Осень надежды - читать онлайн книгу. Автор: Александр Аде cтр.№ 18

При этом детективщик иногда дает мне понять, что кондор и королек – птички из разных стай.

Обычно треплемся в его квартирке: на улицу он выбирается с неохотой. Как-то я пригласил его в гости – хотелось сделать приятное Анне. Он явился с коробкой шоколадных конфет, много болтал и пялился на Анну. Мало ему актрисули! С той поры наши встречи происходят в его логове на кухне.

Сидим, пьем чай, закусывая дешевым печеньем.

– Все забываю спросить. Хоть одна моя история пригодилась?

– Напрямую – нет, – уклончиво отвечает Кондор. – Но обещаю: немалая часть твоих баек тем или иным образом будет использована… Да, кстати, не припомнишь еще что-нибудь из своего сычиного или «оперного» прошлого?

– Почему бы и нет? Вот тебе первое, что влетело в башку.

Жил-был мужик. Его жена успешно трудилась бизнесменшей, а сам он получал копеечную зарплату в полуразваленном научно-исследовательском институте и в ус не дул. А чего дуть? Благоверная купила – себе и ему – две крутые иномарки, элитную трехкомнатную квартиру на двоих – детей у них не было. Чем не жизнь?

Но с какого-то времени стал мужик подозревать, что супруга закрутила роман с молодым менеджером из ее фирмы. Нанял частного сыщика, твоего покорного слугу. Я проверил. Вроде бы повода для беспокойства не имеется, чисто деловые отношения. Правда, когда дамочка летает в командировки – а они у нее частые, то в белокаменную, то за кордон, – непременно берет этого самого менеджера с собой. Но какой здесь криминал?

Конечно, надо бы за ними там проследить. Но на то, чтобы я в столицу, скажем, смотался и в ней кантовался с неделю, требуются фити-мити. Мужик терзается, ночами не спит, а денег не дает, жалко. Просит меня: вызнай как-нибудь, облегчи мои страдания – но без лишних финансовых трат.

И вот как-то хлопчик, подозреваемый в связи с бизнесвумен, закатывает свой двухместный «мерс» в подземный гараж и шагает домой. И попадаются ему навстречу два старичка, поддатые и жизнерадостные, и лопочет один из них: «Извините, молодой человек, я прекрасно понимаю, что вы торопитесь, но дайте высказаться трухлявому пеньку, который уже не расцветет никогда. Поглядите, весна, луна сияет, почки на деревьях набухли, томление в сердце. Вспомнились мне прежние годы. Были когда-то и мы рысаками! Только что рассказывал я приятелю о своих победах. Как любили меня женщины! Был я стройный, красивый. Молоденькие девушки сохли по мне. Чего греха таить, и замужние дамы тайно приходили в мои объятья…»

Тут другой старичок его прерывает: «Нашел, кому песни петь! Юноша идет к жене, к маленьким деткам. Он ни сном ни духом не ведает, что такое запретная страсть, и слава Богу…»

Эти слова задевают парня за живое. И правда, весна, луна, два нетрезвых замшелых гриба, с которыми он уже больше не встретится никогда, а если и встретится, то не узнают друг друга. Язык у него давно чесался, так хотелось поделиться хоть с кем-нибудь своей сладкой тайной. Почему бы не здесь и не сейчас? «Эх, – говорит, – деды, куда вам до меня! Вы даже не представляете, что такое подлинная женская страсть!..» И повествует во всех подробностях, как он и бизнесменша наставляют в командировках рога моему клиенту.

А наутро я расплатился с двумя артистами-пенсионерами, отправился к заказчику, достал маленький диктофончик – этот малышок лежал у одного из старичков в кармане пальтишка – и прокрутил запись. Не знаю, чем у мужика дело кончилось. Развестись с такой супружницей для него – смерти подобно, но и жить втроем…

– Поймал ты парнишку на живца, – комментирует детективщик, смачно уплетая печенинку. – Но твой рассказец, извини, отдает нафталином. Нет ли в загашнике чего поновее?

«Как не быть, Кондор, – думаю я, – могу рассказать занятную байку про этюд с головой Неизвестной, и ты узнаешь, что актрисуля спит не только с тобой и законным мужем, но и с Сергуней, которого, наверное, действительно любит. (Хотя, кто разберет, что творится в ее непредсказуемом сердечке?) Вам песен хотелось? – их есть у меня. Только вряд ли они тебя позабавят, Кондор».

* * *

Почему это я решил, что этюд должен быть обязательно в мастерской? Он вполне может находиться, к примеру, в квартире Сергуни. Если и сегодня не найду картинку, прекращаю поиски и начинаю думать, что делать дальше. Впрочем, и так ясно: придется признать полное и окончательное поражение и со вздохом вернуть задаток Ионычу.

Третий заход, прощальная гастроль.

В мастерскую Сергуни вхожу, как в собственную квартиру. Привычный интерьер, знакомые вещи, к некоторым уже успел привыкнуть. Усаживаюсь на диванчик – упругий. И тут же в башку шаловливо вскакивает фривольная мыслишка: а не занимается ли художник на диванчике любовью кое с кем из своих моделей? Но тотчас эту мыслишку отгоняю и принимаюсь шарить под диваном, обнаружив бескрайнее море пыли и заскорузлые штиблеты.

Эх, где я еще не искал? Снова принимаюсь перебирать картины, папки и т. д., обреченно понимая, что этюд уже не сыщу… Отчаявшись, обращаюсь к массивной старинной иконе, на которой изображены Богоматерь и младенец Иисус. Смутно представляю, кто из них главнее, поэтому, перекрестившись, прошу обоих:

– Помогите мне, пожалуйста!

Но Она смотрит на Него – тревожно и горько, а Он с недетской печалью во взоре глядит немного в сторону. Похоже, им не до меня.

Пора сматываться. В самый последний разок обвожу взглядом комнату – и вдруг понимаю: а ведь имеется здесь некий тайный уголочек, в который я еще не заглядывал.

Особо ни на что не надеясь, скорее для очистки совести сую туда нос… Господи! Воистину неисповедимы Твои пути!..

Из пакета с рекламой сети магазинов «Вкуснота» вынимаю поддельный этюд Крамского, меняю на подлинник и торопливо вываливаюсь в коридор, замкнув за собой дверь мастерской. Сломя голову скатываюсь по ступенькам вниз на улицу, забрасываю пакет на сиденье «копейки»…

И как раз вовремя: в нескольких метрах от меня останавливается черная «тойота». Дверца отворяется – на свет божий является Ракитский. Поджарое тело облачено в свитер и узкие джинсы (эту одежку я на нем уже видал), на ногах длинноносые черные полуботинки.

Подхожу к нему. На его сухом твердом лице точно сам собой возникает оскал, изображающий дружескую улыбку. Глаза в бездонной глуби глазниц напряжены и недоверчивы.

– По дороге заскочил. И так удачно вышло – вас встретил, – объясняю с кислой миной. – Вы уж извиняйте, не получится с портретом.

– А что так?

– Да вот, только проводил жену в аэропорт, закатился в кабак и встретил там девочку… м-м-м… пальчики оближешь. Ну и втюрился по самое никуда. Вернется благоверная из веселого Парижа, сильно огорчу. Разбегаться будем. Какой уж тут портрет.

Приняв мои слова к сведению, он заявляет:

– Мне показалось, что супруга несколько старше вас… Я не ошибся? – глаза Сергуни наведены на меня, как пушечные жерла. – Впрочем, поверьте знатоку – женщина дорогая. Не станете возражать, если я за ней немножечко приударю? Вам ведь теперь все равно.