Лампа Ночи - читать онлайн книгу. Автор: Джек Вэнс cтр.№ 101

Рядом с девушкой остановился и Робли Иммир, оказывавший ей недвусмысленное внимание. Остальные прошли дальше в большой салон. Скёрл и Робли погрузились в изучение книг.

— Когда-то у каждого был каталог подобных книг, — объяснял Робли. — В каждой из них описана история чьей-нибудь жизни, но это больше, чем простые дневники — это прекрасные образцы творчества, перемежающиеся стихами и интимными откровениями, которые хроникер мог заносить туда без всякого стеснения, поскольку общедоступными эти книги становились лишь после смерти владельца. Каждый рисунок делался с любовью, с использованием самых утонченных оттенков и техник, порой в резком, шокирующем или же мягком пастельном стиле. Костюмы, конечно, архаичны, но если вы прочтете текст, люди на картинах буквально оживут и пройдут перед вами со всеми своими победами и поражениями. Иллюстрации, как вы видите, совершенно разные, поскольку отражают характер исполнителя; иногда они кажутся наивными, словно их делал ребенок, но иногда — откровенно эротичны. У нас часто говорят, что эти книги на самом деле выражают стремление людей жить вечно. И действительно, люди верят, что, создавая такую книгу, они переносят в нее часть себя. Такая книга живет вечно, и ее создатель живет на ее страницах, сотворенных им некогда с нежностью и любовью. — Робли вздохнул. — Надо сказать, что при посещении таких дворцов мы относимся к хранящимся в них книгам очень ревниво и бережно.

— А сколько им лет?

— Обычай появился около трех тысяч лет назад, но полного расцвета достиг лишь спустя две тысячи. Потом совершенно неожиданно эта традиция умерла, и теперь никто уже не отдает столько внимания и заботы книгам.

— Но вы и жизни своей не отдаете ни внимания, ни заботы.

— Вы правы, — снова горестно вздохнул Робли. — Вы совершенно правы. — Он взял книгу из рук девушки и лениво полистал страницы, останавливаясь лишь для того, чтобы рассмотреть какую-нибудь изящную картинку. — Наши предки были очень похожи на нас, но теперь уже так странно видеть эти старинные одежды и так трудно прочувствовать ту жизнь. О, они были счастливыми людьми или, по крайней мере, таковыми казались. Теперь всюду царит слабость. Роумарт умирает и уже никогда не вернется к своей былой славе. — Офицер поставил книгу обратно на полку. — Я редко смотрю эти книги, они наводят на меня некое тоскливое очарование, и потом до конца дня я пребываю в задумчивости и бездействии.

— Очень плохо, — ответила Скёрл. — Будь я на вашем месте, я бы уехала отсюда и узнала настоящие миры Сферы. Как знать, возможно, я нашла бы подходящее для жизни место.

— Это означает, что я вынужден буду работать, чтобы получать кров и пищу, — печально улыбнулся Робли.

— Но это тоже может быть интересно.

— Неужели? Здесь я живу во дворце и каждый день имею изысканный обед. От этого трудно отказаться.

— Вы живете, как в скорлупе! — рассмеялась Скёрл. — Как улитка в раковине!

Робли вскинул тонкие брови.

— О, вы не говорили бы так, если бы знали меня лучше! Я выиграл четыре дуэли и дважды сражался с вампирами! Я капитан драгун и… Но хватит обо мне. Давайте лучше говорить о вас. Например, о том, что очень для меня важно: связали ли вы уже свою судьбу с кем-нибудь?

Скёрл бросила на юношу быстрый взгляд.

— Наверное, я не совсем поняла вас, — начала она, хотя, конечно, прекрасно поняла все. И подумала: Робли очарователен, красив и галантен, и в легком флирте с ним нет никакого предательства. Таким образом — сказала она самой себе — я просто лучше узнаю социологию этого странного общества.

— Я имею в виду вот что… — Робли легко коснулся ее плеча. — Свободны ли вы принимать решения без чьего-либо совета?

— Разумеется! Я сама ведаю» всеми своими делами!

Робли улыбнулся.

— Вы — девушка из другого мира и, тем не менее, обладаете такой удивительной внешностью я таким обаянием, описать которые мне даже невозможно…

— Да, я экзотична, — легко призналась Скёрл. — И всю жизнь пытаюсь разгадывать мучительные тайны неведомого. — Они одновременно улыбнулись друг другу, и Робли уже протянул к ней руку, как вдруг весь передернулся и, не отрываясь, уставился на книжные полки. Скёрл показалось, что она слышит какой-то неясный тихий звук. Обернувшись и оглядев библиотеку, девушка медленно стала вытаскивать из-за пояса пистолет, взятый по упорному настоянию Майхака.

