое стадо ржавых «коробок». Некогда гордых военных красавцев кораблей. Они были разными по высоте и объёмам. На какие-то приходилось взбираться, где и перепрыгивать через борта. На некоторых люки были заварены сваркой, на других они вообще отсутствовали… Не было приборов, орудий, боеприпасов, двигатели разукомплектованы, предметы быта и отдыха сняты или разграблены, во многих валялись битые бутылки, на многих виднелись следы резки деталей на металлолом. Отчего вниз спуститься было невозможно, трапы и лестницы отсутствовали… Было опасно и наступить на что-либо, или сорваться вниз. В пустотные проёмы приходилось светить фонариками, тускло высвечивая внизу маслянистую воду. «Коробки» в большинстве своём были притоплены. Пахло соляркой, затхлой водой, нечистотами, гулкой утробной тишиной. А если и удавалось когда спускаться, в темноте брошенных кают, боевых постов, моторных отсеков было страшно. Даже очень. Михаил и Марго в большинстве спускались вместе. Михаил, с фонариком и пистолетом впереди.

Сразу после похорон Олега и Николая, оба почерневшие от потери своих лучших друзей и товарищей, принялись за своё частное расследование. КолаНикола понимал состояние Марго, без разговоров дал ей отпуск в связи с журналистским расследованием. Практически он и сам в нём участвовал.

И устали уже Марго с Михаилом и выпачкались, и осмотрели уже много, хотя, одну десятую всего или чуть больше… Многие корабли находились по самые палубы в воде. Какие корабли «хозяйственники» не смогли загнать ближе к берегу, уткнув бортами друг к другу, бросали поблизости. На каких открывали кингстоны, какие и сами от старости тонули… От них оставались где мокрые палубы, волна перекатывалась, где только мачты, клотики в большинстве.

— Я не знаю где её искать. Может, она на рынке ещё, может, заболела? — Привалившись спиной к выступу бывшего некогда моторного отсека, заметила Марго. — Я устала.

— И я не знаю. Будешь? — протягивая сигаретную пачку, отозвался Михаил.

— Нет. Я бросила. — Отказалась Марго. Действительно, если Михаил узнав о гибели друзей начал курить, то Марго, наоборот, бросила.

— Ладно. Отдохни, — разрешил Михаил. — Перекурю и продолжим. Не много осталось…

Но не продолжили. Внизу, к центру затона, прыгая на ухабах, подъехала легковая машина с жёлтым опознавательным гребнем «машины-такси» на крыше.

— О, смотри, не она ли? — опершись на поручни, обрадовано заметила Марго.

— Возможно. — Флегматично ответил Михаил глядя на машину.

Автомобиль остановился, из него вышел один человек, только один, водитель, оглянулся по сторонам.

— Так это же наш Василий! — Узнала в водителе Марго. — Васька-золотые руки, Наш, детдомовский. Мастер, механик. Васи-или-ий! — Размахивая руками, вскричала Марго. — Вася! Эй! Мы здесь, здесь.

Василий нашёл их взглядом.

Через десять минут Марго с Михаилом уже знали: бабка ничего не скажет, потому что не сможет. Её… найти ещё надо. Василий за этим и приехал. Рассказал о смерти Женьки, таком же, как и он с Марго детдомовце, несчастном парне, о гибели его подруги, случайной жертве, пересказал разговор с братьями и дедом Матвеем.

Михаил ещё больше насупился. Застыв, Марго молчала.

— Так, значит, с золотыми зубами, говоришь, с наколкой «Надя», «1997» и какой-то верёвкой на плече… — зло катая желваками, наконец, глухо переспросил Михаил.

— Наколкой. — Поправил таксист.

— Угу… Наколкой.

— Да, всё так, вроде так. Если что, Матвей ещё раз расскажет, — повторил Василий.

— Ага, расскажет, — передразнил Михаил, при этом странно глянув, — если жив останется.

— Ты что Миша, тьфу-тьфу, накаркаешь. — Испугался Василий.

— Вы же видите, они никого не оставляют в живых, — сдавленным голосом произнёс капитан. — Только чуть иногда запаздывают. Это непрофессионалы. Они опасны непредсказуемостью. Надо спешить. Нужно найти этого, с наколкой…

— Как отыскать, Миша, дорогой, подскажи, как? — Марго с мольбой смотрела на Михаила. — В городе около двух миллионов человек. Мы не сможем…

— Около двух, это, в общем. Молодых, значит, на четверть меньше.

— Всё равно это много. А если он не наш, не местный…

— Тем более… думать надо… Спешить.

Григорий Михайлович Пастухов, для Вольки дядя Гриша, отставник подполковник, бывший старший следователь следственного отдела Генеральной Прокуратуры России, теперь пенсионер, ощущал нервный подъём, драйв, как бывало когда-то на службе. Когда сложное «дело» верно шло А у него других, кстати, и не было, только сложные. Но сейчас, здесь, в Москве, к этому знакомому чувству примешивалась ещё одна «краска»: тревога и беспокойство. Хотя такое с ним и раньше случалось. Бывало. Когда «хлопковое» дело, например, раскручивали в одной из братских республик, с чемоданами компромата от «обиженных» секретарей Обкомов КПСС уходили, подпольные швейные цеха «вскрывали». Но когда это было? Давно, очень давно, до перестройки и накануне её. Хотя было. Он уже и забывать это чувство стал, а вот… Как у малоопытного парашютиста перед ответственным прыжком. Мандраж.

Придя на помощь мальчишке, Григорий Михайлович совсем не предполагал, какой клубок проблем достанется парню. Теперь ком рос прямо на глазах. Григорий Михайлович это видел, угадывал, а Волька нет. Неопытный потому что, нет ещё в нём навыка, интуиции, мальчишка ещё… Григорий Михайлович его часто сыном называл, потому что на его глазах вырос… Сыном друга был, который — дурак! — взял да и бросил семью, уехал на Север, и затерялся там. Забыл жену и сына. А Пастухов не забыл. Потому что переживал. Пользуясь служебным положением, сделал как-то пару запросов по месту прибытия друга, ему ответили: да — прописан, да — работает, у него семья, он на хорошем счету. Пастухов и махнул рукой. К тому же столько работы было… Но мальчишку жалел, а мать его любил. Любил, конечно, любил. Теперь можно и не скрывать. Безответно, правда, любил, но… рядом был. Часто помогал — негласно — и деньги от имени бывшего друга посылал, и защищал… Но скрывал. А Вольку любил. Как его не любить… такой мальчишка?! Правда на отца внешностью похож, но характер Тонин, Антонинин. Пастухов вместо отца и в армию Вольку провожал и встречал, и после рядом был, и сейчас… Потому и на выручку бросился. Из Москвы… Да хоть на Камчатку, хоть в Австралию, хоть на край Света… Парень же, мальчишка, почти сын, сын! И Волька к нему привык, «дядь Гриша и дядя Гриша», и мать его тоже, вроде… Судьба! Такова судьба. Эх… Такая жизнь…