Роддом или Неотложное состояние. Кадры 48-61 - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 7

Его клиентка Елена Павловна ещё и законсервировала собственные яйцеклетки и все двадцать пять образцов «сопутствующего» генетического материала от далеко не последних лиц:

— Жизнь длинная. Вдруг эти детишки окажутся… Не того!.. — Вертела она ладошкой. — Понимаете?

— Не понимаю, — сухо отвечал всегда такой солнечный зайчик Родин.

— На детях гениев природа отдыхает. Оставляю себе люфт для маневра.

— Ну вы!.. — Сергей Станиславович никак не находил нужные слова. — Ну вы даёте! А этих куда? Если… — кивая на плоский живот Елены Павловны. Она как раз стирала салфеткой гель после ультразвукового исследования. Эмбрионы прижились и отлично себя чувствовали. — На помойку?

— Вы что, идиот?! Они мои дети! Я буду их любить, даже если из них ничего дельного не выйдет. Прокормлю, одену, обую, к делу пристрою. По квартире и машине у меня на каждого хватит. Ещё и на остальных останется.

— Так время-то идёт! — Таращил глаза Родин. — Пока с этими… — он уже не кивал, а всего лишь с опаской косился на живот Елены Павловны. — Пока с этими понятно станет — так ваш поезд уже ту-ту!

— Вы, Сергей Станиславович, как-то резко отупели. Я же заморозила свои, — с нажимом акцентировала Елена Павловна, — яйцеклетки. А у вас и проверенные гестационные курьеры имеются, не так ли?

Елена Павловна явно была в теме. Не каждый обыватель знает, что суррогатных матерей называют гестационными курьерами или…

— Или нянями на срок вынашивания, — усмехнулась Елена Павловна, будто прочитав мысли репродуктолога. — Я не каждый обыватель. Я организатор и вдохновитель кампании «За Веру, ДНК и Страну». И я не из тех, кто относится спустя рукава к информации и знаниям.

— Это я уже понял. — Только и оставалось промямлить Родину.

Беременность протекала без осложнений. Кампания «За Веру, ДНК и Страну» пошумела-пошумела — да и стихла. Законопроект не был принят. Но кто-то отхватил немалое бабло на проведении мероприятий, на «заготпунктах», на информационном и материальном обеспечении этой несусветной глупости. В том числе — и дружок Елены Павловны. И она сама. Это кроме троих детишек.

В положенный срок была произведена операция кесарева сечения и…

— И это дети от вот тех вот, кто участвовал в этой бредовой кампании? — уставилась на Родина Оксана Анатольевна.

— Только я тебя прошу! — Умоляюще посмотрел на неё супруг. — Это же врачебная тайна! Как тайна исповеди. Ну, ты в курсе. Даже если… Даже если…

— Даже если твой моральный компас показывает в противоположном направлении? — сжалилась Оксана над Сергеем Станиславовичем.

Он только обессилено кивнул.

— Я — могила! Жена да убоится му… Слушай, а от кого они? — теперь взгляд совершенно не боящейся мужа жены горел лихорадочным женским любопытством. — Никак от… — Она задрала глаза вверх.

— Оксана! — Родин аж подскочил. — Я понятия не имею!.. Но — нет! Он ей… — он посмотрел на потолок. — Не нравится. Чисто внешне.

— Но от кого же, от кого?!

— Я бы хотел, чтобы она унесла эту тайну с собой в моги… Нет, пусть живёт сто двадцать лет, но пусть… Оксана! Я уже жалею, что рассказал тебе!

— Правильно сделал, что рассказал. У тебя не должно быть от меня тайн. Даже врачебных! — Упредила она гипотетические возражения. — Но, блин! Прикольно! И ужасно неэтично! Живут себе мужики, далеко не последние. И знать не знают, что у них есть детишки.

— Это замечательно! — Вздохнул Родин. — Ни тебе претензий. Ни тебе алиментов. Ни тебе упрёков и… Прекрасная она женщина, Елена Павловна! Кстати, ты в каком месте Подмосковья хотела бы дом?