— Что такое? — быстрым полушепотом спросила она.

— Иногда за стенами есть тайные ходы, — ответил Робли, по-прежнему не отрывая глаз от полок. — Здесь, скорее всего, тоже, хотя Сомар и считается безопасным местом. Но ни в чем нельзя быть уверенным, вампиры подобны паукам: стоит зазеваться, и ты пропал. Они животные бессердечные, так что нам лучше присоединиться к остальным, пока не поздно.

На следующий день Майхака и Джейро вызвали в Коллоквари для консультации с Морлоком и еще парой судей. По словам Адриана, это означало, что судьи восприняли дело Азрубала крайне серьезно. Ничем не занятая Скёрл отправилась гулять по бульварам. Через час девушка зашла перекусить в кафе на краю площади Гамбойе, куда буквально через пару минут зашел и Робли Иммир.

— Я вижу, вы скучаете в одиночестве, и решил присоединиться к вам, чтобы продолжить наш вчерашний разговор, прерванный скрипом старого дерева, — улыбнулся молодой офицер.

— Это было больше, чем скрип, — усмехнулась девушка. — Белый вампир принял нас за свой обед.

Робли поперхнулся.

— Может быть, и так, хотя я не склонен так думать. В Сомаре пока что было безопасно, поскольку рядом только обитаемые дворцы.

— Но почему же вы не истребите их раз и навсегда? Если б такое происходило на Галингейле, то мы знали бы, как покончить с этим делом.

— Мы посылали карательные экспедиции, но, попадая в склепы, все, естественно» становятся кране уязвимы, там начинаются галлюцинации, расставлены хитрые ловушки, и наши отряды полностью теряют боеспособность.

— А ваш Фундамант — какова его роль?

Робли поморщился и быстро оглянулся.

— Об этом не нужно говорить, это выходит за рамки приличного разговора. Надо сказать, что это место вообще не принято замечать.

— Но за моим вопросом не кроется никакой вульгарности — просто любопытство. Может быть, мы с вами посетим его и увидим все собственными глазами?

Робли был откровенно изумлен и с недоумением уставился на далекие зеленые купола за рекой.

— Такая мысль никогда даже не приходила мне в голову, но, думаю, помешать этому желанию ничто не может. Вход туда расположен как раз напротив Эспланады, что весьма удобно.

— Удобно — для чего? Скажите же мне, Робли, ведь вы этим на что-то намекаете, чего я не знаю, и потому я сгораю от любопытства.

— Хорошо. Для начала я должен сказать вам вот что: один из каждой пары сотен сейшани уподобляется лотерее, если можно так выразиться. По мере того, как он растет, он начинает отличаться от остальных сейшани и становится так называемым гричкином. Он уродлив, толст, лыс, его нос нависает над крошечным ротиком и… словом, есть еще много отличий. Но самое важное заключается в том, что у него появляется способность мыслить, выполнять сложную работу и руководить простыми сейшани. Практически в каждом семействе у нас есть такие гричкины в качестве мажордомов. Я думаю, что именно эти гричкины и контролируют процесс, происходящий в Фундаманте без вмешательства со стороны роумов, которые не хотят иметь ничего общего с этим местом. Гричкины занимаются всеми неприятными вопросами домохозяйства, а именно… Дело в том, что с возрастом сейшани становятся абсолютно бессмысленными, медлительными, безобразно толстыми, кожа у них желтеет, волосы выпадают. И тогда в предрассветные часы, когда все роумы спят, гричкины отводят использованных сейшани в Фундамант, где их разрезают на части в специальных камерах, и в процессе обработки превращают в полужидкую массу. Так вот, когда умирает роум, считается, что он ушел в прекрасный город за облаками. Эту сказку мы рассказываем нашим детям, когда они спрашивают, куда вдруг внезапно исчез какой-нибудь их знакомый или родственник. Но правда заключатся в том, что… и роумов точно также относят в Фундамант и точно так же разрезают на куски… и варят в общем котле. — Робли безрадостно рассмеялся. — Теперь вы знаете столько же, сколько и я. Ну, а если вы и теперь захотите взглянуть на этот процесс своими глазами, прошу вас, нам никто не воспрепятствует, дорога открыта. Но, уверяю вас, зрелище малоинтересное.