Время нашей беды - читать онлайн книгу. Автор: Александр Афанасьев cтр.№ 89

Второй рванул дверь.

– Чисто!

Прошли.

– Справа чисто!

– Слева чисто!

Слева массивная, давно побеленная, в паутине трещин на старой побелке русская печь, маленькие, подслеповатые окна, чтобы не терять зимой тепло. Стол, стулья, рукомойник и сундук. На окнах белые, тряпочные занавески, на столе – чистота, и посредине – лежит один патрон, совершенно чуждый здесь, в этом доме. Триста восьмой, винтовочный, НАТО. Послание из двадцать первого века – в век двадцатый, в его середину…

Никого.

– Справа чисто.

Еще одна комната – размером не больше первой. Два окна, те же занавески, старомодная, середины прошлого века кровать, никелированная, с шарами, аккуратно заправленная. Старый комод, на нем клеенка с цветочками и такой же старый сервант с треснувшим стеклом в дверце.

И понятно, что человек здесь не спрячется. Негде.

– В доме чисто.

Старший, прошедший Кавказ, уже чувствовал: плохо дело. Оставленный патрон – это послание: убью одним выстрелом. Но и ослушаться приказа он не мог.

– Выходим…

– Папа, доклад.

– В доме чисто! Идем дальше.

– Плюс.

С короткоствольными автоматами они вышли в некое подобие холла, теперь перед ними были две двери – вперед и направо. Дверь вперед – там было что‑то вроде кладовки, правда, пол этого всего поднят на три ступени вверх. Пустые полки, на которых когда‑то стояли банки, и… ничего.

– Чисто. Прикрой.

Один стрелок встал на прикрытие, второй поднялся по приставленной лестнице наверх, на чердак. Чердак в русских сельских домах – обычно использовался для хранения всякого ненужного хлама, но там почти ничего не было. Только лился из подслеповатого окошка свет да в световом луче лениво плавали пылинки…

– Верх – чисто!

Осталась дверь направо. Они прошли ее и оказались в центральном помещении. Сюда вели отдельные ворота с улицы, и они были достаточно большими, чтобы через них прошла корова. Тут же было место для того, чтобы привязывать ее, кормушка, грязное оконце, чтобы выкидывать навоз. Еще дальше – тесный и теплый зимой загон для свиней, в котором даже человек среднего роста не распрямится до конца. Яркие, галогенные лампы подствольных фонарей высвечивали давно покинутую пустоту. Не было здесь больше ни свиней, ни коров, ни телят…

Направо была еще одна дверь.

– Давай!

Они ворвались внутрь. Справа – небольшой запас дров, основные поленницы хранятся на улице и по необходимости перемещаются сюда, чтобы просохнуть. И небольшой запас сена – на несколько дней для зимнего содержания скота. Справа – загончик, наверное, для овец. И еще одна дверь – явно в огород. Дверь – ниже полутора метров, не пригнешься – не пройдешь…

– Чисто!

– Давай!

Они прошли дверь – и один за другим оказались в огороде. Справа – грядки и низкорослые кусты смородины, слева – более высокие заросли вишни, сливы и еще пара яблонь. Несмотря на то что на грядках ничего не посажено – трава тут скошена, то есть кто‑то тут был. Сам огород вытянутый, ведет чуть вниз – на засаженное картофелем поле…

Тишина. Только где‑то надсадно звенит самодельный деревообрабатывающий станок, пила со звоном вгрызается в дерево.

Правый вдруг понял, что они под прицелом – именно сейчас. Но прыгнуть, спасаясь, не успел – пуля попала в лицо, и его отбросило назад, на пропеченную солнцем, обшитую потемневшим от времени тесом стену…

Кухарцев не слышал звуков выстрелов, даже приглушенных глушителем, потому что сидел в «Ауди», а звукоизоляция там отличная. Он только услышал какой‑то нечленораздельный звук в наушнике, и тут же все стихло.

– Правый, Левый, прием… – он решил выяснить, что произошло.

…

– Правый, Левый, прием.

…

– Правый, Левый, прием… это Папа.

И тут Кухарцева вдруг словно током ударило – он понял, что и Сергей, и Дима, Правый и Левый, уже мертвы.

Реакция у него была быстрой – переключив коробку в положение Drive, Кухарцев изо всей силы топнул педаль газа. Плевать… плевать на то, что на улице кто‑то может быть… плевать. Только уйти. Уйти, а потом разбираться со всем этим. Какой он дурак… надо было человек десять привести…

Восьмицилиндровый двигатель бросил «Ауди» вперед, он заправил машину в поворот, видя, как летят в стороны куры и то ли прыгает, то ли падает в канаву ребенок, – и в этот момент первая пуля разбила лобовое стекло. За ней – еще одна и еще. Чувствуя, как в голове путаются мысли, полковник Олег Кухарцев жал на газ и чувствовал, что автомобиль подчиняется, идя все быстрее и быстрее… но звук мотора он слышал все хуже и хуже…

Конечно, им тут меня было не переиграть. Никак.

Это ведь моя земля. Каждое лето я играл здесь с пацанами в разные игры, в те благословенные времена, когда деревья были большими‑большими, а время тогда неслось легко и неощутимо…

Мы тогда играли в войнушки. Устраивали засады и прочесывания, я был у пацанов главным оружейником и делал и делал все новые винтовки… одну я помню – сделал похожей на «Барретт‑82». Помню, как работал с рубанком, с пилой – у многих моих изделий были глушители… прицелов часто не было. Я делал спусковые крючки – один гвоздь загибал на треть, вколачивал, второй, поменьше, вколачивал и немного изгибал, а потом кусачками откусывал шляпку. Модели для своих деревянных автоматов я брал из фильмов. Помню, как долго я работал над «Береттой‑12», как в сериале «Спрут» про комиссара Каттани.

С тех пор я полюбил оружие. И всегда – оружие отвечало мне тем же, давая возможность выжить и оставаться самим собой.

У меня была винтовка «М14» китайского производства, тактическая, подделка под SAGE, с оптическим прицелом, и глушитель к ней. Я забрался на старую, возрастом как минимум сто лет ветлу – это так старые, разросшиеся ивы называются. Там еще с давних времен было гнездо… и там остались приколоченные дощечки, правда, ивняка там уже не было. Я угнездил винтовку – и спокойно ждал, пока они выйдут в огород, – а когда вышли, двумя выстрелами снял обоих. С дальности около двухсот – для снайперской винтовки это ничто. Какими бы они ни были крутыми спецами, все равно я был круче. Потому что и деревню эту, и окрестности ее я исползал на брюхе в наших пацанских атаках и изучал тактические возможности местности как минимум десять лет, каждое лето…

У Кухарцева было две возможности – либо развернуться и уйти назад, что маловероятно, потому что муторно, либо рвануть вперед. Если назад – то девяносто девять из ста, что он пойдет обратно на трассу, потому что других дорог он не знает. И там я его завалю – частым огнем остановлю машину и добью. Проблем с этим не будет – я пристрелялся по задней части бетонной автобусной остановки, запомнил поправки – а в магазине двадцать патронов и полуавтоматический режим огня. Если он рванет вперед – то выйдет прямо на меня, дорога тут заворачивает. И я его расстреляю почти в упор, тут метров восемьдесят, не больше.