Оксана вытаращила на него глаза и кивнула на дверь кабинета, мол, оттуда дровишки? Родин кивнул. Супруги некоторое время смотрели друг на друга. Первой обрела дар речи Оксана.

— Мир определённо сошёл с ума.

— И уже давно, — ответил Родин. — Думаю, не было ни единого поколения, которое не могло бы так сказать.

— А скажи мне, мой друг, любовник и муж Родин, а были ли хоть в одном поколении раскраски для взрослых?

— Что?

— Раскраски для взрослых. Или даже: эротические раскраски для взрослых.

Сергей Станиславович смотрел на жену с недоумением.

— Тыдыбыр рассказала и показала. Реально — раскраски. И даже — эротические. Издательства выпекают, как пирожки. Вот ты можешь представить себе взрослого человека, который сидит и раскрашивает… сосок, например на бюсте шестого номера, а?

Оксана вопросительно посмотрела на Родина. Он покачал головой.

— Вот и я не могу. Это насколько надо долбануться, чтобы вместо заняться делом: почитать, погулять с ребёнком или… ну не знаю, полы и окна помыть. Лопату в руки взять. Выйти во двор с метлой. Что угодно. Потрахаться. Напиться. С друзьями посвистеть… Человек — взрослый человек! — берёт карандаши, фломастеры… Кисточки. Я не знаю. И… раскрашивает сосок!

— Уж лучше бы делали порнографичекие раскраски. Про Белоснежку и семь гномов, например…

— Был такой мультик! Помню! Моя первая свекровь была подслеповата. И вот как-то припёрлась она к нам в неурочное время. А муж поставил этот самый мультик. Мы, конечно, быстро на кухню. А свекруха пошла в гостиную, ожидать чаёв. Минут десять смотрела, пока не поняла!

Родин и Поцелуева хохотали от души. Еле успокоились.

— Да! — Прокомментировала в завершение Оксана, утирая слёзы. — Когда бесится грузинский папа, если его дочь принесла в подоле — это нормально. Если баба родила от кого хотела и не поставила в известность — даже это нормально. Наверное… А вот раскраски для взрослых — это наверняка патология!

— Слушай! А ведь можно ещё из пластилина!..

Они снова расхохотались.

Дверь кабинета Родина распахнулась без стука. В проёме нарисовалась массивная санитарка приёма Зинаида Тимофеевна. Воткнула руки в боки и укоризненно отчитала:

— Всё хиханьки! А к нам бабу избитую привезли. И ни заведующей отделением, ни начмеда! Заперлись — и смеются!

— Зинаида Тимофеевна, не сердись! Уже бежим. Хочешь, мы тебе раскраску для взрослых подарим?

— Отраскрасила я своё. Вот лысый ты, седой или рыжий, — глянула она на Родина, — вот так и ходи! Не то красют всё, красют. Как будто под раскрашенным не то, что родилось! А оно уж, что родилось у мамы с папой — то уж родилось у мамы с папой.

Родин с Оксаной переглянулись. Зинаида Тимофеевна умела расставить всё по местам.

В приёмном покое Зинаида Тимофеевна и Сергей Станиславович, возглавляемые Оксаной Анатольевной, застали чудную картину. Трагическую и комическую одновременно. На кушетке сидела женщина с неумело наложенной марлевой повязкой на голове. Это и отдалённо не напоминало «шапочку Гиппократа» ^[9]. Косо и криво наложенные бинты были пропитаны кровью. Лицо женщины было разбито, как после пятого раунда на профессиональном ринге. Тем не менее, она улыбалась расквашенными губами и даже что-то благостно шептала. Её за плечи придерживала акушерка. Анастасия Евгеньевна Разова держала за руки здоровенного красивого мужика и, подпрыгивая, чтобы дотянуться до положения «глаза в глаза» кричала ему со всем неистовством, на которое была способна: