Чужая игра - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 25

Внедрять меня в «Витас-банк» решили через спорткомплекс «Олимпионик».

Здесь тренировались охранники практически всех «крутых» предприятий и фирм города, в том числе самого банка, которому и принадлежало это здание.

Сначала Абросимов хотел, чтобы меня рекомендовали кому-нибудь из ближнего круга начальника охраны банка.

Но я резко воспротивился.

Моих предшественников тоже брали в охрану по рекомендации. На этой, с виду накатанной, дорожке (я абсолютно не сомневался) было немало замаскированных ловушек и капканов.

Полковник пытался спорить со мной, однако я был непреклонен.

В конце концов сошлись на компромиссном варианте: параллельно с моей «самодеятельностью» будут предприняты и другие, «тихие» меры, предполагающие активизацию внедрения. Что это были за меры, мне не сказали.

Главное — меня уверили, что при любом повороте событий я остаюсь в тени.

А значит, руки у меня будут развязаны…

Сегодня я задержался после тренировки, чтобы поприсутствовать на соревновании охранников.

В спорткомплексе меня уже считали своим — я занимался на тренажерах почти каждый день, чтобы как следует примелькаться, — а потому без возражений пропустили в так называемый «Зал восточных единоборств», где уже собрались участники кумитэ. ^[3]

Соревнования считались закрытыми, и в зале почти не было публики, за исключением боссов собравшихся здесь крутых парней.

Среди немногочисленных зрителей, в основном тренеров и дирекции спорткомплекса, я заметил и спортсменов, тренирующихся в «Олимпионике». Большей частью это были представители силовых видов — борцы, штангисты, боксеры, — которые в основном и пополняли ряды охранников (в лучшем случае) и рэкетиров (в худшем).

По традиции соревнования должны были проводиться на Рождество.

Однако президент «Витас-банка» из каких-то своих соображений настоял на переносе сроков. Правда, не думаю, что ему возражали, — кто платит, тот и заказывает музыку.

Но истинные причины переноса были известны кой-кому, в том числе и мне.

В охране «Витас-банка» произошла «естественная» убыль — были убиты трое лучших, помощники начальника охраны, корейца-полукровки с русским именем и фамилией по паспорту — его звали Вячеслав Панков.

Однако все документы корейца являлись липой, выданной ему ГРУ после выхода в запас.

Его настоящего имени не знал никто, разве что компьютерный мозг разведуправления. В специфическом обществе «бритозатылочников», «крутых» и «упакованных» корейца звали просто Чон.

Как просветил меня Абросимов, лже-Панков долгое время работал во Вьетнаме и Южной Корее, но чем он занимался — даже полковнику не было известно.

Все, что знал о Чоне мой нынешний работодатель, заключалось в нескольких словах: мастер тхеквондо, очень силен, решителен, умен и жесток.

Чон — правая рука президента банка Наума Борисовича Витаускаса, имеет пакет акций и счета за границей. Негусто. Но для меня вполне достаточно.

И теперь я хотел посмотреть на Чона вблизи, чтобы проверить его реакцию на нестандартные ситуации.

Дело в том, что трое охранников «Витас-банка» сморозили величайшую глупость, стоившую им жизней.

Вопреки приказу самого Чона не ввязываться в междоусобицы других мафиозных кланов города и области, парни позарились на крупную сумму и приняли участие в разборке.

Нет, они не были глупыми или чересчур жадными.

Просто по своим каналам охранники узнали, что дело безопасное, так как намечалась «разводка» — мирное улаживание конфликта конкурирующих бандгрупп.

Почему и не сорвать приличный куш за экскурсию в лес у окраины города?

Из-за чего и кто первым начал стрелять, так пока и не выяснили.

В результате городской морг пополнился шестью клиентами. А похороны убитых в перестрелке вылились в целую демонстрацию вселенской скорби, растянувшуюся на полгорода: мафиозные группировки, решив на некоторое время позабыть о распрях, присутствовали в колонне едва ли не в полных составах.

Скопище «мерсов» и мордоворотов в дорогих прикидах впечатляло…

И разборку, и все остальное спровоцировала группа Абросимова. Так объяснил мне Ливенцов.

Конечно, он не сказал мне, что покинуть этот мир троим охранникам «помогли» снайперы-ликвидаторы спецгруппы. Но я это знал и без его подсказки.

В результате в охранных порядках «Витас-банка» образовалась брешь, которую решили срочно закрыть качественным пополнением. Для этого и перенесли сроки кумитэ.

Ни для кого в городе — в том числе и для парней, мечтавших иметь высокооплачиваемую работу в системе охраны банков и фирм, не было секретом, что лучших из лучших отбирает «Витас-банк».

Прошедшие отборочное горнило были счастливы до обалдения. Наум Борисович на охранников денег не жалел, платил раза в два больше, чем имела охрана в любой другой конторе.

Итак, сегодня я должен был войти в первый контакт с Чоном.

Я не имел детально разработанного плана, одни наметки, но знал, что другого такого же удобного момента для внедрения может и не быть.

А потому все мои чувства обострились до предела, и я стоял за спинами зрителей, как зверь в засаде, дожидающийся, пока жертва не подойдет на расстояние прыжка.

Тем временем соревнование шло своим чередом.

На татами дрались очень жестко, и редко кто из побежденных мог встать сам. Здесь были неплохие бойцы, а человек пять и вовсе принадлежали к элите.

На татами царило стилевое многообразие: корейское тхеквондо, японское и окинавское карате, китайское цюань-шу и разновидности кунг-фу, айкидо, еще какие-то другие школы с совершенно экзотическими приемами, чаще всего рассчитанными на устрашение и показуху.

Конечно, лучше всех были подготовлены охранники «Витас-банка», исповедующие корейское тхеквондо.

Наверное, Чон немало положил сил и времени, чтобы воспитать таких мощных и жестких бойцов.

Чон сидел возле малозаметной двери, около самого президента «Витас-банка».

Несмотря на глыбастых мордоворотов, окружавших босса надежным живым забором, Чон не утрачивал бдительности ни на миг.

Его коричневые глаза жалили, словно шершни, обшаривая зал с упрямством робота, запрограммированного на поиск и истребление не только врагов, но и инакомыслящих.

Он был высокого для корейца роста — где-то метр семьдесят, может, чуть больше. Ему перевалило за сорок, и в жилистой подтянутой фигуре чувствовалась мощь настоящего мастера.

Иногда его взгляд натыкался и на меня. Но я старался не встречаться с ним глазами, чтобы не вызвать преждевременного интереса.